Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз

— Константин Макарович, в какую церковь вы ходите? — совсем неожиданно даже для себя самой спросила я.

Удивился и хозяин.

— Да тут недалеко… — растерянно пробормотал он. — На Малаховку поворот знаете? Вот там у дороги и стоит церквушка. Сразу за постом ГИБДД. А что?

— Ничего. Просто спросила. Спасибо, что уделили нам время. Мы пойдем. Всего доброго и… Постарайтесь завязать с водкой. Боль в бутылке не утопишь… А вот жена с дочерью были бы огорчены вашим прогрессирующим алкоголизмом.

Константин Макарович уныло кивнул, но провожать нас не пошел, а так и остался сидеть на кровати, свесив руки с колен и понурив голову.

— Мутный мужик, — подвела итог нашему визиту Маруська, усаживаясь в машину. — Хотя его можно понять: потерю сразу двух любимых женщин нелегко пережить.

Выразив свое согласие с данным резюме невнятным мычанием, я с облегчением тронулась в обратный путь. Я очень устала от общения сперва с умным соседом Онищенко, а затем и с ним самим, оттого хотела поскорее вернуться на дачу и, ни о чем больше не думая, уснуть.

До дачи мы добрались, когда уже совсем стемнело. К счастью, Кратово — цивилизованный поселок, потому фонари горели почти повсеместно, за исключением, разумеется, нашего участка. Наверное, оттого темный дом выглядел немного зловеще.

Где-то громко вскрикнула ночная птица.

— Ух, мать твою! Прям как в дремучем лесу из тридесятого царства! Того и гляди, какой-нибудь леший выскочит… Славка, ты покуда фары-то не выключай — я дверь пойду отопру. Не по себе мне что-то!

Вздрагивая не то от страха, не то от ночной прохлады, подруга метнулась к дому. Вскоре во всех комнатах и даже в полуподвальной кухне горел свет. Я загнала машину на участок, закрыла ворота и присоединилась к Мане. Она, заботясь о нашем здоровье, приготовила по стакану теплого молока.

— Пей, Ярослава, — подружка заботливо пододвинула ко мне большую кружку, — божественный напиток: нервы успокаивает, сон нормализует… Эх, Славка, интересные дела у нас с тобой намечаются!

— Куда уж интереснее! Не знаешь, с какого боку копать. Любовь Александровну сразу можно исключить из числа подозреваемых. Пока я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что Макарыч непричастен к ограблению. Да и личность заказчика ограбления по-прежнему остается для нас темным пятном. Ладно, Мань, пошли спать, а то я уже не в состоянии ни о чем думать, кроме кровати. Мне нужно срочно бросить себя в горизонтальное положение…

Какое-то неясное ощущение разбудило меня почти сразу, как только я провалилась в сон. По крайней мере, мне так показалось. Довольно долго я лежала, прислушиваясь к незнакомым звукам чужого дома. Все настораживало: и скрип половиц, и шум деревьев за окном, и отдаленный грохот железной дороги. Я попыталась привыкнуть ко всем этим звукам и даже как-то их классифицировать.

И тут на кухне щелкнула кнопка электрочайника, а следом хлопнула дверца шкафа. Без сомнения, в доме кто-то был!

— Ой! — прошептала я, натягивая одеяло на голову. Впрочем, страусиная политика в данном случае не годилась: так, чего доброго, можно пропустить все самое интересное.

Вынырнув из-под одеяла, я бесшумно скользнула к кровати, на которой безмятежно дрыхла Манька. На секунду где-то в глубине души оживилось чувство зависти: мне тоже хотелось спать, а не рыскать по дому в поисках незваного гостя. Прогнав эти некрасивые мысли, я зажала Маруське рот ладошкой и вполголоса позвала:

— Мань! Маня, просыпайся, слышишь?

Подруга дернулась и что-то страстно замычала. Если бы рот у нее был свободен, мычание прозвучало бы гораздо громче и походило бы на вопль Тарзана, впервые увидевшего человека.

Я плотнее прижала ладошку к губам подруги:

— Не ори, сирена ты моя сладкоголосая, а то до утра не доживешь!

Сирена, кажется, неверно истолковала мои слова. Она зажмурилась и попыталась укусить меня за руку. Ничего у подружки не вышло, а вот я разозлилась:

— Не делай глупостей, дура! Я не собираюсь тебя убивать, это за меня сделают другие. Они как раз сейчас в доме!

Маня замерла, испуганно растопырив глаза. Значит, поняла все как надо. Следовало закрепить полученный результат:

— Я сейчас уберу руку, а ты будешь молчать, как невеста на выданье. И только попробуй пикнуть — лично задушу! Уяснила?!

Маруська, соглашаясь, задергалась.

— Отлично. Раз, два… — на счет «три» я убрала руку.

Маня взвилась на кровати и горячо зашептала:

— Ты точно знаешь, что в доме кто-то посторонний? Может, это просто вор? Как он сюда попал? Неужели я дверь на ночь не заперла?! Вот растяпа!

На мой взгляд, если человеку позарез надо попасть в какое-нибудь помещение, то никакие замки его не остановят. А уж такого профессионала, каким, несомненно, являлся наш гость (или гости?) — и подавно.

Маня продолжала негромко, но с чувством бушевать:

— Что ты сидишь, как памятник?! Мы позволим этому гаду вот так запросто разделаться с нами, как с какими-то барашками?! Надо что-то делать, Славик!

Желая подтвердить свои более чем серьезные намерения, Маруська схватила с подоконника цветочный горшок. Вообще-то горшков здесь имелось в изобилии, но все они почему-то были без цветов, зато доверху наполнены сухой землей. Подружка выбрала самый большой и по виду тяжелый горшок, мне всучила поменьше, и мы с замиранием сердца двинулись вниз.

На кухне было тихо. Странно, может, мое больное воображение ошиблось и в доме никого, кроме нас с подружкой, нет? Сомнения разрешились, когда я, изнывая от ужаса, заглянула в кухню.

За столом устроилась необъятная мужская фигура с опущенной на руки головой и не подавала никаких признаков жизни. В темноте кухни, освещаемой лишь естественным лунным светом, опознать посетителя не представлялось возможным. Да этого и не требовалось, потому что в гости мы никого не ждали, следовательно, намерения у типа, расположившегося за столом, были самые коварные. Интересно только, почему он не торопится с их осуществлением? Может, сморило бедолагу? Или он из гуманных соображений решил дать нам с Маней выспаться перед смертью, а заодно и самому вздремнуть перед выполнением ответственного задания?

Предаваться размышлениям над этим вопросом было некогда — визитер мог в любую минуту проснуться. Маруська первая шагнула на кухню; стараясь держаться несколько позади нее, я сделала то же самое. Так, друг за другом, мы приблизились к фигуре.

— Ага, попался! — завопила Маня, опуская цветочный горшок на голову гостя. — Не стой, Славка, добей гада!

Это мы запросто! Тем более что гад еще подавал признаки жизни, а это нам совсем нежелательно. Свой горшок я тоже опустила на уже пострадавшую голову гостя. Больше никакого оружия у нас не имелось, поэтому оставалось только ждать результатов военных действий. Гость передумал подниматься, дернулся и затих.