Дарья Калинина - Остров в море наслаждений

Лицо его было хорошо видно. И Кира не удержалась и воскликнула:

– Черт меня подери, если это ее муж!

Потом замелькали многочисленные лица – молодые и старые. Как поняла Кира, те самые знакомые, кого приглашала к себе тетя Галя в гости. Однако ни с кем из них тетя Галя сама рядом не вставала, значит, и особой симпатии к ним тоже не испытывала. Кира хорошо помнила, как тетя Галя отказалась от предложения Эдика сфотографироваться вдвоем. А ведь Эдик был ей явно симпатичен, она даже пыталась флиртовать с ним. Но тем не менее появляться в одном кадре с ним не захотела, сочтя их отношения недостаточно близкими.

– Что же, у всех свои странности.

Одно Кира могла сказать совершенно точно. С годами тетя Галя так сильно сроднилась со своими странностями и чудачествами, что они стали ее второй натурой, и она ни за что в жизни не изменила бы своим привычкам. Если она сказала, что не фотографируется с чужими ей людьми, значит, все те люди, кто находился в ее альбоме, но отдельно от самой тети Гали, ни разу не фигурируя ни на одной из фотографий вместе с ней, особой роли в жизни старухи не играли.

И снова Кира вернулась к фотографии незнакомого мужчины, стоящего еще на фоне старого дома. И снова ей показалось, что она его где-то уже видела. Это круглое лицо когда-то в молодости могло быть очень симпатичным. И в то же время Кира могла поклясться, что она лично этого человека не знает и никогда вживую его не видела.

– Но почему и этот тоже мне кажется знакомым? Чертовщина какая-то!

Ее восклицание разбудило Лесю, которая подняла голову и поинтересовалась о причинах столь бурных эмоций.

Кира протянула подруге заинтересовавшую ее фотографию со словами:

– Дядьку этого я не знаю, а морда мне его знакома.

Леся взяла фотографию, несколько секунд напряженно в нее всматривалась, а потом пожала плечами и отдала ее Кире со словами:

– Тут он просто будет постарше.

– Постарше кого?

– Самого себя, разумеется.

– Значит, ты его знаешь?

– Не знаю, точно так же, как и ты.

– Тогда я ничего не понимаю! – в отчаянии воскликнула Кира. – Можешь ты объяснить мне нормально?!

Леся оперлась о локоть и с улыбкой посмотрела на подругу:

– Ты что, в самом деле его не узнаешь?

– Нет! Как я могу его узнать, если ты сама говоришь, что он нам незнаком?!

– Ну да, мы незнакомы. Но его фотографию в молодости уже видели. Вспомни фотографию у Оли в бумажнике. Это же он!

Кира некоторое время смотрела на подругу, а потом вскочила на ноги.

– Точно! – воскликнула она. – Он! Постарел, поседел, потолстел, но это он! Бежим скорее к Оле!

Оля была в подвале, где разбирала вместе с матерью залежи всевозможного хлама. Насколько видели подруги, хотя груда мусора для выброса тут была более солидной, чем у них, дело тоже двигалось не быстро.

– Не отвлечем?

– Рада буду отвлечься.

– Посмотри, что мы нашли!

Кира сунула Оле под нос фотографию, найденную ею в альбоме. Оля долго рассматривала фото. Так долго, что Кира не выдержала и спросила у нее:

– Узнаешь?

Оля в ответ медленно кивнула.

– Кто у тебя там? – подала голос тетя Валя, тоже заинтересовавшись.

Она шагнула к подругам и взглянула через плечо дочери на фотографию. В ту же минуту лицо ее побледнело, а рот приоткрылся, словно тетя Валя собиралась что-то сказать или крикнуть. Но вместо этого она стиснула челюсти, словно не желая, чтобы вырвался хотя бы один звук, и, взглянув на подруг почти что со страхом, поспешно отошла в дальний темный угол подвала.

Оля, за спиной которой происходило все это, ничего не заметила.

– Удивительное сходство, – произнесла она. – Только на этой фотографии этот человек выглядит куда старше, чем на моей.

– Так ведь и сама фотография посвежее, нежели та, что у тебя в бумажнике.

– Я сейчас. Подождите меня тут.

Оля быстро сбегала к себе и принесла вторую фотографию. Положив оба снимка перед собой, она принялась сличать их. Подруги стояли рядом и видели, что они угадали совершенно верно. Мужчина на фотографии из личного архива Оли и мужчина из альбома тети Гали были одним и тем же лицом.

Оля продолжала смотреть на фотографии, все больше и больше изумляясь.

– Где вы нашли снимок? – спросила она наконец у подруг.

– В альбоме тети Гали.

– Значит, она и этот мужчина были знакомы друг с другом?

– Ну, раз этот человек сфотографирован на фоне дома тети Гали, значит, он бывал тут, значит, он и тетя Галя были знакомы.

– Как странно, – покачала головой Оля. – Я никак не ожидала, что найду след своей фотографии именно в этом доме.

Повернувшись к своей матери, она предложила:

– Мама, посмотри, что нашли девочки.

Но тетя Валя лишь сварливо отозвалась:

– Что я там не видала? И вообще… я всегда говорила: надо тебе избавиться от этой фотки!

– Как ты можешь такое говорить, мама?! Особенно теперь, когда я нашла след человека, который может быть моим отцом!

– Совсем необязательно, что на фотке твой батя!

– Ну, хорошо, может быть, он мне и не родной отец… но он мог знать моего папу! Ведь его фотография была в медальоне у меня на шее!

– Надо было сжечь к чертям собачьим этот медальон! – воскликнула в сердцах тетя Валя.

– Я бы никогда вас не простила, поступи вы так.

– Это все отец! Это он настоял, что мы должны сохранить медальон для тебя. Что ты вырастешь и должна будешь узнать правду.

– И я ему за это очень благодарна. И тебе тоже, мама, что ты согласилась с папой.

Но тетя Валя словно бы не услышала слов дочери. Она впала в настоящее отчаяние, схватилась обеими руками за голову и громко закричала:

– Будь проклят тот день, когда мы вообще решились сказать тебе правду!

Вот только на Олю ее крик не произвел никакого впечатления. Оля не стала тоже кричать, она поступила иначе. Подошла к матери, обняла ее и тихо, ласково сказала:

– У вас просто не было другого выхода. Когда ни твоя, ни папина кровь мне не подошла, вам пришлось рассказать при мне о том, что вы сделали.

И так как подруги, ошеломленные услышанным, все это время лишь беззвучно переводили глаза с одной женщины на другую, но даже не пытались понять, что происходит, Оля сказала им сама:

– Да, девочки, пришло время вам признаться. На самом деле я не родная дочь своих родителей. Тетя Валя и дядя Сережа удочерили меня, когда я была еще совсем маленькая.

Тетя Валя снова схватилась за голову:

– Ой, дура-а-а! – протянула она, раскачиваясь на месте. – Ох, и глупая ты, Олька!

Ее крик эхом отозвался под гулкими сводами подвала.

– Говорила же тебе, молчать надо! Люди не поймут.

Кира молчала. А Леся в ответ лишь смогла поинтересоваться у Оли:

– А твой муж знает?..

И Оля, молча, отрицательно покачала головой в ответ. Она снова взяла в руки фотографию человека, которого считала своим отцом, и лицо ее озарилось какой-то совершенно особенной нежностью.