Артур Кангин - Хроника гениального сыщика

— Втыкайте в розетку! — чеканно приказал мне Рябов.

— Кого?

— Вилку! — побагровел Рябов.

И я воткнул.

Раздался треск.

Комната осветилась ослепительным и, я бы сказал, инфернальным светом и…

…Владимир Ильич, как лягушонок, подергав ногами, сел на столе.

— Кхе-кхе! — отчетливо, не без внушительности, произнес он. — Кхе-кхе!

— Где лягушачьи лапки?! — резко, не теряя ни одной секунды, спросил у главаря мирового пролетариата сыщик Рябов.

— Кхе-кхе! — с прежней внушительностью повторил Ленин.

— Где крабовые палочки?! — гортанно произнес я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— Да подождите вы, Петя, — властно тормознул меня сыскарь.

— Дельфины! — фистулой вскрикнул Ленин. — Пингвины!

— Заговаривает нам зубы? — обернулся я к Рябову.

— Дайте ему разговориться, Петя! Он же почти сто лет лежал в гробу.

— Антар-р-рктида! — по-французски грассируя, проговорил Ленин.

— Точнее… — как штык, воткнул в вождя свой взгляд инспектор.

— Всё загадили! — махнул рукой Владимир Ильич. — Дельфины дохнут. Пингвины мрут. Лягушки отбросили коньки, причем — тотально.

— А крабы? — внезапно спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— Ой, Петя, вы меня сегодня до греха доведете, — заиграл желваками Рябов.

— Смотреть противно… — задрожали губы Ленина, он заплакал.

— Так кто же может нас спасти? — спросил Рябов. — Коммунисты?

— «Зеленые», — уронил Ленин.

— Зеленые коммунисты? — уточнил я.

— Просто «зеленые», — рассердился Ленин и добавил: — Усыпите меня. Ваша жизнь — кошмар.

До мавзолея мы несли Ленина вдвоем с Рябовым.

Владимир Ильич плакал, предчувствуя сердцем печальное состояние анабиоза.

Вдалеке, напротив театра Эстрады, вспыхнули золотом главы Храма Христа Спасителя.

— Что это? — кротко спросил Ленин.

— Ваши соратники, — объяснил Рябов, — когда-то этот Храм взорвали. Построили бассейн. Демократы восстановили Храм.

— Пустите меня, — попросил вождь. Резво спрыгнул с наших рук.

Ленин разорвал ворот своего клетчатого пиджака, посыпал лысоватую голову какой-то земляной трухой с голубиным помётом, трижды осенив себя крестным знамением, встал на четвереньки и стремительно пополз к Храму Христа.

— Ну, Петя, что вы на все это скажите? — вопросил меня Рябов.

— Всякая дорога ведет к Храму.

— Завтра люди придут в мавзолей. Что они там увидят? Пустоту! Вакуум…

— Свято место пусто не бывает…

Рябов помрачнел.

— Кумир кумиру рознь, — буркнул он, ударив носком ботинка ржавую банку из-под килек. — Далеко не каждый выходец с того света озабочен экологической судьбой нашей планеты. Многим мертвецам на нас наплевать.

— Ребятушки, верните меня в мавзолей! — чуть не вприпрыг бежал к нам из храма Ленин. Лицо его просветлело. Борода пушилась, будто у канонизированного святого.

Я чудом сдержался, чтобы на него не перекреститься.

Москву, СПб и Екатеринбург потряс ряд исчезновений знаменитых и, следовательно, весьма дорогих специалистов пиара, знатоков чистых, а также грязных политтехнологий.

Всё было бы хорошо, ничего нового… Однако, когда бесследно исчез самый матёрый политтехнолог нашего времени Василий Суворов, об этом правозащитники зашептались даже в Кремле.

— Петя, — гортанно произнес сыщик Рябов, — если так и пойдет, то следующие всенародные выборы начисто будут лишены рекламы.

— Может это и к лучшему… — я, акушер второго разряда, Петр Кусков харкнул в окно.

Там, на мрачной кирпичной стене, болтались вылинявшие обрывки политических плакатов. Всё что осталось от недавно еще вулканически бушующих выборов.

Рябов вплотную подошел ко мне, стиснув мое предплечье, резко спросил:

— Петя, вы давали клятву Гиппократа?

— Ну, допустим…

— Так пропали же люди!

— Пиарщики-то?!

— Все равно люди. Всех жалко!

Слова сыщика показались мне не лишенными смысла.

Тут в нашу комнату, насквозь разбив оконное стекло, влетел камень. Он был завернут в бумагу.

Я развернул манускрипт.

«Встретимся в полночь на скотобойне Черкизовского мясоперерабатывающего комбината», — хорошо поставленным голосом прочел я записку.

— А подпись? — сверкнул стальными зрачками Рябов.

— Позвольте? Что за чушь?! Подпись — «Кукла Барби».

Инспектор выхватил у меня цидулку, тут же сунул ее в нагрудный карман защитного френча.

— Петя, мы выступаем! Нельзя потерять и минуты.

— Инспектор… На сегодня у меня другие планы. Я хотел принять ванну. Подстричь усики. К тому же я тяжело переношу вид разделанных мясных туш.

Не дослушав меня, Рябов перещелкнул затвор именного браунинга, выскочил в дверь.

На скотобойне мне не понравилось.

Огромные котлы с чем-то зловонным булькали.

Повсюду на железных крюках висели синеватые туши.

Я взглянул на фосфоресцирующие часы «Победа».

— Рябов, — сказал я мягко и убедительно. — Время уже недетское. Пора возвращаться домой.

И тут из-за одного булькающего чана, не спеша, вышла кукла Барби.

Однако какой рост?!

Выше человеческого… Гораздо!

«Переодетый баскетболист Майкл Джордан», — молнией мелькнуло в моей голове.

Да куда там отставнику Джордану?!

Кукла оказалась гораздо выше и полна агрессивных, явно не баскетбольных планов.

Она сняла с одного из крюков тушу барана, внезапно кинула в нас.

— Я — кукла Барби! Поиграйте со мной! — произнесла механически.

Я выхватил из кармана походный скальпель, матово сверкнувший под люминесцентными лампами скотобойни, сурово двинулся на Барби.

Рябов отеческим тоном остановил меня:

— Спокойно, Петя! Будем брать куклу живой.

Увидев мой скальпель, Барби рванула за чаны с варевом.

Мы бросились за ней.

Пролетели цех по разделке свиней, цех по разделке быков, цех по разделке индюков, вбежали еще в какой-то неведомый цех, и — оцепенели.

В помещении на крюках висели полулюди, полубараны.

У кого-то была баранья голова и человечьи конечности.

У кого наоборот… То есть, голова хомо сапиенса, а ноги-руки скотские.

— Помогите! Help! — кричали эти полузвери. — SOS!

Барби замерла. Нажала на своей спине потайную кнопку и вдруг стала на глазах расти.

Три… Четыре метра…

Это уж точно не Майкл Джордан. Куда там ему, бедолаге?!

Башка куклы замаячила под самой крышей, глумливо глядя сквозь туман мясных испарений.

— Я — кукла Барби! Поиграйте со мной! — пробасила куколка.

Барби схватила чан со смрадной жидкостью и окатила нас с Рябовым с головы до ног.

Сыщик, этот утонченный эстет и педант, не выдержал. Он вырвал из потайной кобуры браунинг и с одного выстрела разрывной пулей разнес пластмассовый черепок Барби.