Людмила Милевская - Фанера над Парижем

Убедив Лелю, что он смертельно болен, Турянский принялся осторожно внушать ей мысль, что Перцев хочет его смерти. В связи с этим он подробно объяснил, чем Перцеву это выгодно и в каком виде его смерть должна произойти, чтобы Перцев оказался в выигрыше. Леля, конечно же, поделилась этой мыслью с Равилем. Равилъ с Коровиным, Коровин с Турянским. То есть я хочу сказать, что процесс шел под контролем.

В конце концов постепенно всяческими ухищрениями удалось Леле внушить, что Турянский не вечен, причем не вечен настолько, что уже в ближайшее время она может стать фактической наследницей и доли Перцева. Ведь если сам Перцев окажется за решеткой, от его доли ничего не останется — таков бизнес нашей страны.

«Ах, как мило», — подумала Леля и начала подбивать двух своих любовников — Перцева и Равиля — на авантюру. Перцев, узнав от Лели, что от Бабы Яги можно спастись таким простым способом, как умерщвление Турянского в подвале, наверняка пришел в восторг и спросил: «А кто будет похищать Турянского?»

Перцев к грязной работе не привык, впрочем, как и к любой другой работе. На сцене появился Равиль, который за сущую мелочь — сумма могла быть даже некруглой — согласился подержать Турянского в подвале Коровина.

Почему в подвале Коровина? Да потому что это было выгодно всем, кроме трогательно наивных Перцева и Лели. Им Равиль объяснил, что у Коровина надежней, потому что на виду. «Он знает, что делает, — подумали и Перцев, и Леля, — если промахнется, ему же сидеть». Таким образом жена Турянский попал в подвал под крылышко своего любезного муженька Коровина, который с помощью любовника Равиля это дельце и обтяпал.

Что же Леля? Она, как и рассчитывал Турянский, сразу же повела двойную игру, в которой крупную ставку делала на меня. Именно на это и рассчитывал Турянский: он спал и видел Перцева и Лелю за решеткой. Турянский затеял эту интригу с целью загрести весь жар руками Лели, она намеревалась загрести весь жар моими руками — ведь это я должна была вывести Перцева на чистую воду. Равиля, думаю, она вытащила бы из неприятностей, если так можно назвать тюрьму, а может, и не вытащила бы. Это бабушка надвое сказала.

Однако Турянский не оставил ни Леле, ни Перцеву надежды на победу. Они ловко угодили в его капкан, и Турянский хорошо над этим поработал.

Он подкупил свою соседку, которая устроила этот фокус с ретранслятором, он посулил накануне кредит Тамарке, чтобы она подняла шум — фактически это была помощь Леле, вдруг сама не справится. Турянский не слишком верил в ее мыслительные способности.

Он и в мои способности не слишком верил, потому-то я его и раскусила. Бумажку с номером автомобиля слишком уж грубо мне подбросил, да и фортель с «жучками» был смешон. Эта его соседка просто бездарь: так назойливо рассказывать мне о романе Перцева и Лели. Будто нет других способов донести информацию. Если сами не знают, консультировались бы с Тамаркой или с Марусей.

В общем, плохо сработал Турянский. Поленился сидеть в подвале. А если бы дал мне еще два дня, я без всяких подсказок вывела бы их всех на чистую воду. Впрочем, и Турянского вывела бы. Если не лениться — можно и иголку в стоге сена найти, а уж о человеке с его способностью оставлять следы и говорить нечего.

И все же меня восхищает, что Турянский пустился в такую авантюру. И это в наше время, когда народ стал так прост и так забыта интрига. Нынче все вопросы решаются незатейливо: «заказ» и все дела.

А Турянский так не захотел. Впрочем, не имел возможности. Убей он Перцева — прибежит толпа наследников. И, судя по всему, Турянский уже никак не мог жить с такой гирей на шее, как Перцев. Сам же эту гирю себе на шею повесил, сам же и не знал, как от нее избавиться — так со многими женами бывает.

Не устаю повторять: как приятно, что и некоторые мужчины могут насладиться теперь «женским счастьем» — единственная польза от гомосексуализма.

Неизвестно, куда бы меня завела мысль о гомосексуализме, но Леля вдруг свернула на стихийный рынок, раскинувшийся у обочины. Мне пришлось тормозить, что я и сделала. Вышла из машины, но на рынок соваться не рискнула, а снова уселась за руль, и правильно поступила, потому что в тот же миг мимо пронесся сиреневый автомобиль Равиля. И тоже к рынку подъехал. Равиль выскочил из машины и бегом направился к… мирно беседующим Перцеву и Леле.

«Вот они, заговорщики, — удовлетворенно подумала я, — все собрались в кучу».

Беседовали они недолго. Леля уехала в деревню, до которой было рукой подать, а Равиль и Перцев… отбыли в обратном направлении, то есть в Москву, а может, и нет, может, решили немного отъехать, чтобы глаза народу не мозолить — местность немноголюдная, каждый новый человек на виду.

В любом случае, мне было абсолютно ясно, что Леля отправилась ломать комедию перед Турянским — ах, ты нашелся, ах, дорогой, ах, я рада, — а сама каким-то образом его в машину заманит, возможно, снотворным напоит или еще какую штуку придумает и отвезет его обратно к Коровину. Ей-то и в голову не приходит, что Коровин в полном курсе.

Но на что рассчитывает Турянский?

На то, что он не поверит Леле и наотрез откажется ехать с ней. И снотворным травиться не пожелает. А тут и я припрусь в деревню и буду Леле мешать. Уж на это он может, не ошибаясь, рассчитывать.

Что тогда сделает Леля? Согласится с мужем и, прихватив меня, уедет из деревни, сама же тайком по мобильному вызовет Перцева и Равиля. Уж эти герои с Турянским цацкаться не станут: скрутят беднягу, вколют снотворное и без шума доставят в подвал Коровина. Но куда они дели моего Евгения?

Я снова попыталась дозвониться мужу, но его телефон не отвечал. Тогда я позвонила Розе, она обрадовалась мне, но ничем помочь не смогла.

— Звони Женьке на работу, — посоветовала я, — вероятней всего, это Леля устроила ему туда вызов.

Сама тратить время на пустяки я не могла — вынуждена была преследовать Лелю.

В деревню местный житель попадал с двух дорог: одна — прямая (парадная), другая с заездом в рощицу и через почту. По той я и поехала, потому что Леля поехала по прямой.

Возле почты я встретила бабу Раю с ее сестрицей.

— Что вы здесь делаете? — удивилась я.

— Дык прибегла соседка, кричит, вам племяш будет звонить, мы на почту и дернули, на переговорный пункт, — пояснила сестрица.

Примерно то же повторила следом за ней раз пять и баба Рая, жужжа неимоверно.

«Ага, — одобрила я, — вот каким хитрым маневром нейтрализовали бабу Раю с ее сестрицей. Они проведут на почте не меньше часа, дожидаясь мифического звонка, да потом еще часа два по деревне гулять будут, домой не пойдут, пока все сплетни не пересплетничают».