Людмила Милевская - Фанера над Парижем

— Духи не вожделеют общаться с нами сегодня, хотя и не отвергают наших вопросов. Стол обрел невесомость, а это значит, что духи расположены к нам, но не желают говорить сегодня. Вы зададите духам свои вопросы, а наш Равиль завтра передаст вам ответы, используя для общения с духами современную технику спиритизма, ведомую лишь немногим.

«Оказывается, маги, как чиновники, адвокаты и врачи, любят тянуть резину, — подумала я. — Еще бы, денежки-то текут».

— Готовьте ваши вопросы, — торжественно изрек Коровин.

«Интересно, как? — внутренне изумилась я. — Как мы их должны готовить? Будто эти вопросы не готовятся сами собой без всякого нашего участия. Не в этом ли заключается жизнь?»

Пока я размышляла на тему судьбы, Коровин сделал знак Равилю и тот, округлив глаза, начал мелко подрагивать, впадая в транс.

Собравшиеся, цепенея, принялись пожирать глазами трясущегося Равиля; воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием медиума. Облако таинственности повисло над столом, приобретая некую зловещую плотность. Облако росло, раздувалось, тяжелело; присутствующие каменели, волновались и наэлектризовывались. Казалось, еще немного и…

И…

В комнату ворвалась Тамарка, моя заполошная подруга. Натыкаясь на народ и ушибаясь о стулья, она заспешила поближе к Коровину, сомнамбулически твердя на ходу «простите-извините, извините-простите».

Заметив меня, Тамарка возликовала, но тут же, уткнувшись взглядом в монументальную фигуру Маруси, испугалась, панически затормозила и устремилась подальше от нас, на другой конец стола.

Маруся тоже заметила Тамарку, громко фыркнула, давая понять всем присутствующим, что возмущена ее дикостью: в то время когда медиум, не жалея себя, пытается наладить контакт с духами, эта невежа врывается и…

Мне же было ясно, что Марусе, главным образом Марусе, хотелось выразить Тамарке свое презрение, которым она изрядно пропиталась за двадцать лет их вражды. И я, и Роза нервно заерзали на стульях. Затянувшаяся ссора Тамарки и Маруси доставляла всем нам огромные неудобства. Коровин же об этой вражде ничего не знал, а посему спокойно продолжил сеанс.

— Вызываю дух Наполеона! — страшным голосом взвыл он.

«Бедный Наполеон, — подумала я, — он при жизни не знал столько, сколько ему пришлось узнать после своей кончины».

Но, как это ни удивительно, дух не заставил себя ждать и явился мгновенно. Лично я его не видела, да, говорят, нормальному человеку это и недоступно, но дух ясно дал понять, что он здесь, сообщив об этом до странности изменившимся голосом Равиля.

— Я здесь! — сказал дух. Все ахнули, а я зевнула.

— Задавайте ваши вопросы, — утробно провыл Коровин.

И публика начала задавать. Должна сказать, что народ был все ученый и действовал организованно — лишь по знаку Коровина, — не считая моей Тамарки, которая забежала вперед, не соблюдая никакой очередности. Маруся возмущенно фыркнула, остальные же повели себя терпеливо.

— Где он? — самой первой завопила Тамарка, а Коровин с печальным достоинством кивнул головой, мол, вопрос принят, и уставился на Лелю.

Я мгновенно впилась в нее взглядом, предвкушая разгадку, и ошиблась.

— Где он? — пропищала Леля и замолчала, не внеся никакой ясности.

Коровин уставился на пожилую даму в розовом атласном платье.

— Где он? — пробасила она, передавая очередь Розе, которая тут же не своим голосом изрекла:

— Где он?

Потом был мужчина в дорогом помятом костюме, с которым я даже кокетничать не стала бы, потом позеленевшая от диет пигалица, потом убеленный сединами импозантный бизнесмен, с которым я выпила бы на досуге несколько коктейлей, затем старая, увешанная бриллиантами карга, которая пыталась меня пристыдить за аплодисменты красоте Равиля, — все задавали один и тот же вопрос: «Где он?»

«Никакого разнообразия, — приуныла я. — Разве что-нибудь интересное почерпнешь из этих вопросов?»

Тем временем очередь дошла и до Маруси.

— Где он? — зычно гаркнула она, и Коровин дал знак, что сеанс закончен.

— Что такое? — возмутилась я. — Как это закончен? А за что я деньги платила?

Мне до смерти хотелось загробным голосом крикнуть «где он?», тем более что уже недели три я не могла найти свой вьетнамский веник, которым баба Рая пристрастилась вытирать пыль с потолка.

Видимо, сын мой, озорник Санька, куда-то этот веник затащил, и я очень рассчитывала узнать куда, хотя за те деньги, что Коровин с меня слупил, я купила бы этих веников штук десять, а то и больше.

Но здесь интерес мистический, а не прагматический, поэтому я и взволновалась не на шутку. Однако Коровин меня успокоил, пояснив, что дух устал и удалился на размышления.

Но тут занервничала Тамарка.

— Когда же он вернется? — захотела знать она.

— Завтра, — заверил Коровин, — но уже вечером. Всех жду завтра вечером в семь часов. Оплата предварительная. Для чистоты эксперимента советую всем заплатить сегодня. Кто не успел задать вопросы и не сможет завтра прийти, оставьте свои вопросы, я от вашего имени сам лично их задам духу и доведу до вашего сведения ответы. Так даже будет лучше.

«А что их оставлять, эти вопросы, — подумала я, — когда они у всех одинаковые».

Помощник Коровина пошел с подносом обходить присутствующих. Каждый клал на поднос купюру достоинства, рекомендованного этим же самым помощником. Я призадумалась: платить или не платить? С одной стороны — полная лажа, только зря деньги потрачу, с другой — я узнала так мало, а ведь любопытно.

«Ладно, — решила я, — если помощник назовет неприемлемую сумму, пошлю его к чертям, а если не станет заламывать цену, дам сколько запросит»

И в это время я заметила, что Тамарка усиленно подает мне сигналы. С опаской я глянула на Марусю — та с упоением обсуждала с Розой состоявшийся контакт с духом Наполеона. Пользуясь этим, я тихонечко поднялась со своего места и тронулась к выходу.

Сообразительная Тамарка устремилась за мной.

Помощник Коровина, заметив наше бегство, поспешил за нами. Он нагнал нас у самой двери и протянул поднос, называя Тамарке сумму, от которой у меня разум помутился. Столько подлец слупил с Тамарки, что у меня кулаки зачесались. Я тут же дала себе клятву послать этого наглеца так далеко, как это только приличествовало нашему собранию. Тамарка же, глазом не моргнув, спокойно выложила сумму на поднос и шепнула мне на ухо:

— Мама, у меня к тебе дело.

— Очень хорошо, — обрадовалась я, — тогда не сочти за труд, оплати мой будущий визит этому живодеру. Я забыла кошелек в Марусиной машине, — для убедительности пояснила я, еще крепче прижимая к груди сумочку с кошельком.

— Охотно оплачу, — ответила Тамарка, из чего я тут же сделала заключение, что уж теперь-то она от меня потребует (как минимум) достать золотую рыбку со дня моря.