Сельма Эйчлер - Аллергия на убийства

— Нет, разве что пока я была в ванной.

— Расскажите. пожалуйста, как именно развивались события, после того, как вы услышали крик.

— Ну, мы с Тоддом оба ринулись вниз — крик был такой жуткий, что кровь в жилах стыла, — и я побежала в библиотеку. Увидела лежащую на полу Кэтрин и бросилась к ней. Она не шевелилась, и я взяла её за руку, пытаясь прощупать пульс. Как вам известно, пульса не было. А потом Луиза позвонила в «Скорую помощь». Вот, пожалуй, и всё, — подытожила Сондра, качая головой. Но через две-три секунды встрепенулась: — Я кое-что забыла. Не нащупав пульса, я стала было переворачивать Кэтрин — она лежала на животе. Я хотела проверить, бьётся ли сердце, но Луиза остановила меня. Возможно, она была права. Ведь мы не имели понятия, что случилось с девочкой. Вдруг она упала, сломала что-то и всего лишь потеряла сознание? Тогда я, наверное, могла бы ей навредить.

— Где всё это время находился Тодд?

— Насколько я помню, стоял в дверях. Вероятно, трясся от страха. Он только на словах такой смелый.

Я ухмыльнулась:

— Очевидно, вы немало времени проводите с Тоддом. Что вы о нём думаете?

Она тоже улыбнулась:

— Не раз и не два — а ох как часто! — мне хотелось убить этого злобного хорька. Но, знаете, в каком-то смысле мне он даже нравится. Возможно, вам трудно в это поверить — и я вас не виню: Барри рассказала мне, как он над вами издевался, — но парнишка настолько мерзкий, настолько целеустремлённо творит гадости, что порой я нахожу его даже забавным. Уж и не знаю, откуда он берёт свои байки! Может, у меня извращённое чувство юмора, но я получаю удовольствие, наблюдая, с каким упорством Тодд пытается довести всех и каждого до белого каления.

Если она получает удовольствие от этого маленького чудовища, с чувством юмора у неё и впрямь нелады.

— Не представляю, как его выносит родная мать, — не без ехидцы заметила я.

— Да, Барри несладко приходится, — согласилась Сондра. — Я-то могу себе позволить развлекаться, поскольку принимаю Тодда в малых дозах. — Тут, заметив, что я опустила на поднос свою пустую чашку, она привстала: — Ещё кофе?

— Нет-нет, спасибо.

— Но с кексами вы должны мне помочь. Я их специально для вас купила. Сама никогда не ем сладости. — В её голосе мне почудились нотки самодовольства.

Ну и что ты за это хочешь, медаль? — огрызнулась я — но про себя. Меня такими штучками не проймёшь. Тем более что я ещё не отведала кексик с черносливом.

— Спасибо, — пробормотала я, поспешно навёрстывая упущенное, — но только ради вас.

— И я это ценю, — откликнулась миссис Кинг, от души рассмеявшись.

Я откусила чуточку. (Неплохо. Но с сыром был лучше.) Ещё кусочек — и кекса нет. Теперь можно снова отдаться делам.

— Судя по всему, Тодд относился к Кэтрин с ревностью и завистью.

— Уж это точно. Девочку любили гораздо больше, и было за что. А хрупкое здоровье только делало её дороже для всех. В семье она, безусловно, была любимицей.

— Как по-вашему, мог ли Тодд желать ей зла?

— Ещё бы! Только он ничего не сделал. — Далее последовали новые вариации на известную тему: — Послушайте, Дезире (кстати, можно мне вас так называть?), никто не питал иллюзий, что Кэтрин доживёт до старости. Она была больна с самого рождения — серьёзно больна.

— Вы думаете, её не могли убить?

— Никто не думает, что её убили. Ни полиция, ни врачи, ни родственники. Никто! Только её бабушка. И ещё — но я вам этого не говорила, — по-моему, после смерти Кэтрин у бедной старушки совсем разладились нервы. Я не хочу сказать, что она начисто лишилась разума. Просто совсем недавно умер её сын, а теперь она и внучку потеряла. Такое нелегко пережить, тем более в её возрасте. Неудивительно, что её заклинило на этой теме.

— Да ещё и собственная болезнь, — поддакнула я, бросив пробный шар, но в душе надеясь встретить недоумение.

— Так вы знаете насчёт рака? Да, конечно, это тоже сказалось. Такое не может не угнетать.

Я кивнула, сражённая новостью.

— А когда обнаружили?

— Всего за месяц или два до смерти Кэтрин. Понимаете теперь, к чему я? Весь её мир словно разом рухнул.

— И сколько ей ещё осталось? Какие прогнозы?

Сондра Кинг пожала плечами:

— Точно никто не скажет. Может, полгода, от силы год.

— Давно вы дружите с мисс Лундквист? — спросила я, пытаясь стряхнуть овладевшую мною грусть.

— Года четыре. Познакомились в одном рекламном агентстве. Мы там вместе трудились.

— Вы тоже были главным художником? — Что бы это не значило. Единственное, что я уразумела из объяснения Барри: главные художники не пишут картин.

— Нет, я составляла рекламные объявления. Мы с Барри работали в тандеме.

— Надеюсь, вы не обидитесь, но вы с ней такие разные. — А уж учитывая скромный макияж и консервативную одежду Сондры, замечание было вполне естественным.

— У нас больше общего, чем вы думаете. Наверное, вы заметили, как активно Барри поддерживает косметическую индустрию. Но пусть вас не вводят в заблуждение это обилие румян, теней и её экстравагантные наряды. Знаете, у Барри был не самый внимательный муженёк. Я не психоаналитик, но, думаю, таким образом она хотела ему сказать: «Посмотри же на меня! Это я».

Я улыбнулась:

— Ну, теперь-то её трудно не заметить. — Тут я решила бросить ещё один пробный шар: — Мне сказали, что развелась она не только потому, что её муж завёл другую женщину, было там кое-что ещё.

Сондра вроде бы искренне изумилась. Но в следующее мгновение глаза её понимающе блеснули.

— Кто вам сказал — Тодд? — Она фыркнула. (Я промолчала.) — Ну кто же ещё! Мальчишка обожает плести интриги. Послушайте, Пол Лундквист был невнимательным, обращался с Барри как с мебелью. А когда встретил кого-то помоложе и посимпатичнее, собрал вещички и был таков. Но Барри молодец. Сумела встряхнуться, взять себя в руки и продолжать жить. Много лет назад со мной случилось то же самое, но я до сих пор не оправилась.

Вероятно, на лице моём отразилось сочувствие — я вообще очень чуткая, — потому что Сандра поспешно добавила:

— Только не поймите меня превратно: этого сукина сына я давно забыла. Но ощущение, что тебя отвергли, осталось. Не то чтобы я на нём зациклилась, но окончательно избавиться не могу. Наверное, поэтому и не вышла больше замуж. — Она засмеялась: — А за сто долларов в час я и вас могу проанализировать.

— Буду иметь в виду, — с напускной серьёзностью ответила я. — Скажите, бывший муж Барри женился на той женщине?

— Нет, они потом расстались. И вроде бы она его бросила, чему я очень рада.

— Недаром говорят: отольются кошке мышкины слёзки. — Возможно, я не самый блестящий оратор, но что касается штампов — тут мне нет равных. — И последний вопрос. Не произошло ли в ту субботу сто-нибудь необычное? Что угодно.