Людмила Милевская - Пять рассерженных жён

«Это Фрол Прокофьевич страдает,» — с сожалением подумала я.

— А как он выглядит, этот Вадим?

Изабелла задумалась.

— Красивый, — сказала она.

— А поподробней можно?

— Высокий, рыжеватый, голубоглазый…

— А более чёткие приметы есть?

Изабелла ещё больше задумалась.

— Нос у него тонкий с красиво изогнутыми ноздрями и губы пухлые.

«Ну чуть ли не портрет моего Женьки нарисовала,» — подумала я и предупредила:

— Смотри, если ещё позвонит, в дом его не пускай.

— Да что ты, — испугалась Изабелла, — у меня же муж.

— Ещё вот что мне скажи. Тут тебе придётся напрячь свою память. В тот день, когда я приносила тебе пирожные, ты общалась с Вадимом?

— Конечно, — совершенно не напрягая ничего, воскликнула Изабелла.

— Ты так уверена? — усомнилась я.

— Ещё бы, он позвонил мне и поинтересовался, понравились ли мне конфеты. Я сказала ему, что ещё не ела их, но собираюсь попробовать с приятельницей.

— Он поинтересовался с какой, — продолжила за Изабеллу я. — И ты назвала моё имя?

— Ну да, так и было. Он хотел, чтобы мы встретились, а я сказала, что не могу, потому что жду тебя.

«Вот он и бросился вслед за мной, — подумала я. — Этим и объясняется яд в пирожных.»

— Короче, если ещё раз позвонит, на свидание ни в коем случае не ходи, но назначь и сразу мне звони. Я за тебя пойду. И, главное, подарки принимай, если передаст через кого-то, но не вздумай их есть. Сразу мне сообщи.

Выдав напутствие Изабелле, я с ней простилась. Евгений поджидал меня под дверью её квартиры.

— Это не Вадим? — на всякий случай спросила я, показывая на него.

Изабелла его никогда не видела, хоть и слышала много о нем.

— Нет, не он, — ответила она, сходу состроив глазки, — но тоже красивый.

Боюсь, и мой Евгений смотрел на неё без отвращения.

— Все, спешим, спешим, — сказала я, подталкивая его к лифту.

В лифте я вдруг вспомнила того молодого человека, с которым ехала к Изабелле в первый раз.

«Он тоже подходит под её описание, — подумала я. — Особенно его ноздри.»

От Изабеллы мы поехали к Полине.

— Ах, я изнемогаю, — пожаловалась Полина.

— Знаю-знаю, — опередила её я. — Ты сама не своя, потому что некого тебе ненавидеть. На месте ненависти образовалась пустота, которую ты уже принимаешь за любовь. Сочувствую, но ничем помочь не могу.

— Как? — разволновалась Полина. — Ты же обещала найти Фросиков труп.

— Ну, труп не труп, но кое-что найду, — уклончиво ответила я.

— Что значит — кое-что? Кое-чего мне не надо. Мне нужен труп! — уверенно заявила Полина.

Увы, я тоже так думала. Все эти жены заблуждаются, полагая, что Фрол Прокофьевич нужен им живой. Им нужен его труп, чтобы потом оплакивать его всю оставшуюся жизнь, истязая себя страданиями. Ведь именно за страдания они так любили его. Вот взять хотя бы мою Тамарку. Этот её Даня, этот урод, разве может он раскрутить мою Тамарку на более-менее приличное страдание? Ну хоть на одно?

Нет, не может. А Фрол Прокофьевич этих страданий давал ей столько, сколько она хотела и даже ещё сверху. Да, что бы они мне не говорили, но им нужен труп. Как бы они оплакивали его, какой памятник взгромоздили бы над могилой, думаю даже в полный рост и из самого дорого камня. Ах, а какие пасхи проходили бы на его могиле. Пожалуй, и я к этим жёнам присоединилась бы.

