Рубен Таросян - Презент для незнакомки

Когда что-нибудь удачно сформулируешь словами, непременно хочется поговорить с умным человеком. Ленка — вот кто мне был нужен в тот момент. Я взял в руку телефонную трубку:

— Елена Николаевна! — Не официально, а торжественно и уважительно я обратился к ней.

— Извини, дорогой. Прорвало батарею и сейчас я не могу разговаривать.

После этой фразы весь космос с его мировой гармонией зазвучал мощными аккордами телефонных гудков.

«Какими же кретинами считают мужчин умные женщины?» — подумал я и вновь закурил. На этот раз я задумался о конкретных вещах, в том числе и о том, как Ленка в следующий раз объяснит, почему у нее прорвало батарею в жаркий июльский день. Но ведь объяснит. Она же умная женщина.

То ли оттого, что выходящие на запад окна в моей квартире, создают зной и духоту, не позволяющие ночью заснуть, то ли от выпитого накануне, истинной причины головной боли я не помню. Я помню только её доподлинный факт и потребность в лечении, которое я свёл к горизонтальному положению, принятому в тенистых кустах рядом с прудами и «подключению» с помощью длинного кембрика к трехлитровому термосу, вместившему пакет мандаринового сока, бутылку «Мартини», пару стаканов джина и три горсти ледяных кубиков.

Вряд ли йоги, выходящие из нирваны, испытывают то же самое. Я же, когда замирают последние аккорды космической полифонии головной боли и окончательно стихает барабанная дробь в висках, ощущаю многогранность воздействия прекрасного мира чувственных реальностей, где шелест листвы ласкает слух, а изнуренное жарой тело поглощает прохладу летнего ветра. «Вода есть жизнь», — эта бесспорная для жителей пустынь истина по-новому открывалась для меня с каждым глотком живительной влаги, поступавшей из термоса. Смятение мыслей и чувств вместе с физической немощью отступали перед новым приливом сил и бодрости. Вернувшаяся ясность мышления соседствовала с её необычайной лёгкостью. Набросившись на ни в чём неповинный блокнот, я начал писать очередную главу незаконченной, точнее заброшенной повести. Имело ли описанное в тот момент хоть какое-то отношение к той повести, я не знал, потому что при мне не было рукописи предыдущих глав. Повесть основывалась на воспоминаниях и поэтому, приходилось оживлять в памяти не только написанное, но и то, что происходило на самом деле. Поскольку изложенное словами упрощало и приукрашивало реальное, то я окончательно запутался: ведь сочиненное в прошлом такое же прошлое, как и реально произошедшие события. Что же, в самом деле, открывает завесу прошлого: память или фантазия? Конечно, я никогда не верил в то, что мы вспоминаем будущее, но в том, что мы сочиняем прошлое, я никогда не сомневался.

Прекрасный солнечный день во всём многообразии летних красок вытащил меня из занудной трясины серьёзных проблем и я, блаженно расслабившись, наблюдал собравшихся в кружок волейболистов. Если смотреть волейбольную встречу по телевизору, то о мастерстве спортсменов можно судить по умению занять нужное место на площадке. С близкого же расстояния, особенно в пляжном варианте игры, квалификация волейболистов оценивается не по их подвижности, а по технике рук, их пластике, которая роднит изящность спорта с балетом. Кажется, что траектория мяча и движение рук принимающего удар или пас игрока связаны единым замыслом невидимого хореографа. Но из десятка играющих высокий класс игры демонстрировали только трое, которые, по слухам, в прошлом играли в Высшей Лиге. Остальные же без устали прыгали, нелепо размахивали руками и при этом сами смеялись над собственной неуклюжестью. Среди этой труппы клоунов моё внимание привлекла молодая длинноногая женщина. Её не смущала скудность технического арсенала, она искренне радовалась представившемуся случаю борьбы с гиподинамией. Её подвижность ассоциировалась с молодостью и оптимизмом, напоминая щенячью радость активного участия в игре. Я закурил, продолжая разглядывать «волейболистку». Ноги у нёе были не такие уж длинные, да и не столь уж стройные, как казалось на первый взгляд, но всё равно производили впечатление из-за высоких и глубоких вырезов современных купальников.

Не успел я докурить сигарету, как волейболисты бросили играть и разбрелись по пляжу. Заинтересовавшая меня особа легла у пруда, подставив спину солнечным лучам. Взбодрившись мощным и продолжительным глотком из термоса, я направился к ней и, присев рядом, поздоровался. Она подняла голову, и я увидел её лицо. «Стоп машина! Полный назад!» — я почувствовал приказы моего подсознания. Откуда взялась эта комплексующая блокировка? — я не знал, ведь она не была ни женой кого-либо друзей, ни была похожа на школьную учительницу чистописания, да и я не ощущал себя учеником, поставившим в тетради кляксу.

— Привет! — она улыбалась, и тут я узнал её. Звали её Нина. Мы познакомились недавно, этим летом. Я попытался вспомнить, как близко мы были знакомы, но в памяти ничего не всплывало, кроме того, что однажды мы вместе перекусили то ли пиццей, то ли гамбургерами, кажется, она была у меня дома, но ничего конкретного о её визите не запомнилось.

— Послушай, — она взяла меня за руку, — обо всех ребятах с прудов говорят как о сильных и порядочных людях. Тебя же, вообще, считают умным человеком…

— Комплименты — не твоя стихия, — сказал я, зная, что в подобной бочке меда, обязательно найдется ложка дёгтя.

— Ты же закончил горный институт и должен разбираться в камнях и сплавах. Помоги мне узнать, кто изготавливает фальшивые перстни?

После этой просьбы в моей голове сразу прояснилась природа бессознательного неприятия контактов с ней. Всю жизнь я старался избегать связей с психически ненормальными. Психоз Нины был обусловлен навязчивой идеей о каких-то драгоценностях.

— Зачем тебе это надо? Лучше посмотри, какой прекрасный выдался день! Как прекрасна жизнь, если её не отягощать ненужными проблемами! — Я попробовал свои силы в лечении психических заболеваний.

— Из-за них у меня были неприятности, и я собираюсь отомстить, — её фраза свидетельствовала о провале моего дебюта в психиатрии.

— Граф Монте-Кристо в мини-юбке — разве не забавно? — спросил я её, хотя знал, что задавать такой вопрос бессмысленно, поскольку ненормальные не боятся показаться смешными и поэтому, внес предложение. — Давай лучше искупаемся!

Вода в пруду оказалась довольно прохладной для такого жаркого дня. Едва мы вылезли на берег, как она вновь задала мне вопрос:

— Так ты сможешь узнать, кто их изготовил?

Психиатры прошлого века наивно полагали, что холодная вода может вылечить. Пример ошибочности их взглядов смотрел на меня в упор.

— Хорошо. Я всё сделаю. А может быть не было никаких фальшивых драгоценностей, не было никаких неприятностей, а над тобой безоблачное небо, перед тобой великолепные пруды, за тобой — зеленеющий парк, а жизнь прекрасна и полна радостей.