Людмила Милевская - А я люблю военных…

– Это сделали люди из школы Ига.

– Ига? – недоуменно посмотрел на друга Сумитомо.

– Школа Ига в провинции Ига, – ничего не прояснив, пояснил Наганори.

– Говори понятнее, – взмолился Сумитомо. – Я поэт, а не царедворец, не знаю таких школ.

– Их мало кто знает. Это школа ниндзюцу – специалистов по провокациям, подстрекательствам, мятежам. Она единственная обучает организации дворцовых переворотов.

– Дворцовые перевороты? – удивился Сумитомо. – Безумец покушался на Микадо?! Даже если бы Боги допустили такое… Нет! Невозможно! Все равно… Есть наследник… Ничего не изменится…

– Никто не поднимет руку на «Божественные врата». Речь идет о сегуне, – пояснил Наганори.

– Покушались на него? – еще больше изумился Сумитомо. – Для чего же в присутствии Микадо? Много других моментов. Более удобных.

– Смерти сегуна не желали. Некоторым даймё нужна всего лишь отставка.

– Отставка правителя? Император не утвердит ее. Кто-то машет мечом, эка невидаль. Поплатится начальник стражи.

– Согласен, – кивнул Наганори. – Однако, вспомни имя советника сегуна. Ближайшего советника.

– Фудзивара-но Морихоро, мой родственник, хотя и дальний.

– Вот, – наставительно сказал Наганори. – Твой родственник. Умный, влиятельный человек. Без него сегун, как без рук. Можно сказать, ваш клан определяет политику. Правительство – это сегун. Таково положение дел.

– И что же?

– Великая Богиня! Друг! Ты должен писать стихи. Этот мир так уродлив. Лучше тебе его украшать. К чему копаться в грязи?

– Да, здесь я наивен, но объясни толком, – взмолился Сумитомо.

– Да что ж объяснять? Ты Фудзивара и советник Фудзивара. Мог бы твой родственник оставаться советником, если весь клан под ударом? Тебя ведь представили святотатцем, правда, неудачно.

– Да-а, – задумчиво протянул Сумитомо. – Теперь проясняется. Только… Как это проделано?

– Как? – Наганори усмехнулся. – На то и ниндзюцу. Они могут невероятное. В народе ходят легенды. Я сразу заподозрил их участие. Труп безумца, атаковавшего колесницы, бесследно исчез. Кто еще может такое? А твои друзья? Те, с которыми отдыхал…

– Хейдзо Кадзивара, Абэ Кусуноки, Энъя Ёриёси, – печально перечислил Сумитомо. – Хорошие друзья. Отличные воины. Все погибли. Так и не удалось разбудить. Но ведь я жив?! Я-то проснулся.

– Ты пьешь немного, – напомнил Наганори.

– Это так, – подтвердил Сумитомо. – Девочка еще, дзёро… И она проснулась.

– Вы живы, потому что не пьете. Почти не пьете. Если верить твоим ощущениям, вам добавили в саке отраву. По всему, порошок желтого лотоса. Китайское снадобье. Много добавили. Убийцы не хотели, чтобы вы проснулись. Берегись друг. Ты нужен им мертвым.

– Ерунда, – беззаботно возразил Сумитомо. – Мой меч со мной! Кто рискнет?

– Недооцениваешь ниндзюцу, – горько усмехнулся Наганори.

– Сумею себя защитить, – упорствовал Сумитомо. – Но ты прав, хозяин «веселого дома» сознался, подсыпал в саке порошок.

– Какой? – спросил Асано.

– Он не знает.

– А что еще сказал? – насторожился Наганори.

– Неважно, – отмахнулся Сумитомо. – Больше не сможет болтать!

– Жаль, но… – Наганори замкнулся. – Но он всего лишь пешка в чужой игре. Вина на других. Возможно больше кабатчик и не знал… В буси, одетого в твои доспехи, кто-то стрелял.

– Да, – подтвердил Сумитомо.

