Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— Ты, наверное, кофе хочешь? — спросила я многозначи­тельно Алицию.

— Дурацкий вопрос — Подруга, как всегда, не стала бра­вировать вежливостью.

— Тогда я и чаю заварю на всякий случай.

Я согласна была отправиться на любую каторгу, хоть бы да­же собственноручно мыть посуду, хоть копать картошку, лишь бы не сносить покорно эту гнетущую застольную бодягу. Я по­дала напитки и вернулась на кухню, имитируя хлопоты по хо­зяйству, на что Алиция, конечно, не клюнула. И правильно, тогда я воспользовалась случаем и оккупировала ванную. И не подумаю менять свои привычки из-за какого-то брандахлыс­та: как мылась по вечерам, так и впредь буду поступать!

Жалкие остатки совести заставили меня убрать со стола и даже сунуть часть тарелок в освободившуюся перед обедом посудомоечную машину. Все эти труды праведные заняли в общей сложности минут двадцать, после чего я появилась в салоне в наряде как нельзя более вечернем. На мне были ноч­ные тапочки, банный халат Алиции, желтый с коричневыми звездочками, и моя собственная голубая ночнушка на полметра длиннее халата. С одной стороны, я, несомненно, являла собой очень своевременную иллюстрацию к излияниям пана Вацлава об абстракционизме в искусстве, а с другой — тонко намекала своим костюмом, что пора заканчивать веселенький вечерок и готовиться ко сну.

Намек был собравшимися отлично понят и тут же вопло­щен в жизнь.

— Я этого больше не вынесу, — вполголоса сказала Али­ция, выйдя на терраску утром на следующий день. — Это ты гениально сообразила с мытьем, а то я уже подумывала, не поджечь ли собственный дом, чтобы как-то нейтрализовать этого трепача. Почему я не держу злых собак?

— Потому что они ломают цветочки и портят сад, — на­помнила я. — Никогда еще не видела тебя в таком состоянии.

— Я себя тоже. Я всю голову сломала, откуда это наважде­ние берется? От Юлии, что ли? Вот если бы она была здоро­вой и полной сил.. Так ведь нет, она же инвалидка.

— И весьма интенсивно молчит. А насколько я поняла Ха­ню, с челюстью у нее полный порядок, и речь не нарушена, — язвительно подхватила я тему, так как упорное молчание Юлии начало мне казаться просто ненормальным. — А вдруг это результат стресса после аварии? Надо бы спросить Эльжбету, что она об этом думает.

— Эльжбета к первой дойке без особой необходимости не встает. Давай где-нибудь сядем, только не на виду.

С этим проблем не было. В глубине сада под яблоней сто­яли белый железный столик и три таких же стула, практич­ные и, несомненно, гораздо более удобные, нежели кресла на террасе. Алиция пользовалась ими так редко, что забыла о них вовсе, возможно потому, что за кофе оттуда приходилось бе­гать значительно дальше, чем с террасы. Но место было заме­чательное. Рядом цвел белыми цветочками огромный куст, который сливался с белизной металлической мебели и делал ее практически не видимой из дома. Зато дом оттуда просматри­вался прекрасно. Я поклялась, что в случае необходимости са­ма пойду за горячительными напитками, а если потребуется, то и за Маженой, которая ведь пообещала явиться чуть свет.

Алиция продолжала терзаться размышлениями о своих гостях.

— Интересно, они хоть собираются осмотреть окрестнос­ти? Не тащились же они в Данию, чтобы увидеть исключи­тельно мой дом!

— Сомневаюсь. Я бы не рассчитывала. Разве что им пред­ложат отвезти и все показать. Сами — ни за что.

— Почему?

— Так мне кажется. Она — недолеченная, а он — жмот.

— А при чем тут это? Могут поехать на машине.

— Я же говорю, жмот, а за бензин платить надо.

— Откуда ты знаешь?

— Ты, конечно, про жмотство, а не про бензин? Откуда я про бензин знаю, догадаться не трудно. А ты смотри сама, разве эти Буцкие тебе из Польши что-нибудь привезли? Мог­ли бы хоть паршивую бутылку водки всучить хозяйке из принципа, так нет же, только жрать горазды! Быть такого не может, чтобы Ханя со Збышеком им не говорили, какая тут дороговизна и какая разница в ценах по сравнению с нами. В конце концов, элементарная вежливость требует...

— Мои гости не должны...

— Не тупи. Достаточно любой мелочи, простенького суве­нира. Сигареты, к примеру. Ведь сами они не курят.

— Боялись таможни...

— Ах, боже мой, какие мы пугливые! Я сама голову ломаю, что бы с ними сделать, ведь их всего двое, а такая маета, буд­то полон дом народу, хоть вешайся. И пока ума не приложу, на кого бы можно было их спихнуть. На меня прошу не рас­считывать. Я в такие игры не играю.

— А если Эльжбета с Олафом поедут на экскурсию и за­хватят их с собой?

— Ну ты оптимистка! А кроме того, я бы хотела с Эльжбетой перекинуться парой слов в четыре глаза, что-то я неладное чую, а потому мне твоя идея не улыбается. — Алиция нашарила в кармане половинку сигареты и закури­ла. Похлопала по другим карманам — больше сигарет не было. — Вся надежда на Мажену, надеюсь, она что-нибудь придумает.

— Или подскажет что-то толковое, — согласилась я. — Пой­ду ее встречать, сил нет здесь дожидаться. Сиди спокойно, я все притащу.

Протиснувшись между орешником и гаражом, я украд­кой выскользнула на улицу, и, как оказалось, вовремя. Маже­ну я встретила у ограды, практически в том самом месте, где несколько лет тому назад горела пресловутая красная лампа. Во мне пискнуло нехорошее предчувствие, но я этот писк проигнорировала. А зря...

— Ну что, облизал Вацлав ложку? — нетерпеливо привет­ствовала меня Мажена.

— Облизал. И вилку тоже.

— Ну, я же говорила!

— Погоди, мне надо тут кое-что раздобыть...

Осчастливленная моим донесением, Мажена помогла мне запастись всем необходимым, и мы теми же тайными тропа­ми пробрались в свое укрытие.

— Никто нас не заметил, — с гордостью сообщила я Алиции, выгружая на стол кофе, пиво, чай и сигареты. — Кто-то в ванной засел, вода льется, а где остальные, не знаю.

— Придется мне какой-никакой завтрак приготовить, — без малейшего энтузиазма произнесла Алиция.

— Никогда таких идиотских проблем не было! — рассер­дилась Мажена, бросая свою сумку под стол и тоже усажи­ваясь. — Пусть Эльжбета приготовит, а что позже, так ниче­го страшного. И вообще, бананы на столе, сыр в холодильни­ке, небось, с голоду не умрут. Рассказывайте, что тут вчера было, я так извелась от любопытства после телефонного раз­говора с Иоанной, что не могла уснуть!

Обсуждение событий вчерашнего дня, и в первую очередь подвигов нашего бешеного варяга, с лихвой вознаградили ее за бессонницу. Алиция призналась, что звонила вечером Хане и Збышеку. Збышека не застала, а Ханя твердо стоит на сво­ем, что все дело в чувствах, умоляла пожалеть несчастную Юлию. Она так страдает, потому как кости срастаются мед­ленно, швы по всему телу, и с деторождением пока нет ясно­сти. Она так старается не быть в тягость...