Артур Кангин - Хроника гениального сыщика

Погрузив тяжелые чемоданы на плечи подвыпившего носильщика, мы тронулись пешком к Садовому Кольцу.

— Если мы с вами, Петя, не разгадаем тайну заводного апельсина, — заиграл желваками Рябов, — Россия сгинет.

Носильщик обернулся на нас.

— Заводной апельсин? — улыбнулся он щербатым ртом. — Отправляйтесь на Лубянку, в здание бывшего ЦК ВЛКСМ.

— А что там? — резко спросил Рябов.

— Оттуда пойдет марш молодежи. Кодовое название похода — «Заводной апельсин». Под патронажем самого президента РФ.

Мы с детективом переглянулись, выхватили чемоданы у оторопевшего носильщика, рысью побежали к Лубянскому массиву.

По Лубянке, мимо мрачно-монументального здания ФСБ, шествовали колонны молодежи.

Девушки в алых косынках, юноши в алых рубашках.

Впереди колонны, гордо выпятив пивное брюшко, с алым стягом в руках вышагивал редактор «Московского стряпчего», Валентин Мирзоев.

Мы с Рябовым достали из чемоданов камуфляжные алые рубашки, вдели в петлицы красные гвоздики, пристроились в хвост колонны.

— Заводной апельсин! — крикнул Мирзоев.

— Заводной апельсин! Заводной апельсин!.. — дружно заскандировала вышколенная колонна.

Я лишь таращил очи.

— Спокойствие, мой друг, только спокойствие, — урезонил Рябов. — Сейчас все увидим.

Колонна демонстрантов подошла к прибрежному памятнику Петру Первому: огромный каменный болван, намертво вцепившись в штурвал брига, осатанело всматривался в сторону Кремля.

Колонна замерла.

Валентин Мирзоев достал из кармана вельветовых брюк какой-то предмет, напоминающий оранжевый шар.

Потом метнул его в памятник.

— Ложись! — крикнул Валя.

Колонна послушно легла.

Раздался оглушительный взрыв.

Памятник Петру Первому разнесло вдребезги.

Лишь перед скособоченным штурвалом остались стоять бетонные сапоги.

Стряхивая со своей седеющей шевелюры осколки и пыль изваянья, Рябов заиграл желвакам:

— Каков подонок!

— А что за оранжевый предмет метнул Валентин? — спросил я, выплевывая маленькие камешки.

— Этот оранжевый предмет, Петя, — устало усмехнулся Рябов, — и есть заводной апельсин — вакуумная бомба. Она безжалостно уничтожает железобетонные строения, оставляя в живых людей.

Рябов снял алую рубашку и сквозь зубы приказал мне:

— Вперед! К Газпрому! Лишь там нам станет все окончательно ясно.

Здание Газпрома на Калужской поразило буйством озорной иллюминации в вымершей, обесточенной Москве.

Пиарщики, блин…

Курил и пускал клубы дыма неоновый курильщик. Опустошал и вновь наливал себе стопарь дорогущего виски неоновый ковбой. Рядом с Газпромом, в бассейне с могучей подсветкой, плавали мириады золотых рыбок.

— Прямо, как у турецкого султана! — насторожился я.

Тут над нами пролетели два дирижабля.

На одном из них был портрет президента РФ.

На другом — председателя Газпрома, Сэма Миллера.

— Петя, знаете, как расшифровывается имя Сэм? — сощурился Рябов.

Я пожал плечами.

— Социализм. Энгельс. Маркс… — твердым голосом произнес сыщик.

И тут на нас, весь в каменной крошке, выскочил Валентин Мирзоев.

Рябов дикой кошкой подскочил к нему, схватил за шиворот.

— Ну?! — заиграв желваками, вопросил детектив, слегка ударил кулаком в солнечное сплетение супостата.

Мирзоев согнулся пополам и сказал, выплевывая, кровь:

— Большевики не сдаются!

— И так все ясно… — посуровел Рябов.

Мирзоев оторопело посмотрел на сыщика.

— Что?

— В памятнике Петру Первому, а именно в указательном пальце Петра, была тайная вечеря опальных нефтегазовых баронов. Сегодня же ты разнес ее вдребезги. Смутьяны повержены. Россия или скатится к хаосу, энтропии, запредельному мраку. Или же, как птица Феникс, возродится из пепла.

Мирзоев заплакал.

— Это тайное задание самого президента…

Рябов приобнял Мирзоева.

— Знаете, Валя, обещайте мне больше не ездить на Берег Слоновой Кости и не бить горемычных крокодилов. А я вам слово даю не предать наш разговор гласности.

— Больше ни одно земноводное не погибнет, — поклялся Валя и на всякий случай перекрестился на здание Газпрома.

— Идите… пока… — разрешил Рябов.

Пошатываясь, Мирзоев удалился прочь.

— Почему вы отпустили его? — поразился я.

— Петя, — печально глянул сыскарь, — война опальным баронам только объявлена. Ситуация неясна. Давайте подождем денек-другой, а потом уж, засучив рукава, возьмемся за дело.

Напоследок мы Рябовым взглянули на инфернально иллюминированное здание Газпрома, стремительно свернули в глухой московский проулок.

Москва. Чистые Пруды. 23.55.

В Москве, как гром среди ясного неба, разразилась чудовищная весть. Директор Центробанка России в пух и прах обыгран в карты двумя известными шулерами с Брайтон Бич, братьями Карамазовыми, Митей и Алешей.

— Акушер Кусков, — спросил меня сыщик Рябов, — вам известно, сколько поставил на кон директор Центробанка Иван Ильич Баобабов?

— Сколько? — сурово сдвинул я брови.

— Все деньги пенсионного фонда России! Эти денежки скоро уплывут на Брайтон Бич, и заморские жулики всех мастей будут на них уминать тихоокеанских крабов, креветок и черную икру.

— А что будут уминать пенсионеры?

Рябов помрачнел и резко передернул затвор именного браунинга.

Я стремительно надел пятнистые походные штаны и выскочил с великим детективом в московскую ночь, ветреную и промозглую.

На всякий случай я положил во внутренний карман своей пятнистой куртки новехонькую колоду игральных карт.

США. Брайтон Бич. Улица Достоевского. 14.05.

Люси, любовница двух братьев Карамазовых, Мити и Алеши, плескалась в ванне, грациозно выполненной в виде огромной жемчужной ракушки.

В ароматизированной воде плавали лепестки чайной розы.

Люси была молода, 19 лет, красива, у нее было отменное пищеварение и белые, острые зубки.

Люси нежилась. Ей было хорошо.

— Митька, — крикнула одному из братьев Карамазовых, — когда этот Баобабов переведет нам денежки, ты купишь мне золотое биде?

Попыхивая гаванской сигарой, в ванную комнату, а точнее залу, если исходить из российских стандартов, вошел Митя.

Он почесал свою курчавую грудь и пальцами ковырнул в расщелине платиновых зубов.

— О биде — базара нет, Люси, — густым тенором сказал он, и отправился на кухню намазывать себе бутерброд с астраханской икрой.

Москва. Метро «Марксистская». Казино «Кристалл». 02.00.

Мы стояли с сыщиком за карточным столом.

Напротив нас крепко расположился на кривых мускулистых ногах директор Центробанка г-н Баобабов. Он то и дело доставал из атласной жилетки шелковый платок с монограммой Центробанка и протирал свою сократовской лепки лысину. Поясная борода Баобабова, отпущенная в духе Домостроя, благородно переливалась сединой.