– Но во дворце не нашли лучника. Никто не решился пустить стрелу в сторону колесниц Микадо. Никто из воинов даже не натянул лук.

– Не нашли стрелу? – Сумитомо растерялся. – Говорят, ее видели.

– Что – стрела? Тело найти не удалось. Вот так… Ниндзюцу!

– Может быть ты думаешь, что нападение у пруда Курикара – случайность?

– Нет. Кто-то хотел, чтобы ты прекратил расследование. Чудо, что остался жив. Их ведь было двадцать… Этим не кончится. Новых подошлют. Не оставят в покое.

– Отомщу негодяем! – Сумитомо схватился за меч.

– Нет, – печально качнул головой Наганори. – Одному не под силу. Очень влиятельные люди. Богатейшие даймё. Заговор обширен. На поверхности интриги только Кадзикава Ёритору. Но он тебе недоступен. Ты в опале. Преступник с неясной судьбой. Надежда лишь на сэппуку. До этого ты должен успеть. Но во дворце появляться нельзя. Кроме того, против тебя целая школа ниндзюцу. Ты даже не понимаешь, что это.

– Изрублю всех! – побледнел Сумитомо.

Его душил гнев. Ярость затмила сознание, но Сумитомо справился, вернулся к разговору.

– Ёритору, ты сказал, он главный? – удивленно спросил он.

– Не главный, но о нем известно, что заговорщик.

Сумитомо поразился:

– Я назвал на следствии его имя! Великие Будды! Так угадать! Невероятно! Кадзикава Ёритору заговорщик. Виновник моих бед. Виновник смерти друзей. Бывают ли такие совпадения?

– Великая Богиня и Будды надоумили тебя, – качая головой прошептал Наганори. – Но мщение общая цель. Ёритору и меня смертельно оскорбил. Выставил неотесанным болваном в глазах двора. Опозорил перед посланниками Микадо. Я потерял лицо!

– И ты, даймё, стерпел? На месте не зарубил наглеца?

– Не так уж я горяч, – улыбнулся Наганори. – Искал способы и не мог найти. Ёритору несколько лет не покидает дворец без многочисленной охраны. Значит убью его там. Во дворце. Сегодня.

– Нет, – решительно заявил Сумитомо. – Он мой!

– Не более, чем мой, – усмехнулся Наганори. – Не жадничай. Слышал, ты ищешь встречи со стражником, тем, что оскорбил тебя, ударил ножнами.

Сумитомо побледнел от ярости.

– С командиром стражи. Он первый, – заявил Сумитомо. – Сегодня же отомщу. После церемонии их распустят. И вот тогда…

– Отлично, – кивнул Наганори. – Но… пора за дело. Знаю, ты беспокоишься обо мне. Не стоит. Судьба избрана. Честь дороже жизни. Выше приговора земных судей. Пора!

Друзья молча поклонились. Но Сумитомо не утерпел.

– Как удалось узнать? Кто помог тебе? – спросил он.

Наганори вздохнул.

– Тебе скажу. Потому что…

Он запнулся, но закончил твердо:

– Потому что теперь это не будет иметь значения. Для меня… А ты – человек чести.

Сумитомо внимательно слушал.

– Дело в в том, – Наганори поморщился, – у меня есть брат. Позор семьи. Он ниндзюцу из школы Кога. Эта школа конкурирует со школой Игу. Они постоянно шпионят друг за другом. Я вынужден был обратиться за помощью к брату, с которым не разговариваю пять лет. Он помог, запросив услугу. Пришлось исполнить… Нетерплю ниндзюцу! А мой брат…

– Чем же плохи ниндзюцу? – удивился Сумитомо.

– Плохи? – Наганори грустно качнул головой. – О чем думает самурай во время мира, во время войны?

– О смерти, – не задумываясь, ответил Сумитомо. – О том, как именно он умрет. Не будет ли бесчестья в смерти. Еще о верности сюзерену. О сыновнем долге.