Артур Кангин - Хроника гениального сыщика

Январь все-таки…

Мы завернули в таверну «Золотой рог» выпить по меху молодого вина.

Вот так удача!

Премьер РФ сидел за крайним столиком.

Рядом с ним скорбно горбился президент РФ, облаченный в костюм пикадора.

— А вот это мы уже не должны допустить… — отчётливо прошептал детектив. — Лягут оба, пропала Россия.

Трибуны от восторга ревели.

За один вечер убито двадцать два быка, тринадцать лошадей, пять опытных матадоров, семь неопытных, а пикадоров никто и не подсчитывал.

Объявили выход премьера с президентом.

— Петя, — больно схватил меня за локоть сыскарь, — ныряем под трибуну. Вам нужно срочно переодеться.

— Термобелье?

— Увидите…

Под трибуной Рябов снял свой плотно утрамбованный походный рюкзачок, достал из него, сшитый портными Большого театра, костюм быка.

— Ангажируете меня в качестве быка? — ошалел я.

— Ангажирую.

Я дотронулся пальцем до острия рога, уважительно цокнул языком.

— Как цыганская игла!

— Даже острее.

Трибуны вяло приветствовали премьера-матадора и президента-пикадора.

В Испании их знали плохо. Точнее, вообще не знали.

К тому же публике они показались староватыми для такой забавы.

Зато трибуны одобрительным улюлюканьем встретили меня, акушера второго разряда, Петра Кускова, наряженного в костюм быка.

Грянула битва!

Премьер помотал пред моей мордой алым плащом.

Я, набычившись, кинулся.

Матадор, сделав веронику, обвел меня вокруг.

Тут ко мне на грузной белой лошади подскакал президент-пикадор.

Он вознес пику, но я вовремя бросился на коня и поддел его брюхо рогами.

Президент рухнул на помост, а я с лошадкой на рогах нарезал несколько триумфальных кругов по арене.

Публика бешено засвистала.

В президента-пикадора полетели подушки и бутылки из-под пепси-колы.

Я стряхнул лошадь и обратил всё внимание на премьера, который с раздражающей настойчивостью дразнил меня огненно-красным плащом.

Я, то есть, бык, бросился на премьера.

Тот, чуть отклонившись, пропустил меня сбоку.

Мои рога с треском разорвали расшитую диковинными золотыми узорами куртку премьера-матадора.

Коррида подходила к катарсису.

— Иди, бычок, иди! — дразнил меня премьер РФ красным плащом.

— Вот я тебя! — подначивал меня президент РФ.

Я глянул на трибуну, надеясь встретиться глазами с сыщиком Рябовым.

Его там не оказалось.

Тогда я пригнул рогатую башку, кинулся на премьера.

В моем взгляде, верно, было что-то кромешное, жуткое.

Премьер позорно бежал.

Я нагнал его у борта.

Премьер сиганул через барьер.

Рога мои в щепки разнесли фанеру ограды.

Глаза мои налились лютой кровью.

Теперь я рванул на президента.

Тот, панически пришпоривая лошадь, обратился в позорное бегство.

Мощно отталкиваясь от опилок арены всеми отпущенными мне природой руками и ногами, я не бежал, летел.

Корреспондент «Мадридских ведомостей» записал: «Последний в вечерней корриде бык разъярен, как дюжина дьяволов».

И когда мои рога уже подбирались к расшитому розовым жемчугом заду премьера, я услышал оклик:

— Петя, назад!

Это с западной трибуны кричал сыщик Рябов.

Я замер.

Матадор с пикадором оцепенели тоже.

Публика принялась кидать на арену подушки и пустые бутылки.

В самолете из Мадрида в Москву Рябов благодарно пожал мне плечо:

— А знаете, Петя, в какой-то момент мне почудилось, что вы и вправду хотите их укокошить. Что-то такое было в ваших очах, — инспектор пощелкал пальцами, не находя подходящего слова, — фатальное, что ли?! Вы не состоите на учете в психдиспансере?

Я нахмурился.

Сыскарь улыбнулся:

— Главное, что президент РФ и премьер живы. Торжество нанотехнологий продолжается. Золотой век не за горами.

— Да не это меня волнует! — всплеснул я руками. — Разве наши отцы и альфа-самцы набрали политические очки перед грядущими выборами?!

Москву потряс ряд дерзких ограблений банков. Причем ограблений с паранормальным уклоном. Средь бела дня денежная масса вылетала из форточек охраняемых зданий. А когда форточки срочно запирали, просачивались сквозь щели.

Затем Златоглавая окоченела от других событий. Какой-то незнакомец в полумаске, со знаком «Z», то есть, Зорро, на мушкетерской накидке, раздавал на паперти храма Воскресения Лазаря доллары, еврики и рубли. Одной старушке, примостившейся с блюдцем под исполинским дубом, он выдал в целлофановом пакете с надписью «Дешево» целый миллион баксов.

— Это либо сумасшедший, либо джентльмен! — зорко прищурился инспектор Рябов. — Ограбление банков и раздача денег… Чувствуете, это один и тот же герой?!

— Значит, в путь! — я с умопомрачительной скоростью натянул пятнистые походные штаны.

Сыщик усмехнулся и неспешно раскурил кальян с эфирным маслом полыни:

— Не гоношитесь, Петя! Раскройте-ка карту столицы. Давайте проанализируем, где будет совершено очередное ограбление.

Следующим был обчищен транснациональный банк «Зомби-Лимитед», на Петровке.

Мы с Рябовым заблаговременно прибыли на место.

То, что мы увидели, повергло нас в состояние шока.

Деньги просачивались сквозь щели мраморного здания, озорными птичками выпархивали из чердака, из подвала.

И хотя охранники, размахивая пистолетами и тропическими сачками для ловли бабочек, пытались предотвратить катастрофу, усилия их оказались тщетны.

Взлетая в небо, денежная масса выстраивалась зелёным журавлиным клином и, только что не курлыкая, уносилась по направлению к Рублёвке.

Что мы могли сделать с мудрым инспектором Рябовым? Нам оставалось только смачно сплюнуть под ноги и в глубоком раздумье вернуться домой.

— Это самое загадочное дело, за которое я когда-либо брался, — изрёк у камина Рябов. — Теперь нам надо всесторонне проанализировать, всегда ли деньги уносятся к Рублёвке? Если да, то именно там устроить засаду.

После череды новых ограблений и наших с Рябовым виртуозных наблюдений, стало окончательно ясно, бабки улетают именно на Рублевку. Но сколько мы не метались с пушками наперевес от особняка к особняку, взять расхитителя с поличным, увы, не удалось.

Казалось, с нами шутит сам дьявол.

Как-то в диком отчаянии мы уселись перекусить под огромным, сплошь в полированных желудях, дубом. По дереву скакали рыжие белки, с сухим минорным треском опадала листва.

Рябов достал из джинсовой сумки две пачки кефира и булочку с черным изюмом. Разломил булку на две части. Мне протянул ту (в высшей степени благородно!), где изюма побольше.

— Может, Петя, — сыщик хлебнул кефир, — нам стоит честно признать свое поражение? Это дело нам явно не по зубам.