Таня Танк - Няка

– Опасный момент, го-о-ол! – заорала Рыкова. – Пока не гол? Штанга? Нет, такой футбол нам не нужен. Назначаю вам серию пенальти!

Наконец, поняв, что от них не отстанут, Колчина зажмурила глаза, постояла так с пару секунд и вдруг порывисто скользнула по губам Ростунова своими, точно клюнула.

– Ну вот и сбылась твоя давняя мечта – поцеловаться с девочкой! – Рыкова подмигнула Леше, который стоял ни жив, ни мертв.

– Господа, шампанское стынет, – неожиданно прервал забаву Бекетов.

Только все подняли бокалы, как у Замазкиной зазвонил мобильник.

– Какой-то незнакомый номер, – нахмурилась она. – Я на секундочку.

Не прошло и минуты, как Таня вернулась к столу. Она едва сдерживала довольную улыбку.

– Ну дела, – сказала она. – Ульяна-то наша… никакой это не порок сердца был. Вчера пришли анализы из Москвы.

– И что в них? – встрепенулась Рыкова.

– Я не запомнила названия… длинные какие-то.

– Названия чего? – уничижительно глянула на нее Зинка.

– Ядов, – просто ответила Таня и улыбнулась сама себе.

– На тебе другая водолазка, – заметил Костик, открыв глаза субботним утром.

– Я ненадолго съездила домой, – улыбнулась Алина. – Туда-обратно. Врачи сказали, что кризис миновал, и опасности для жизни нет.

– Я почему-то и не сомневался в этом.

– То, что ты жив – великое чудо. Девять из десятерых в этом случае…

– Да в том-то и дело, что это не мой случай, – перебил ее Стражнецкий. – Анализов, подтверждающих наличие яда в моем организме, нет. Правильно я понял?

– Правильно. Но у тебя классическая клиника отравления пурпуксином. У врачей огромный опыт, и они бы не стали…

– А я все-таки продолжаю настаивать, что траванулся какой-то бодягой. Я в принципе не ем ничего грибного.

– Я, кажется, поняла, – Корикова вскочила со стула. – Пурпуксин был не в грибах!

– А… в чем? – недоуменно глянул на нее Стражнецкий.

– Он был… он был, – на ходу додумывала Алина, – да в любом блюде, которое предназначалось не для всех, а конкретно для тебя!

– Для меня? Но… такого блюда не было. Я ел то же, что и все. Копченую колбасу, жульен, мясной рулет… Э, ты к чему клонишь-то? Кто-то намеренно меня…?

– Да, да, именно! – с горящими глазами Алина схватила его за руку.

– Ну, это уже паранойя. Согласен, что Сдобняков ведет грязную борьбу и подключил все черные политтехнологии, чтобы меня свалить… но зачем убивать-то?

– А другие причины тоже исключены? – допытывалась Корикова. – Почему ты уперся в политическую борьбу?

– А-а, вот ты на что намекаешь, – заулыбался Стражнецкий. – Что это любовник амебы… на почве ревности…

– Бог с тобой. Я вот думаю, не связано ли это с наследством твоей сестры…

– Но у нее никого нет, – развел руками Стражнецкий. – Ни мамы, ни папы, только я один. Был муж, да и тот пропал без вести.

– Пропал без вести? Это официально? – допытывалась Алина.

– Нет, заявление о его розыске никто не подавал, – нехотя отвечал Костик. – Но, видимо, он испарился очень давно. Мы с Ульянкой тесно общались до самой ее смерти, и она мне ни слова о нем не сказала. А это значит что? То, что она сама давным-давно с ним разошлась…

– Разошлась или развелась? Это принципиально.

– Вот и хрен-то, что не развелась, – Стражнецкий был очень раздосадован. – Если бы развелась, я бы давно пил шампанское за свое чудесное обогащение… Но мои шансы очень велики. Скорее всего, он не является за наследством потому, что его уже нет в живых. Но если он вдруг и явится, мы с Давидом Марковичем упечем его за решетку! Мне попал в руки дневник Ульяны, и теперь я почти уверен, что он намеренно сживал ее со свету, чтобы поскорее заполучить деньги. Поил ее какой-то дрянью, чтобы она сбросила вес, а еще лучше – гикнулась. Но она, наверно, вовремя это просекла и свалила от него.

– Поил ее какой-то дрянью, – повторила Алина. – Ты не чувствуешь схожести почерков? Нет, Костик, не пропал он без вести… не пропал…

Стражнецкий жадно уставился на нее.

– Как только ты обнаружил свое желание получить наследство, он тут же пустил в ход проверенное средство. Знаешь что? Это он угостил тебя пурпуксином.

– Но как такое может быть?! – нервно рассмеялся Костик. – Я не ем стряпню незнакомцев.

– А… как насчет выпить? – тихо сказала Алина. – Ты же сам рассказывал, что на вечеринке пил сначала за одним столом, потом за другим, за третьим…

– Ну и что? Мы пили из одной бутылки, а в рюмку мне никто ничего не подсыпал.

– Ты в этом так уверен?

– Н-не совсем, – вдруг засомневался Костик. – Пока я пил с этим белобрысым, за моей рюмкой на ВИП-столике никто не следил. А там терся какой-то смазливый длинноволосик… О, вспомнил, директор какого-то фитнеса!

– А тот блондин, который к тебе лип? Кто это?

– А это я тебя хотел бы спросить. Откуда у тебя на мобильнике взялась его фотка?

– Так это он? – побледнела Алина. – Эту фотку мне Зинка прислала.

– Отлично! Значит, она и прояснит нам, кто это такой. А уж там мы выясним, почему он вел себя так агрессивно. Сначала активно рвался угостить меня вискарем, а потом словно озверел…

– Так это он угощал тебя виски? Что ж, возможно, мы и нашли твоего загадочного противника.

– Ты хочешь сказать, что этот белобрысый и есть муж Ульяны?

– Конечно, это выглядит фантастикой, но очень похоже на то. Не знаю, как он умудрился подсыпать тебе яд…

– Покрошить в рюмку синявку? Ну, это уж точно фантастика, – засмеялся Костик. – Уверяю, вискарь был чист как слеза девственницы.

– Но ведь синявку можно высушить, истолочь. Это такая зараза, что не теряет ядовитости ни при варке, ни при сушке! За эту неделю я чего тут только не узнала…

– Вот оно что, – Стражнецкий был ошеломлен. – Ну, раз так, мы должны срочно найти этого белесого и задать ему эти неприятные вопросы. Позвони Зинке прямо сейчас!

– Нет уж, давай хоть сегодня не будем ее дергать. Пусть выйдет спокойно замуж.

– И нашелся ведь кто-то! – хмыкнул Костик. – Да это стерва, каких…

– Пожалуйста, не говори так о моей лучшей подруге, – строго сказала Корикова. – Ты ее совсем не знаешь.

– Это ты ее не знаешь…

– Она лучшая, – перебила его Алина. – И точка.

– Был жаних сурьезный очень, а невеста а-а-аслепительно была молодой! – голосила Рыкова вечером того же дня. Вернувшись из загса, она прямо в платье и туфлях упала на диван и начала громко петь. Миша понимающе улыбался и потягивал шампанское, сидя в кресле напротив. Так продолжалось с полчаса. Наконец, Зинка с трудом поднялась на ноги.

– Сегодня я в ударе нежных чувств, – охрипшим от горлопанства голосом сообщила она мужу. – А ну быстро на дезинфекцию и в койку.

– Да, я тоже весь в нетерпении, – улыбнулся Бекетов. – Но смиренно ждал, пока ты исполнишь весь свой репертуар… Я в ванну.