Жаль, жаль, что этого не будет.

— В общем так, Полина, — сказала я, — сиди дома, а если что будет не так, сразу звони мне на мобильный.

И я поехала к Татьяне.

Татьяна, узнав что я не одна и Евгений ждёт меня на лестничной площадке, сорвалась с дивана, на который она уже пристроила своё длинное тело, и потащила свои «арбузы» на лестничную площадку.

— Женечка, — пропела она, высовываясь из двери преимущественно «арбузами», — что же вы здесь скучаете?

На жизнерадостном лице Евгения мгновенно отразилась скука.

— Он не скучает, а нас сторожит, — отрезала я, запихивая Татьяну обратно в квартиру.

Как только она поняла, что я настроена по-деловому, тут же пустила слезу.

— Соня, — плаксиво начал она.

— Знаю-знаю, — перебила её я и повторила эту историю про пустое место, образовавшееся на месте ненависти, то пустое место, которое они все дружно принимают за любовь.

Татьяна, в отличие от Полины, возразила:

— Неправда. Это и есть любовь. Оживи он сейчас я простила бы ему даже Белку.

— И свои пятнадцать процентов отдала бы? — ядовито поинтересовалась я.

— Клянусь, не задумываясь, — опрометчиво поклялась Татьяна.

«Ну-ну, — подумала я. — За язык тебя никто не тянул.»

Выдав напутствие и Татьяне, я решила, что ехать к Тамарке нет смысла. Во-первых, её все равно не застанешь дома. А во-вторых, убивать её раньше меня не будут, а надо бы. Это она затеяла фантасмагорию с этим Фролом Прокофьевичем. Правильно говорили древние: уходя уходи. Раз развелась, так нечего возле чужого уже мужика крутиться.

— Осталась одна Зинаида, — уже в машине сказала я Евгению. — Но это далековато. Может сначала заедем домой, перекусим?

Он сидел за рулём с отсутствующим видом и, похоже, даже не слышал меня.

«Интересно, о чем можно так напряжённо думать? И это в то время, когда жизнь его возлюбленной висит на волоске. Странный народ мужчины.»

Тут же выяснилось, что не странный.

— Как этот огрызок умудрился заморочить голову такой потрясной бабе? — глядя перед собой, задумчиво поинтересовался Евгений, думаю, что у меня.

— Огрызок — это кто? — вскипая, спросила я.

— Ну Фрол этот, Прокофьевич, — с величайшим презрением пояснил Евгений.

«Ага, значит потрясная баба — это Изабелла!» — сообразила я и сказала:

— Кстати, мне кажется, что ловить этого киллера надо только на Изабеллу.

Евгений буквально шарахнулся от меня.

— Как ты можешь? — закричал он.

— Понимаю, — со скрытой энергией ответила я, — рисковать таким ценным экземпляром кощунственно, но я уверена, что этот Вадим, который подарил ей конфеты, и есть киллер. Он же все равно должен убить Изабеллу, так что обязательно попытается подобраться к ней. Тут ты его и схватишь.

Евгений, видимо, быстро в голове сложил, что мой вариант предусматривает его присутствие в непосредственной близости от Изабеллы и почти согласился.

— Надо подумать, — сказал он.

— А пока поехали домой, перекусим.

Он повернул ключ в замке зажигания, и в этот миг зазвонил мой мобильный. Это был Фрол Прокофьевич. Судя по голосу, он сделал величайшее открытие.

— Сонечка! — завопил он. — Я забыл вам сказать. Есть же зацепка. Этот, ну, исполнитель, он же искал пути внедрения к моим жёнам. Я сказал ему, что Изабелла… В общем, вы меня поняли.

— Поняла, за Изабеллой он уже ухаживает, — успокоила его я.

— Но это ещё не все, — обрадовал меня Фрол Прокофьевич. — Зина. Она же работает в закрытой лаборатории, и он не знал как к ней подобраться…