Владимир Болучевский - Немного грусти в похмельном менте

— Было, — убежденно кивнул Лобов. — Новые машины планируется выделить. А старые списать и продать сотрудникам по остаточной стоимости.

— А сколько это получится… «по остаточной стоимости»? Вот, например, мое корыто?

— Ну… — задумался Виктор и забегал пальцами по кнопкам портативного электронно-счетного устройства. — С учетом амортизации автомобиля и того факта, что капитального ремонта за все время эксплуатации не разу не производилось, а значит, и средства в это дело не вкладывались… так… Ну что… сто шестьдесят четыре рубля сорок семь копеек.

— Ух ты! — воодушевился Рукодельников — Так это я запросто выкуплю.

— Слушай, — повернул в его сторону голову Забота. — А зачем тебе тачка?

— Как это зачем? В деревню к теще буду ездить. За картошкой.

— Так ты и так ездишь.

— Так то на казенной. А то на своей…

В кабинет попытался было заглянуть майор Молодец, но был остановлен в дверях с требованием встать в очередь, которая уже выстроилась в коридоре. Начальник «убойщиков» возмутился. Аргументируя свое поведение тем, что Лобов и Заботин являются его подчиненными, с которыми ему совершенно необходимо немедленно обсудить некие служебные вопросы, решил проникнуть на вверенную под его начало служебную площадь силой, но потерпел фиаско. Очередь загалдела, и с обидными словами в его адрес «Это так каждый может сказать! В очередь!» встала на его пути стеной и в кабинет не пустила.

Молодец плюнул и, расстроившись на нервной почве, ушел к себе допивать початую бутылку вермута «Розовый» подпольного розлива. (Состав: см. с. 265).

Наконец настал момент, когда очередь рассосалась и вовсе иссякла.

Сотрудники Управления разбрелись по своим рабочим местам. Витя Лобов устало откинулся на спинку стула. Забота рядком расставлял на столе бутылки со всевозможными напитками разнообразной степени крепости и подсчитывал заработанную наличность.

— Класс, Витька! — закончил он подсчеты. — Гуляем!

— А Моргулис со Страховым где? — потягивал пиво Калинин.

— На территории, — пожал плечами Забота. — Да ты за них не переживай. Вон у нас тут сколько. А мало будет, в лавку за добавкой сгоняем. Бабки есть, Андрюха! Не тужи! Будем жить!..

Старший лейтенант Николай Моргулис вместе со Страховым, криминалистом Мудриком и стажером Мышкиным ехали в адрес, где, судя по информации, полученной посредством телефонного звонка в дежурную часть Управления, было совершено убийство. Самого факта убиения абонент, по его словам, не видел, но совершенно отчетливо наблюдал во дворе под своими окнами лежащий на снегу труп.

Молодой сержант-водитель Лихокрутов крутил «баранку» и говорил сидящему на командирском сиденье справа от него Моргулису:

— А еще, говорят, псих из сумасшедшего дома сбежал. Ориентировка на него еще утром была. Дескать, в пижаме он и в тапочках. В чем был, прямо в том из больнички и рванул. Буйный. Ну и… чтобы мы по сторонам поглядывали. Мало ли заметим.

— И что с ним потом делать? Если заметим? — Моргулис курил и поглядывал в окно. — Дурик, он дурик и есть. Тем более буйный. Поди попробуй его скрутить. У них же сила, говорят… когда он в припадке, грузовик поднять может. Не стрелять же в него.

— Я не знаю, — пожал плечами Лихокрутов. — Просто ориентировка такая поступила. Вот я и говорю. Мало ли, вы не в курсе.

— Слушай, — наклонился с заднего сиденья вперед, к водителю, криминалист Мудрик. — Я этот квартал знаю. Тут дворами можно. Вон, видишь ту подворотню? Вот туда давай.

Лихокрутов послушно сбросил скорость и зарулил в подворотню.

— Только вы тогда и дальше подсказывайте, — бросил он через плечо, въехав в лабиринт проходных дворов.

— Прямо пока.

— А ну-ка тормозни… — Моргулис внимательно смотрел на дверь одной из парадных.

Машина остановилась.

— Чего такое? — открыл глаза дремлющий Страхов.

— А вон, смотри, — Моргулис указал на парадную.

— Ну. И чего?

— Смотри-смотри…

Дверь приоткрылась, из нее выглянул мужик в полосатой пижаме, воровато оглядел двор и, сложив губы трубочкой, посвистел. Еще раз огляделся, юркнул назад в парадную и закрыл дверь.

— Зима, а он в пижаме, — констатировал Мудрик.

Сидящие в милицейском «уазике» переглянулись и вновь уставились на парадную.

Спустя пару минут ее дверь опять приоткрылась, из нее выглянул все тот же мужик в пижаме, опять загадочно посвистел и снова спрятался.

— Он, — кивнул водитель Лихокрутов. — Что делать будем?

— Чего… — Моргулис осторожно выбирался из кабины. — Брать будем, чего еще? А потом санитаров вызовем и сдадим. Пошли, Юрик. Только очень осторожно. Еще бритвой полоснет, чего доброго… Псих все-таки.

Страхов вместе с Моргулисом вышли из машины, броском достигли парадной, заняли позицию справа и слева от двери и замерли в ожидании. Когда она в очередной раз открылась, они бросились на мужика, скрутив ему руки за спиной, надели наручники и поволокли к милицейскому автомобилю. Мужик что-то отчаянно пытался объяснить, но его, естественно, никто не слушал.

Сержант-водитель Лихокрутов уже раскрыл дверь «собачника» и, поджидая их, стоял с дубинкой в руках.

— Собака! — выкрикнул мужик. — Собака!

— Ах ты гад! — Лихокрутов шарахнул ему дубинкой по башке. — Это я собака?! Да ты тогда вообще козел! По фазе притом сдвинутый. В больничке тебе все объяснят. И как убегать, и как обзываться. Лезь давай!

Втроем они пытались засунуть вырубившегося от удара по голове и кулем обвисшего на их руках мужика в раскрытую заднюю дверь.

Вдруг откуда ни возьмись к ним подлетела кудлатая болонка и с пронзительно-звонким лаем стала бросаться то на одного, то на другого. Она отчаянно тявкала, бегала вокруг и пыталась тяпнуть кого-нибудь за ногу.

Трое ментов остановились и уставились на нее. Потом посмотрели на мужика.

— Слушай, Колян, — посмотрел на Моргулиса Страхов. — Меня терзают смутные сомнения…

— Похоже, лоханулись мы, — согласился с ним Моргулис.

— И чего будем делать?

— Ну-ка, — Моргулис обернулся к Лихокрутову, — похлопай его по щекам. Может, еще и очухается. Ну, не скрипнул [78] Скрипнуть — то же, что дать дуба. же он, на самом-то деле…

Лихокрутов закатил мужику пощечину.

Тот дернул головой, открыл глаза и, оглядывая окружающих, пробормотал:

— Собака…

— Твоя? — указал на болонку Страхов.

— Моя, — кивнул мужик.

— А какого хрена ты в пижаме? — недоуменно спросил Моргулис. — Ведь зима же?

— Понос ее пробрал, — все еще вяло двигая языком, стал объяснять мужчина. — Неожиданно. Одеваться было некогда. Я ее прямо так из квартиры вынес и во двор выпустил. А потом… потом подзывал.

— Ладно, мужик, — Страхов снимал с него наручники. — Не держи на нас зла.