Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз

Приняв решение, я перевела взгляд на подружку. Она пила кофе, счастливо жмурясь, подрыгивала ногами и время от времени косилась в мою сторону.

— Ну, что? — довольно спросила она, заметив, как я оживилась. — Ох, Славка, как же мне нравится смотреть на тебя, когда ты думаешь! Лицо сразу такое одухотворенное делается, ну чисто секс… как ее… мадонна!

— Сикстинская, Мань. Кажется, пора заняться повышением твоего культурного уровня…

— В музей пойдем? — оживилась подруга. — Дело! Только, чур, в Исторический. Что-то меня на историю нынче потянуло.

— На приключения тебя потянуло, а не на историю, — проворчала я. — В музей не поедем. Там, наверное, суета страшная: менты, эксперты, австрийцы. Все волнуются, ищут чего-то… Нам туда соваться не с руки, мало ли что… Мы так поступим: раз судьбой нам уготовано это благословенное место жительства на ближайшие несколько дней, — я обвела взглядом участок, — мы сейчас наведем здесь порядок, а вечером, когда сотрудники музея разбредутся по домам, навестим некоего Константина Макаровича Онищенко. В Люберцах он живет, совсем рядом.

Весь день мы с Манькой мыли, чистили, убирали, наводили порядок, — словом, обустраивали быт с максимально возможным комфортом. Я съездила в поселковый магазин и на местный рынок, так что с продуктами у нас теперь все было в порядке.

Маруськина приятельница, хозяйка дачи, позвонила, поинтересовалась, как мы устроились, и посоветовала чувствовать себя как дома. Пару раз мне звонил Шурка, спрашивал, где мы и не нужно ли нам чего-нибудь. Уже прощаясь, начальник неожиданно «вспомнил»:

— Да, Ярослава, тут к тебе приятель какой-то заходил.

— Какой еще приятель? — вздрогнула я.

— Ну, а я-то откуда знаю?! — раздраженно бросил Шурик. — Не представился, знаешь ли. Явился, спросил, где ты, и ушел. Ты прекращай это дело, слышишь? Пусть твои дружки к тебе домой ходят, а не на работу. Развела, понимаешь, балаган в офисе…

Ясно, Шурка не в духе. Наверное, клиент не прет, вот шеф и цепляется за что ни попадя. Никакие друзья-подруги никогда ко мне в офис не приходили, если, конечно, не желали приобрести путевку на какой-нибудь курорт. Поэтому сообщение начальника о неожиданном госте повергло меня в легкий трепет. Перебив недовольное бурчание Шурки, я взволнованно спросила:

— Как он выглядел?

— Я здесь не для того сижу, чтобы твоих ухажеров рассматривать! — окончательно вышел из себя Шурка и отключился.

Боюсь, сегодня моим коллегам придется нелегко. Чтобы выяснить личность таинственного незнакомца, я позвонила Катерине. Голос у Катьки был какой-то пришибленно-испуганный. Видать, гнев начальника уже успел обрушиться на головы наших девчонок.

Через пять минут я получила точное описание лжеприятеля и головную боль в придачу, потому что все приметы указывали на одного из чалдоновцев. Насколько помню, товарищи называли его Жбан.

— Ну вот, началось, — пожаловалась я белому облачку, похожему на пуделя.

— Чего? — это оживилась Маруська, а не пудель-облако.

— Чалдоновец приходил ко мне на работу. Судя по описаниям Катьки, это был Жбан.

— Быстро работают ребятки! Молодцы!

Казалось, Манька искренне радовалась активности бандитов. Меня это насторожило.

— Что это тебя так веселит, интересно? — подозрительно прищурилась я.

— Приятно иметь дело с достойным противником. Да ты не волнуйся, Славик, — миролюбиво произнесла подруга. — Все равно нас здесь не найдут. И потом, какими бы шустрыми и умными чалдоновцы ни были, мы все равно их переиграем. Мозгов-то у нас с тобой поболе будет!

— Уверенность — это хорошо. Если, конечно, она не перерастает в самоуверенность, — вздохнула я.

Мы еще немного поработали, но уже как-то вяло и без прежнего энтузиазма. Мне не давал покоя визит Жбана, а Манька… Она вообще ленива от природы и при любом удобном и неудобном случае старается увильнуть от работы. В конце концов я отправила подругу готовить обед, а сама уселась на кухне и принялась вдохновенно руководить процессом. Маня ужасно злилась и из-за вредности характера все делала наоборот. Результат — подгоревшее мясо, пересоленный салат. Хорошо, что сок нельзя испортить, а то подружка с успехом сгубила бы и его.

— Ну, я наелась, — сообщила Маруська, поглаживая себя по животу. — Славик, ехать-то не пора еще? А то я с удовольствием прилягу.

— Я тебе прилягу! Расслабилась совсем на природе. Давай-ка уберем все да поедем к господину Онищенко…

Октябрьский проспект, где проживал вышеупомянутый господин, являлся центральной улицей Люберец, поэтому нам не пришлось долго искать нужный дом.

Константин Макарович обосновался в обычной пятиэтажке из серого кирпича. Небольшой дворик, беспорядочно засаженный чахлыми деревцами и еще какими-то неопознанными кустиками, тоже безжизненными, жил своей обычной жизнью. В куче песка, символизирующей песочницу, сосредоточенно ковырялись карапузы, за которыми зорко следили две старушки, сидящие тут же, на покосившейся скамейке. Три мужика, шатаясь и громко переговариваясь, шли в направлении коммерческого ларька. Кошки гоняли голубей, собаки — кошек, в общем, жизнь текла точно так же, как и в любом другом дворе, и наше появление ничуть ее не нарушило. Если, конечно, не считать тех самых трех мужиков, с чувством обматеривших всех, «кто ездит тут на своих драндулетах». Мой «Фиат» — вовсе не драндулет, но спорить с нетрезвыми аборигенами я не стала: троица явно недобрала градусов, оттого находилась в агрессивном состоянии.

— Козлы! — не удержалась от комментария Манька. Как ни тихо она высказалась, а один из мужиков ее услышал. Он развернулся по какой-то замысловатой, лишь ему понятной траектории, не удержался на ногах и шмякнулся на асфальт. Уже оттуда донесся его возмущенный вопль:

— За козлов ответишь!

В воздухе отчетливо запахло скандалом. Я с чувством ткнула Маруську под ребра и поспешила предупредить конфликт:

— Извините, пожалуйста. Глупенькая она у меня, лопочет, сама не зная что. И вообще, она никого не имела в виду. Давайте не будем волноваться. Надеюсь, пятьдесят рублей загладят нашу неловкость?

— Стольник, — потребовал пострадавший, который не без помощи своих приятелей вновь занял вертикальное положение.

— Козлы — это серьезное оскорбление, — покачал головой другой мужичок. — Тут сум… суммой меньше двух сотен никак не обойтись.

— Сто, — твердо заявила я, протягивая деньги.

Мужики смекнули, что могут остаться без халявы, выхватили купюру у меня из рук и еще проворнее зашагали к ларьку.

— Мань, ну почему твой язык работает быстрее, чем голова?! Такое ощущение, что весь мозг у тебя в спине или в каком-нибудь другом малоразвитом месте…