Лариса Бесчастная - Вобла в эстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

— Тогда вряд ли он поехал к вам… Я что-то припоминаю… Кажется он собирался обходить участок… Послушайте, Лидия! Приезжайте домой поскорее. Он очень тоскует! Боюсь, как бы снова не напился… И никого рядом! Я сейчас суп выключу и уйду… А вы приезжайте…

В сомнении подышав в трубку, Лидия всё же разродилась «благодарностью»:

— Спасибо за помощь… Только я и без вас знаю, что мне делать… — и отключилась.

Прибежишь как миленькая! Чужая тётка в доме — это не шутка! А если что-нибудь сопрёт? Смотри поспеши, Лидочка, цепляйся покрепче за Мишутку! Пока я не передумала…

«Ну, вот всё и решилось, — успокоила я себя одеревеневшими губами, — слава тебе, Господи! Ты наставил меня на путь истинный…» На путь в никуда. Или на Голгофу?

Ладно, посмотрим… Я отправилась в спальню, приводить в порядок ложе нашей с «мишкой» грешной любви. Придирчиво осмотрев смятые покрова, я сменила простынь и взбила обе подушки. Затем застелила постель и стала искать корзину для грязного белья. Таковой не было, однако, я обнаружила тряпки в стиральной машинке и присоединила к ним наши любовные росписи.

Блуждая сомнамбулой по квартире, я машинально устраняла все улики моего несанкционированного пребывания в доме Лидии и сама собой всплыла мысль: «Надо же: всё делаю как опытная преступница…». Я горько хмыкнула и отправилась в кухню. Перекурить. Взирая сквозь дым на свидетельства нашего пьянства, я поразмышляла об алиби для Михаила и поставила на огонь супчик, дабы он выглядел свежесваренным. Пустую бутылку и один прибор со стола я не убрала, а свою посуду вымыла и выложила на место. Выключила суп и потопала в ванную. Спрятав высохшее полотенце хозяина в стирку, я оставила висеть своё, влажное ещё, на вешалке и, подхватив одежду, стала облачаться в «дорожный» костюм… Затем отыскала и напялила на себя парик жгучей брюнетки…

Кажется всё. Нет! Надо как-то предупредить Михаила об опасности разоблачения его неверности, довести до него мою версию наших взаимоотношений!

И, опасаясь, что Лидия может заявиться раньше мужа, я сочинила хитроумную записку:

«Михаил, извините, что ухожу не дождавшись Вас, но мне пора. Звонила Ваша жена и я вынуждена была рассказать ей всю правду о том, как сильно Вы переживали Ваш разрыв, отчего вчера слишком много выпили. А я случайно наткнулась на Вас во дворе и отвела домой. И, Вы уж простите, мне пришлось рассказать и о Вашем сердечном приступе и о том, что ночью отпаивала Вас валидолом. А то как бы она могла истолковать то, что я заночевала при Вас? Я не рискнула оставить Вас одного, и боюсь, как бы это не рассорило Вас с женой окончательно. Надеюсь на её женскую мудрость, и очень хочу, чтобы Вы с Лидией помирились. От всей души желаю Вам счастья! Простите, если сделала что-то не так, и поберегите своё сердце. Вероника. P.S. Я сварила Вам супчик, как обещала.»

Я перечитала написанное и, удовлетворившись шифровкой, обречённо опустила руки: вот теперь действительно всё… В голове завертелась песенка «До свиданья, мой ласковый Миша…». До свиданья?! Нет. Прощай, Мишутка. И прости. Я всё-таки исчезаю, ухожу к себе домой. Лечу как бабочка на огонь — и теперь мне уж точно эндец. Хорошо бы скорей и не больно: не хочу скулить от боли на радость врагам…

Стоп! Хватит жалеть себя! Я решительно встала и направилась к выходу.

Майское солнце возвещало о скором лете, об отпусках и каникулах — и этому радовались все: и птицы, и собаки, и люди. В маленьком уютном скверике бегала ребятня и их гвалт, как ни странно, меня успокаивал. Какой-то заблудившийся котёнок вцепился в мою брючину и я взяла его на руки. Он тут же перевернулся на спинку и подставил мне своё не заросшее ещё пузичко. Я пощекотала его и он свернулся колечком. И замурлыкал. Почти как я этой ночью в лапах Михаила… На сердце стало тепло. Я представила себя кошкой и зажмурилась… Всё прекрасно! Я живу! Просто живу. Есть этот миг и ничего больше…

Сердитый детский голосок прервал мой аутотренинг:

— Отдай! Это мой котёнок! — и крепкие ручонки вцепились в мои пальцы.

Девчонка. В бантах. Лет трёх, не старше. Чумазая и насупленная мордашка с большими карими глазами в чёрных ресницах. Комбинезончик на вырост, белые ботиночки. Чудо!

— Не сердись, маленькая. Он твой. Я всего-навсего сторожу его. Потому что он испугался. Знаешь как одному плохо? Каждому хочется, чтобы его погладили и пожалели.

Малышка расправила лобик и кивнула:

— Одному плохо. У Мурзика есть я. А у меня есть мама, папа и Мурзик!

Огласив состав своей семьи, девочка забрала у меня котёнка и убежала. А я затосковала: ну, почему я не маленький котёнок, у которого есть заботливые руки хозяйки, мама и папа и которого есть кому защитить от злых диких псов?! От псов, загоняющих в угол и скалящих пасть с ядовитым языком, и дышащих вонью… Господи, зачем это мне?!

Я закрыла лицо руками и была близка к истерике, когда услыхала знакомый голосок:

— Не плачь, тётя! Мы с Мурзиком пришли поиграть с тобой. Одной плохо… — малышка сунула мне в руки котёнка и, забавно пыхтя, забралась на скамью. — Мы будем играть в щекоталки. Ты будешь щекотать Мурзика, а я смеяться. Он сам ещё не умеет. Потому что маленький.

На душе у меня теплело с каждым её словом, а уж когда девочка начала смеяться, я забыла про свои заморочки напрочь. Боже, какое чистое и светлое создание! И неожиданно кольнула мысль: она ещё не выросла, а где-то её уже подстерегают наркотики. Ну уж нет! Я буду сильной! Если мы будем бояться или не замечать этих Марчелло, они отнимут у нас наших детей, потому что им надо увеличивать свои продажи. Я случайно сорвала чьи-то планы и вон как они все взбеленились! А может быть не случайно? Может быть судьба настойчиво ведёт меня в их логово, чтобы что-то изменить? Пусть я обеднила их на крошечную толику, но и она способна уберечь кого-то…

За раздумьями я не забывала щекотать Мурзика, а девочка заливаться смехом и в его звоне дробились мои страхи.

— Как тебя зовут? — спросила я, сделав паузу, чтобы она отдышалась.

— Люля, — ответила малышка и я удивилась: — Люля? Может быть, Лиля? — она усиленно замотала головой: — Нет, Люля.

В этот момент к нам подошла совсем ещё молодая женщина и сделала строгое лицо:

— Любаша, не приставай к тёте! — и улыбнулась: — Она вам ещё не надоела своей трескотнёй?

— Нет, что вы! Совсем наоборот! Мне очень интересно с ней общаться. Она чудо!

Польщённая мамаша открыто улыбнулась и осмелилась спросить:

— Я давно смотрю на ваши брючки… Вы их сами шили? — я кивнула и она попросила: — Расскажите, как они кроятся… Я немного шью и хочу сшить себе такие же…

Если она хотела доставить мне удовольствие, то ей это удалось! Потому что ничто не приносит мне столько радости, как конструирование.