Анна Ольховская - Первый раз

И вот, старательно изображая жука-мутанта, я притаилась в дырке от бублика. Кусты, образовывающие тщательно выстриженное кольцо, брезгливо морщились от такого плебейского сравнения и предательски размахивали ветками, стремясь избавиться от меня. Но выдать мое присутствие у них не получалось, очень уж густо они разрослись.

– Викхен, сердце мое, я больше нет сил! – заунывно вел свою обычную партию фон Клотц. – Я так хотеть защитить, помогать, поддержать, а ты толкать меня! Ты не желать понимать меня!

– Слушай, да отвяжись ты от нее наконец!!! – вызверился Славка. Страшная гибель матери все перевернула в душах детей, и теперь они всегда были вместе. Слава резко повзрослел и из младшего брата превратился в старшего. Он опекал и защищал сестру, поддерживал ее, помогал ей во всем. Делал то, чего почему-то не делал их отец. – Ты что, совсем ничего не понимаешь?! Что ты лезешь со своими соплями, нашел время!

– Слава, немедленно прекрати! – А вот и у папеньки голос прорезался. Но Андрей, как всегда, встал на сторону своего приятеля. – Сколько раз можно повторять – не смей хамить Фридриху, уважай его чувства!

– Пусть сначала он научится уважать чувства твоей дочери! – Славка, гневно раздувая ноздри, остановился и, притянув к себе сестру, оттолкнул руку фон Клотца, цеплявшуюся за Викину ладонь. – Отец, я тебя не понимаю! Все эти дни после… после случившегося ты все время гугнишь на пару с этим типом, что Вика срочно должна выйти замуж! Вы что, с ума оба посходили?!! У нас погибла мама!!! А вы…

– Погоди, Слава, – Вика обняла брата, которого сотрясала мелкая дрожь, – не кричи так. Ты еще не совсем здоров. А что касается тебя, Фридрих, и тебя, папа, то я вас очень прошу – оставьте меня в покое. Раз и навсегда! И больше к этой теме я возвращаться не хочу. Да, поначалу Фридрих мне очень понравился…

– О майн либе! – попытался было снова цапнуть маленькую ладошку герр, но Вика брезгливо отдернула руку:

– Не перебивайте меня, ПОЖАЛУЙСТА! Я хочу расставить все по своим местам. Так вот. Я почти влюбилась, не спорю. Но потом случилась беда, страшная беда. Мне так необходимы были сочувствие и поддержка, а вместо этого ты попытался затащить меня в постель!

– Но я же любить тебя, ты быть такой несчастный, так плакать! Я хотеть утешать!

– А, ну да, – холодно усмехнулась Вика. – Конечно. И, что интересно, защитил меня тогда не ты, дорогой папочка, а израненный, едва стоявший на ногах Славка!

– Но, дочка, я же спал, я принял снотворное накануне, – отводя глаза в сторону, пробормотал Андрей. – Никак не мог уснуть, нервы на пределе, вот и… Я же объяснял.

– Возможно. Но, вместо того чтобы утром надавать своему приятелю по морде и уехать отсюда, ты завел разговоры о свадьбе. Только так и отметив мое восемнадцатилетие. Какая свадьба, отец?! Еще и девяти дней не прошло, как нет мамы! А Фридрих мне теперь просто отвратителен! Пойдем, Слава!

Брат и сестра, развернувшись, пошли к дому. Следом, слегка поотстав, двинулись Голубовский и фон Клотц. Они, приглушив голоса, перешли на английский. К сожалению, мне удалось услышать лишь начало фразы:

– Твой мальчишка все время мешает мне, Анж, с этим надо что-то делать…

Несколько минут я сидела неподвижно, переваривая услышанное.

Вот так, значит? Ай да Анечка, ай до умничка, ты оказалась все же права – Голубовский действительно приволок сюда семью с единственной целью: породниться с богатеньким немцем! И плевать он хотел на жену. Исполнилось дочке восемнадцать – вперед! Причем срочно, пока герр не передумал. Бедная Вика, как же ей трудно сейчас! Восемнадцать лет, романтическая дата, она так ждала этого дня и обещанного ей великолепного праздника, красивых ухаживаний своего подержанного принца, а получилось… Невыносимая боль от потери матери и бесконечное одиночество, щедро украшенные прогорклыми масляными розочками похотливых домогательств бывшего принца. И предательство отца, сделашее ее утрату еще более невосполнимой.

Но зато сбылась наконец мечта Саши – ее дети стали единым целым и готовы были на все ради друг друга. Вот только какой ценой им далось это сближение…

Что же теперь? Судя по всему, мучной червяк настроен более чем серьезно и, пользуясь безоговорочной поддержкой Андрея, он может добиться своего силой. Документы Викины здесь, денег у фон Клотца – воз и маленькая тележка, и, судя по методике проведения экспертизы сгоревшего автомобиля, у него тут все схвачено. Так что зарегистрировать брак вопреки желанию невесты этот гнус сможет легко.

А Славку, чтобы он им не мешал, отец увезет домой, в Минск. Родственникам и друзьям он скажет, что дочь его теперь совершеннолетняя, влюбилась безумно и выскочила замуж, наплевав на учебу. А зачем ей учеба, когда муж имеет собственный замок!

Ощутив во рту отвратительно горький привкус, я озадаченно посмотрела на объеденную палочку у себя в руках. Виновато покосившись на сотрясающийся в рыданиях куст, я аккуратно положила оторванную от него бывшую ветку на землю и, отплевываясь, покинула свое убежище. Ну извини, не хотела я твои листья грызть, видимо, очень уж вжилась в образ жука.

Хотя, судя по звукам, здесь экземпляры и покрупнее меня водятся. Басовитое жужжание вот уже минут пятнадцать нудно зудело над моими ушами, создавая раздражающий фон. Я испуганно оглянулась, боясь встретиться с мрачным взглядом шмеля-мутанта. Но звук шел сверху. Ага, вот оно что!

Над замком кружил, суетливо вертя лопастями, маленький вертолет. Судя по его веселой раскраске, это была чья-то частная игрушка, вряд ли серьезные государевы службы позволили бы себе такую цацку. Колобок с винтиком, да и только, пулемет пристроить некуда.

Покружив над территорией парка еще пару минут, вертолет вильнул хвостом и полетел дальше. Видимо, вдоволь налюбовался замком и окрестностями. Хотя стоп, минуточку! А вчера не он ли тут маячил? Самого вертолета я не видела, но звук похожий слышала из своей комнаты. Тогда я внимания на него не обратила, а вдруг это один и тот же вертолет? Зачем он сюда летает, в таком случае? Ладно, это сейчас не так важно, есть более насущные проблемы.

Отряхивая налипшие на джинсы травинки, я направилась к замку. Внезапно волосы на моей макушке попытались встать по стойке «смирно!». Будь они подстрижены ежиком, у них бы все получилось, а так – вялое трепыхание, и не более того. Пригладив перепуганные волосы, я подняла голову в поисках источника подобной истерики. А вот и он.

У раскрытой входной двери стоял верный доберман фон Клотца, он же дворецкий Хельмут. Этот тип, жизнерадостностью и эмоциональностью больше всего напоминавший экспонат музея мадам Тюссо, постоянно следил за мной. Он единственный, похоже, не очень-то верил в мою беспомощность и никчемность. И его нежный, добрый, лучистый взор опять просвистел в миллиметре от моего виска, переполошив мою прическу.