Фаина Раевская - Фонарь под третий глаз

— Мань, кажется, мы его убили, — пролепетала я спустя несколько секунд.

— Ну прям, убили! Разве такого бугая убьешь какими-то горшками? Здоровый, как мамонт, блин! — воскликнула подружка. Вдруг она напряглась и каким-то механическим, как у робота, голосом произнесла: — Слава, мне эта фигура кого-то напоминает. Ну-ка, освети поле боя…

— Чего? — не поняла я.

— Свет включи! — гаркнула Маруська.

Я выполнила пожелание и… перепугалась еще больше. За столом, вернее на столе, лежал Игнат, припорошенный землей вперемешку с керамическими осколками. Маня поморгала с минуту, а потом расхохоталась, правда, смех вышел немного нервным:

— Ха-ха-ха! Ну, дела-a, женишка моего мочканули! Кто бы мне сказал, не поверила бы!

Мне было совсем невесело: стоило лишь представить гнев капитана, когда он придет в себя, как желание смеяться пропадало. Дай бог, чтобы Игнатушка отдыхал как можно дольше!

— Что делать-то, Мань? — жалко улыбаясь, спросила я подругу. Она перестала смеяться и теперь быстро-быстро икала. Пришлось отпаивать несчастную невесту водой с лимоном.

— Давай перетащим его наверх? Там диванчик есть… Уложим капитана, и пусть себе спит до утра. А утром скажем, что так и было, — предложила Маня.

Хотелось бы верить, что такую глупость она сморозила на почве нервного потрясения. Тащить бесчувственное тело Игната наверх — задача, не выполнимая ни при каких условиях. Это равносильно попыткам муравья перетащить какой-нибудь утес поближе к родному муравейнику.

— Может, лучше реанимируем мента? Он придет в чувство, мы расскажем о нашем благородном поступке, и он не станет лютовать… Как тебе такой вариант, а, Марусь?

— Точно! — оживилась подруга. — Скажем, что нашли его без сознания на кухне и оказали первую медицинскую помощь. Получится даже как-то героически!

— Думаешь, поверит? — усомнилась я.

— Конечно, куда ж ему деваться? Будем напирать на презумпцию невиновности. Игнат сильно ее уважает… Меня интересует, как он здесь оказался? Мы ведь никому…

— Вот придет в себя твой суженый и сам нам расскажет. Очень на это надеюсь!

Осторожно, стараясь не потревожить счастливое забытье капитана, мы с подружкой убрали с него все улики, подмели пол и уселись за стол, печально глядя на дорогого друга. Прошло довольно много времени, а приходить в себя он почему-то не спешил. В душу стали проникать прежние сомнения: не слишком ли крепко мы приложили капитана? Я поделилась своим беспокойством с Маруськой, но она лишь беспечно махнула рукой:

— Ерунда! Ему еще не так доставалось. Знаешь, мне почему-то кажется, что первичный обморок плавно перешел в глубокий сон…

«Вот и славно! — подумала я. — Пусть себе спит на здоровье. Я бы тоже с удовольствием последовала его примеру, да, боюсь, не уснуть уже». Однако Маруська имела свои планы насчет любимого. Подруга схватила чайник и, прежде чем я успела возразить или остановить ее, вылила на бедовую головушку Игната.

Разъяренный вопль огласил мирно спящий поселок. Не знаю, что подумали соседи, наверняка разбуженные страшным криком, не берусь угадать, о чем думала побледневшая подруга, но я решила, что так звучат трубы конца света. К счастью, длился вопль недолго, каких-то минут пять. Я прикинула, сколько соседей получили сердечный приступ от испуга. Выходило — немного, и я успокоилась. На Маруськино лицо вернулись обычные краски, а очухавшийся Игнат смерил нас с Манькой тяжелым взглядом. Мы обе смущенно потупились.

— Что здесь происходит? — очень тихо, а оттого зловеще спросил капитан.

— В каком смысле? — пискнула я.

— Что ты имеешь в виду? — поддержала меня подруга.

Игнат набычился, но пока еще спокойно ответил:

— Я имею в виду две простые вещи: почему вы здесь и за что вы шарахнули меня по башке? Стоп, — поднял вверх ладонь капитан, заметив, что невеста собралась излагать одной ей известную версию. — Единственная просьба: не врать! Постарайтесь, чтобы я вам поверил с первого раза.

Маруська захлопнула рот, видно, сомневалась в своих силах. Пришлось мне взять на себя груз ответственности.

— Нас ограбили, — сообщила я чистую правду. — Вернее, ограбили Марусю, а меня только попытались, но, к счастью, не преуспели. Мы испугались. Решили, что воры могут повторить попытку, вот и… спрятались здесь. Сам понимаешь, воры, застав нас дома, могли и убить!

Пока Игнат, кажется, был удовлетворен объяснениями. Главное, чтобы он не начал задавать вопросы: это капитан делать любит, а главное, умеет. Запросто может припереть к стенке.

Но, наверное, сегодня был не мой день. Игнат мрачно произнес:

— Допустим. Хотя я не представляю, что у вас можно украсть. А когда злодеи явились грабить, где были хозяева?

— А мы в это время у Ярославы ужином угощались. Незамысловатым, правда: колбаска «Докторская», чипсы картофельные… У нас, между прочим, и свидетель имеется. Не желаешь с ним побеседовать? Можем устроить вам очную ставку.

Игнат смущенно кашлянул, но в силу своего неуемного любопытства тут же задал еще один коварный вопрос:

— Почему хотели ограбить именно вас?

— Спроси об этом воров. Если, конечно, поймаешь, — съязвила Манька.

— Ладно, с этим разобрались. А второй раз, когда Ярославу грабили, где вы были?

Этот вопрос мне совсем не понравился. В самом деле, не говорить же Игнату, что в это самое время мы с Маруськой наблюдали, как Серафим Карлович покидает свой дом в виде трупа? Я, как обычно в таких случаях, густо покраснела и нагло соврала:

— Мы ездили записываться на прием к брамину Сандхану.

У капитана брови поползли вверх, как два живых мохнатых червяка.

— Ку-куда?! — изумленно прокудахтал Игнат.

Маруська залилась радостным смехом:

— Темнота! Индус это, что-то типа колдуна или экстрасенса. Мы со Славкой хотим почиститься, открыть третий глаз и настроить эту… как ее… Славик, чего там настроить-то надо?

— Свадхистану, — вздохнула я, украдкой поглядывая на Игната.

С лицом милиционера происходили какие-то странные метаморфозы: оно бледнело, краснело, покрывалось пятнами, и затем все повторялось снова, но только в обратном порядке. При этом оба его глаза совершенно несинхронно моргали, в смысле закрывались и открывались вразнобой. Думаю, еще ни один преступник не доводил нашего капитана до подобного состояния. Манька наблюдала за возлюбленным с плохо скрытым торжеством. Наконец Игнату удалось справиться с лицом. Оно приобрело нормальную окраску, а глаза заморгали, как и положено природой.

— Я чего-то не понял, — Игнат задумчиво потер переносицу. — Чего вы собрались чистить?

— Чакры, — охотно пояснила я.

— А-а, ясно. А третий глаз вам зачем? Двух, что ли, мало? Вы и двумя-то видите то, чего вовсе не следовало бы видеть, — проворчал Игнат, заметно успокаиваясь. Похоже, он нам поверил и счел подобное желание очередной дамской блажью. Однако на всякий случай Игнат уточнил: — Ну, и как? Записались?