Рубен Таросян - Презент для незнакомки

Если внезапно Ленке позвонит шеф с работы, то умная женщина пробормочет скороговоркой:

— Извините, прорвало батарею, и я сейчас не могу разговаривать, — и вновь прижавшись, даст понять, что сегодняшняя встреча — самое важное событие на планете.

Проведя целую ночь с Ленкой, у меня не было ни малейшего желания заниматься спортом, и я даже не подошёл к турнику и брусьям, а отправился на другой берег, где, сняв футболку, подставил себя теплым солнечным лучам. Ближайшие мои планы не были омрачены никакими делами и заботами и лишь надоевшая оса, от которой я отчаянно отмахивался, не пускала мою душу в состояние абсолютного покоя. В тот момент, когда мне удалось освободить окружающее меня воздушное пространство от непрошеного нарушителя и я без сил опустил руки, подбежавший щенок, агрессивно рыча, пытался вырвать у меня футболку. Его злобное рычание никак не вязалось с его забавным видом. Он был рыжий, только смешная полоса белой шерсти тянулась по диагонали морды от левого глаза до правого угла пасти. Из-за этой белой полосы с одного бока щенок казался добродушно курносым, а с другого бока в его профиле просматривалось что-то львиное. Непропорционально огромные зубы, напоминавшие аналогичные у двуручной пилы, свидетельствовали о принадлежности к бойцовским породам.

— Фу! Беточка! Что ты делаешь, мой обезьянчик?! — подбежавшая девушка пристегнула щенку поводок.

Я уже не смотрел на щенка, так как мой взгляд был прикован к хозяйке, а, ещё, точнее, к её фигуре и наряду. Короткая, едва достигающая живота васильковая майка обтягивала крепкую, правильную грудь. Джинсовые шорты позволили увидеть ноги, в которых угадывалась некоторая склонность к полноте, но девушка была настолько молодой, что даже если эта склонность и начала реализовываться, то это никак не было связано с дряблостью, а, наоборот, говорило о силе и здоровье. Её бедра, конечно, ещё не стали столь крупными, какими они станут с годами, но именно в её возрасте впечатление от них усиливалось наличием тонкой талии. Взглянув ей в лицо, я совсем растерялся. Лицо было умное.

Это противоречило теории, которая несколько минут назад родилась у меня в голове и суть которой сводилась к тому, что молодых девушек с красивыми лицами видимо-невидимо, но эта красота — глупая, кукольная. Только с годами красота приобретает осмысленный характер, создавая гармонию внутреннюю и внешнюю.

— Пит или стафф? — Я попробовал блеснуть кинологической эрудицией, называя сокращенные названия бойцовских пород.

— Питбуль, — девушка улыбнулась.

— А как же зовут Вашего стража?

— Бабетка. Я же зову Беточкой и Обезьянчиком, — она взяла щенка на руки.

Нежные нотки в её голосе говорили о какой-то интересной стороне жизни, которая никогда не проявляется сквозь казенные улыбки фотомоделей.

Не выпуская щенка из рук, девушка ушла. Её шорты со стороны боковых швов были раза в два короче, чем в средней части и может быть, поэтому казалось, что я натурально слышу, как при ходьбе звенит её крепкое, упругое тело. Поймав себя на том, что пристально разглядывать человека в таком наряде неприлично, я зашагал в противоположную сторону, пару раз не устояв перед соблазном обернуться.

Если мудрость и познание высших истин приходят с годами, то чистота и непорочность — это атрибуты молодости. Означает ли это, что высшие истины и непорочность — вещи несовместные? Размышления над подобными проблемами, с одной стороны, прекрасно убивают время, а, с другой — не портят настроение. Поэтому, прошагав километра полтора, я в прекрасном расположении духа оказался в той части парка, где дым шашлыков и привкус кетчупа на хотдогах подсказали, что без пары гамбургеров моя жизнь уже не будет столь беззаботной и радостной.

Я же взял четыре гамбургера, поскольку ничего не знал о том, где и как в тот день мне предстояло пообедать, ибо судьба — это самая непредсказуемая кулинарка, отчего часто вопрос Ленского: «Что день грядущий мне готовит?» — я понимаю буквально.

Гамбургеры лучше, чем пицца или хотдоги, но на третьем гамбургере я понял, что разнообразие может быть важнее качества. На какое-то мгновенье мне показалось, что в мире ничего не существовало кроме гамбургеров и весь остаток жизни мне предстояло их пережевывать. Ощущение безысходности отступило, когда я почувствовал пристальный взгляд девушки, сидящей за соседним столиком.

«Уж не голодная ли?» — подумал я, подсознательно радуясь возможности избавиться от одного гамбургера. Но перед ней лежала большая порция пиццы, а в руке она держала зелёную банку пива. Девушка была в длинном сером платье, скрывающем ноги, форма которых всё-таки угадывалась по выпирающей острой коленке и чуть кривоватой щиколотке. Прямые темно-русые волосы были стянуты на затылке аптекарской резинкой. В общем, она на меня никакого впечатления не произвела и была, как говорится, не в моем вкусе. Тем не менее, от её взгляда мне было явно не по себе. «Неужели щенок разорвал мою футболку?» — подумал я, судорожно ощупывая и осматривая себя. Футболка хоть и не относилась к разряду свежевыглаженных, но и к классу рванья — тоже. Моя растерянность не уменьшилась, когда девушка, прихватив свои пиццу и пиво, пересела за мой столик.

— Вы меня не узнаете? — робость в её голосе подсказала, что она не была ни шоу-звездой, ни популярной телеведущей.

— Больше всего я не люблю две вещи: обращение на «Вы» и презервативы, — сказал я, надеясь, что это пошлое замечание отобьет у неё желание продолжать разговор.

— Учту, — она чуть поперхнулась, но, отхлебнув пива, продолжило уже на «ты», — Неужели не помнишь?

Я покачал головой и на мгновенье задумался. У меня действительно была плохая память, из-за чего я был вынужден регулярно делать записи, из которых и родилось моё литературное творчество, на ранних стадиях которого, опять же из-за плохой памяти, преобладал жанр фантастики. Но и оптимизм — это тоже следствие плохой памяти, не оставляющей места плохому даже в прошлом. Поэтому я иногда задаю себе вопрос: «Действительно ли в жизни всё прекрасно, или всё это я придумал, заполняя пустоту, созданную плохой памятью?»

— Не помнишь даже это? — моя собеседница приблизила к моим глазам руку с красивым перстнем.

Если бы эта девушка была бы мне хоть немного симпатична, я бы изображая галантного кавалера, нежно дотронувшись до кончиков пальцев, поднес её руку к своим губам и после наигранного робкого поцелуя сказал о редком счастье и внеземной радости, но вместо этого, откинувшись на спинку пластмассового кресла, снисходительно промямлил;

— Я не люблю современную ювелирную продукцию.

— Ты же мне его подарил

Оказывается, память барахлила не только у меня.