Людмила Милевская - Пять рассерженных жён

— Тебе что, плохо?

Я тут же взяла себя в руки и хладнокровно ответила:

— Ни в коем случае!

— Фуу! — вдруг воскликнула Зинаида, шарахаясь от меня. — Чем от тебя так воняет?

— Ещё спрашиваешь, — обиделась я. — Мазью твоей и воняет, которую ты изобрела. Сама изобрела, самой же и не нравится.

Зинаида снова склонилась надо мной и, преодолевая брезгливость, принюхалась.

— Да нет, — сказала она, — моя мазь так не воняет. Это что-то другое, — продолжая сосредоточенно принюхиваться, рассеянно продолжила она. — Запах мне какой-то напоминает, постой-ка, постой… Да это же запах жидкости самки паука, этим запахом паучиха подманивает самца! — воскликнула Зинаида, от волнения сдирая с себя парик. — Ты мне всех зверюшек переполошишь! Иди мойся сейчас же!

— Зверушки в банках сидят, они не услышат.

— А если услышат? Ты представить себе не можешь, что там начнётся!

И она потащила меня к умывальнику. Я отбивалась, но Зинаида засунула мою голову под кран, невзирая на истошные крики о причёске и макияже. Минуту спустя я, чисто вымытая сидела перед ней, а она читала мне лекцию о самках паука.

— А где ты взяла эту жидкость? — наконец заинтересовалась она.

Я потупилась и достала из сумочки изрядно похудевший тюбик. Зинаида схватила его и закричала:

— Так и есть! Это она! Брачная жидкость! Ты украла её у меня? Дура! Она же действует только на самцов паука!

— Я с другой целью взяла её, — принялась оправдываться я. — Совсем с противоположной, чтобы самцы… Тьфу! Чтобы пауки эти не лезли на меня!

И тут у меня перед глазами мелькнула картинка из совсем недалёкого прошлого: моя рука, смело шевелящаяся в банке с пауками.

Боже, как я испугалась! Это что же могло произойти с моей рукой? Не говоря уже обо мне! Просто счастье, что пауки эти какие-то сексуально недоразвитые! Что было бы со мной, не будь они такими импотентами? Просто страшно подумать!

И вот тут-то я подумала, наконец, о том, о чем должна была бы давно подумать. Я вспомнила, что, увидев Вадима, забыла закрыть одну из банок, ну, ту в которую так опрометчиво совала руку. Просто удивительно, что пауки меня всю не облепили. Возможно концентрация этой сексуальной жидкости была столь велика, что они впадали в оргазм не доползая до паучихи, роль которой по незнанию взялась исполнять я.

Я вскочила и с криком «мне надо туда!» выбежала в коридор. В панике я уцепилась за ручку двери, ведущей в лабораторию и начала трясти её изо всех сил. Зинаида, сообразив, что я так нервничаю неспроста, слегка меня отодвинула и, несмотря на мои сумбурные действия, исхитрившись вставить ключ в замок, открыла, наконец, эту железную дверь.

На нас выпал посиневший труп Вадима.

При более близком рассмотрении, выяснилось, что это ещё не труп, но нечто весьма к нему близкое. В общем, бедняга потерял всякую привлекательность. Он посинел, глаза вылезли из орбит от бесплодных попыток несчастного заглотнуть хоть немного воздуха, одежда была безнадёжно испачкана рвотными массами…

Короче, налицо все симптомы, на передний план из которых рвался главный симптом: страх смерти. Думаю были и другие: боль в области живота, поясницы, груди, онемение ног, иначе зачем бы Вадиму было на нас падать?

— У него удушье! — запаниковала Зинаида. — А тётя Катя ушла! К нам не сможет попасть даже скорая помощь!

Пока она пыталась оказать первую помощь Вадиму, я шмыгнула к банке и с удивлением обнаружила, что часть пауков там все же осталась. Видимо одни умные самки, не пожелавшие в отличие от дураков самцов клевать на обманку.

Я быстро задвинула крышку, чтобы уйти от ответственности.

«Пускай Зинаида гадает, как вылезли её пауки, мне получать такие неприятности ни к чему,» — подумала я, опасаясь статьи о злонамеренном убийстве, если в нашем законодательстве есть такая.

Когда у Зинаиды паника закончилась, она вспомнила, что в этом здании имеется врач и даже могут быть кое-какие сыворотки.

— Посиди с ним, — закричала она и побежала за врачом.

Вадим смотрел на меня с надеждой, и я её не обманула.

— Ну что, — сказала я, — будешь ещё желать моей смерти?

Он энергично замотал головой, я это приняла за отрицание и вдохновилась, значит понимает.

— Это тебя нанял Фрол Прокофьевич? Ты должен убить его жён? — спросила я.

Вадим опять замотал головой, но как-то невпопад, однако я заподозрила, что он в состоянии соображать.

— Ты в моих руках, — заявила я. — Никто не знает, какая крышка была открыта, следовательно понятия не имеют какой паук тебя укусил и против какого яда нужна сыворотка.

Вадим жестами и мимикой попытался до меня донести, что будет мне признателен, если я его спасу.

— Но как ты можешь рассчитывать на мою помощь, когда сам не хочешь помочь мне? — возмутилась я. — Вдруг я тебя спасу, а ты опять возьмёшься за старое и пойдёшь убивать меня и жён?

Он отрицательно замотал головой, но кто же такому поверит?

— Говори, есть у тебя сообщники? — прикрикнула я.

Вадим покрутил у виска пальцем, показывая мне тем, что он вполне нормальный.

— Работаю всегда один, — прохрипел он.

— А мальчик со скрипочкой? А тётка-домработница? — спросила я.

— Они не в курсе, — задыхаясь, выдавил из себя Вадим. — Я им заплатил и все.

Дальнейшему нашему общению помешала Зинаида. Она прибежала и привела с собой врача. К всеобщему облегчению тётя Катя тоже была с ними, что говорило о скоротечности времени — полтора часа прошли. Весьма быстро примчалась скорая помощь. Вадима погрузили на носилки и вынесли из лаборатории. Зинаида уставилась на меня.

— Ты ничего здесь не открывала? — спросила она.

Я с визгом вылетела из лаборатории, ругая себя за позднее зажигание. Зинаида вылетела за мной.

— Пойдём, — сказала она, — на всякий случай намажу тебя мазью. Укусов не чувствуешь?

— Вроде нет, — сказала я, прислушиваясь к своему организму. — А какие они быть должны?

— Если бы были, ты бы не спрашивала. Бедный Вадим, судя по симптомам, его давно укусили. Он бился в закрытую дверь, но почему не позвонил мне?

— Ты же внутренний телефон отключила, — напомнила я, — а другого у него не было.

— Был, только разум у него помутился, — возразила Зинаида, щедро намазывая меня мазью.

Мы вернулись в лабораторию.

— Вадима можно спасти, — сказала Зинаида, — если быстро установить кто его укусил.

И вот тут-то я с ужасом осознала, что забыла какая банка была открыта, а для меня все эти пауки на одно лицо. С уверенностью я лишь могла сказать, что это не тот страшный убийца Скакун-паук, который маленький, а сам птицеед. В остальном были одни сомнения. Сколько я ни присматривалась к банкам, установить в какой побывала моя рука не могла. Поэтому сочла за благо не признаваться, что причиной трагедии некоторым образом являюсь я.