Людмила Милевская - Фанера над Парижем

Турянский, утративший свои исконно мужские возможности, загоревал, но вскоре решил, что и без них прожить можно, и увлекся Коровиным.

А что, Коровин мужчина хоть куда, сама им чуть не увлеклась! И увлеклась бы, когда бы не… Хм, да. Опять я что-то от сути ушла.

Так вот, Коровин фактически женился на этом Турянском. Милая такая семья. Живут себе, друг другом тешатся, да все тащат в дом, наводят уют. Жена — Турянский, тащит на себе основные семейные тяготы (бизнес и прочее), муж — Коровин, слегка ему помогает… Все как в жизни — обычная русская семья, но с маленькой изюминкой. Живут себе и живут…

Стоп! Все было не так! Начну с самого начала. Начну с Великого Развала — в то время и плодились Перцевы, впрочем, как и Турянские, и все остальные «оригиналы» нашего общества.

Турянский, обладатель советской синекуры, утративший свои мужские возможности, решил, что и без них можно прожить и увлекся… своим подчиненным Перцевым. Увлекся и как-то дал тому знать.

Перцев, в глубине души неисправимый кобель, с ужасом осознал, что не готов отвечать на чувства начальника Турянского. Как человек, расположенный к непостоянству, Перцев прекрасно понимал, что одно дело бросать жен, тещ и детей, и совсем другое дело — начальников. В общем, Перцев задумался, склоняясь к мысли, что пора переходить на другую работу.

Однако предприимчивый Турянский даром время не терял. Пользуясь всеобщей неразберихой и близостью к тем, кто близок к Кремлю, он завел бизнес и головокружительно набирал силу, Перцев же таскался по бабам и был ни на что не гож.

Тут-то Турянский и поманил его банком, предложив закрепить братские чувства договором о страховании. Перцев клюнул, но сам был не рад, поскольку сердцу не прикажешь, другим органам тоже.

Турянский же вошел в тот возраст, когда пора бы и остепениться да подумать о семейной жизни. Перцев совсем не для семейной жизни, да и пооблез он, и красоту былую утратил. В общем, охладел к нему Турянский и увлекся Коровиным.

Коровин…

Ого-го, Коровин! Тот ко всяким там чувствам очень даже расположен и ответил на любовь Турянского со всей пылкостью, данной ему природой — здоровья-то хоть отбавляй, и на людей, и на духов хватает. Так и состоялся этот брак, в результате которого Перцев остался за кормой семейной ладьи.

Тут-то и начались его неприятности. Турянский, распаленный чувствами, в свое время все Перцеву отдал — если не все, то многое; мы, женщины, ни в чем удержу не знаем и если полюбим, то уж страсть как жаждем одарить предмет воздыханий.

К тому же подарки Турянского со временем приобрели вес того лотерейного билета, который вдруг взял да и выиграл «Москвич», а «Москвичей» Турянский дарить никак не собирался. Но так уж вышло, кто знал, что так удачно дело обернется. Никто в нашей стране тогда этого не знал, думали: побалуемся да государству возвернем, а тут и возвращать уже некому — нет его, считай, государства.

Но если вернуться к Турянскому, то он давно переживал по поводу несправедливости с Перцевым. «За что, спрашивается, этому ничтожеству свое добро подарил?» — ежечасно спрашивал себя Турянский. Он переживал, но на радикальные меры идти не решался. Однако с появлением Коровина все резко переменилось. Любовь к магу нацелила Турянского отобрать дары у Перцева, но как это сделать? Многое отдано бездумно. То, что подарено махом, пришлось возвращать по крупицам.

Что же Перцев?

Перцев запаниковал, но не знал, как поправить дела, поскольку ни к чему созидательному с рождения не был гож. Кроме детей, ничего не умел ладно делать. А Турянский лютовал, притеснял своего «бывшего» уже без зазрения совести.

И тут-то Перцеву улыбнулась судьба и послала Бабу Ягу. Перцев, мастер обольщения, Ягу быстренько обольстил, а что дальше с ней делать — растерялся и долго раздумывал, поскольку ничем она не краше Турянского, а даже страшней, и женой будет не тайной, а официальной.

Однако и Турянский не растерялся, поскольку быстро смекнул, что если за дело возьмется крутой папаша Бабы Яги, то, опираясь на полномочия Перцева, он не станет, грубо выражаясь, сопли жевать, а быстренько сделает Турянскому секир-башка, в переносном, конечно, смысле, но это тоже больно и обидно. Ведь Турянскому капиталы не с неба упали, а из закромов…

Впрочем, все знают, откуда настоящие капиталы падают.

Сильно расстроился Турянский, и вот тогда появилась наша Леля. Озадаченный Турянским Коровин с присущей некоторым современным мужьям логикой принял самое непосредственное участие в спасении семейного добра. Пользуясь своими неоспоримыми достоинствами, Коровин и заманил Лелю в сети, хотя она, глупая, считала их роман своей победой. Заманил, с невестой Перцева познакомил и, чтобы не ревновал Турянский, тут же спихнул ее Равилю.

А может, все и не так было. Ведь этих бедных жен всегда так безбожно дурят. Что такое Турянский против Равиля? Один лишь денежный мешок. Коровин, влюбленный в Равиля, решил одним ударом сразу двух зайцев убить.

Ах, кто их знает, какие у этих голубых расклады. Эти отношения — тайна, покрытая мраком. Я же никогда голубой не была и (увы!) уже не буду.

И все же думаю, что Коровин Турянского убедил, мол, надо делать ставку на Лелю, любовницу Равиля. К тому времени все так и было. Бисексуал Равиль, который не побрезгует и теленком, с радостью взял на себя Лелю, как и многих других. Таким образом Коровину и удалось спастись от ревности Турянского и не нарушать семейной идиллии.

Мой опыт говорит, что так и было, но почему хитрющий Турянский до сих пор не догадывается о романе Коровина и Равиля?

Да по той же причине, по которой я спрашивала о своем Женьке у Розы — жена всегда узнает о проделках мужа последней.

В общем, так или иначе, Леля Перцева обольстила, раскрутила на большую любовь, но… вышла осечка. Перцев-то не дурак, лишать себя крутого папеньки. Не женился он на Леле, а снова навострил лыжи к своей Бабе Яге, вот тогда Турянский и придумал этот хитрый финт! Он сам женился на Леле, прекрасно понимая, что Перцев останется любовником его жены. Турянского это очень устраивало. Как только Леля стала его женой, он тут же начал прививать ей мысль, что тяжело болен: порок сердца и клаустрофобия — практически уже покойник. Леля надышаться на него не могла, славила его на всех углах, просто изнемогала от любви, добросовестно следуя русской традиции любить и превозносить покойников. Всех обманули.

Ах, какая идиллия, думали мы! Он любит ее, она любит его… деньги. Леля этому всячески подыгрывала, Турянский от нее не отставал…

Я всегда знала, что высокими чувствами и идеальными отношениями руководит фальшь. Искренность обычно безобразна, за исключением тех редких случаев, когда эта искренность нам выгодна. Но вернемся к Леле. Точнее, к Турянскому.