Артур Кангин - Хроника гениального сыщика

Мы взяли пробы с образцов продукции.

И — ахнули!

Водка чиста, как слеза младенца. А пиво свежее, точно роса лотоса.

— Сам не понимаю… — поминутно ронял очки хмельной главный технолог. — Сколько не производим бухла, всё мало. Конечно, мы передовики. Весь бюджет на нас. Оборонка, Госдума, правительство… Недавно на наши деньги спутник-шпион запустили. Висит над Бразилией.

В воротах пивного завода «Илья Муромец» лежал брюхатый мужчина в спортивных штанах и разорванной майке. Рабочие, спешившие к пивным котлам, чинно переступали через пузана.

— Кто это? — спросили мы трудящихся.

— Директор, — озорно подмигнул нам парень с серьгой в ухе. — Опять нажрался, скотина.

Дальнейшие расспросы, очевидно, были уже неуместны.

— Значит, причина не в производителях? — нахмурился Рябов.

— Директор не в счёт?

— Ну, конечно…

— Может, дело в воде?

Инспектор задумался, а потом по-медвежьи за плечи обнял меня:

— Петя, иногда мне кажется, что вы гений!

Мы ринулись на московское водохранилище.

Погода чудесная… Золотая осень. В липах орали клювастые вороны. Вдоль песчаной кромки берега пробегали стаи бродячих собак. А рыбаки! Просто некуда было сесть или плюнуть.

Когда же мы подошли чуть поближе, восторги наши померкли. Удильщики ничком лежали на земле, прижав к груди опорожненную бутылку. Некоторые уныло блевали, с восторгом бредили.

— Круче, чем в городе, а? — насупился Рябов.

Какой-то детина в английской тройке, оставив в стороне шестисотый мерс, сидел на бережку, держа моток крепкой бечевки.

Господин с перевёрнутыми очами оглянулся на нас.

— Клюет? — спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

— Когда как…

— На такую бечеву только акул ловить, — Рябов проницательно заиграл желваками.

— Может, и акул, — господин выхватил из кармана матово блеснувший револьвер. — Проваливайте отсюда! Не пугайте рыб…

Рябов дикой кошкой кинулся на грубияна, скрутил его в пару минут.

— Петро, вынимайте наживку! — приказал мне сыщик.

Я стремительно смотал бечеву.

Вместо наживки к ней был привязан зуб человечий.

Бросив бессильно пыхтящего рыбака, Рябов взял этот зуб, поднес к оку.

— Зуб хомо сапиенса, — заключил он. — Больше скажу, скорее всего, это зуб мудрости.

— Зачем он полощет его? — до предела я поднял собольи брови.

— Можно задать этот вопрос иначе. Чей это зуб?

— Развяжите меня, — жалобно прохрипел господин. — Это зуб мудрости… Коренной… Барда Высоцкого…

— Меня зовут Тимофей Квасов, — потирал затекшие руки псевдо-рыбак. — Я король ликероводочной империи «Квасов и сыновья».

— Пили вашу продукцию, — поджал губы Рябов. — Так себе…

— Всему виной конкуренция, — Тимофей закурил «Мальборо», с наслаждением пыхнул элитным дымком. — Именно она заставила меня купить на аукционе «Сотби» зуб гениального менестреля. Мне нужно было резко поднять объём продаж.

— Помогло? — пыхнул я папиросой «Дукат».

— От зуба жидкость перестраивается на молекулярном уровне. От него исходит эманация анархии, вседозволенности и пьянства, — Квасов облизнулся, потер седые виски. — Люди от простой воды превращаются в алкоголиков. Это мне и лаборанты подтвердили.

— Вызывая тотальный алкоголизм, вы льете воду на мельницу конкурентов. Где логика? — Рябов ястребом глянул на Квасова.

— Да… — глухо подтвердил алкогольный магнат. — Это соображение пришло мне, увы, позже. Всё-таки за зуб я вывалил полмиллиона фунтов стерлингов…

— А нет ли у вас других зубов? — вскинулся я.

Тимофей благодарно бросил взор на меня:

— О, вы затронули мою любимую тему! Я коллекционирую зубы великих людей. У меня есть клык Гитлера, резец Гришки Распутина, коренной Мэрилин Монро… Даже молочный зуб Элвиса Пресли!

Рябов взял Квасова за руку:

— Моя к вам нижайшая просьба, швырните в водохранилище другой зуб. Гитлера и Распутина не надо. Есть у вас светлые личности?

— Резец матери Терезы.

— Вот и отлично!

— А мой бизнес?

— Поверьте, дружище, — проникновенно произнёс инспектор. — Даже зуб матери Терезы не вылечит нашу страну от бражничанья. Лишь притормозит чуток.

На другой день Квасов пришел к водохранилищу с вышеозначенным зубом. Страну сразу качнуло в трезвость. Правда, с суицидальным уклоном. Россияне стали бросаться под стальные колеса поездов, выпрыгивать из окон высотных зданий, класть буйную головушку в духовки газовых печек.

Мы с Рябовым посоветовали Квасову переменить зуб. Найти оптимальный вариант методом тыка.

Тимофей последовал совету.

И тут страна забурлила, как прокисшее тесто!

Он коренного Екатерины Великой Россия стала впадать в чудовищное распутство. Он клыка Кутузова слепнуть на один глаз. От резца Нострадамуса граждане начинали массово пророчествовать и оказываться в славной клинике имени Кащенко.

По кругу дело дошло опять до зуба Высоцкого.

Коллекция не бесконечна…

Держава опять забражничала, а мы с Рябовым, обнявшись, запели: «Нет, ребята, всё не так… Всё не так, как надо!»

Сыщик опрокинул в себя фужер водки, потрогал щеку и проникновенно взглянул мне в глаза:

— Петечка, живо к московскому водохранилищу!

— Что такое?

— У меня качается зуб мудрости.

Всё было так хорошо, да тут завязалось нечто невообразимое. Состоятельные россияне стали выносить на улицу и оставлять без присмотра своё имущество. Мебель, стопки акций крупнейших нефтегазодобывающих корпораций, брюлики, ассигнации.

Бери не хочу!

А брать, действительно, никто не хотел.

Некому…

Бедняки гуртом отправились в леса. Вырыли саперными лопатками землянки. Питались исключительно морошкой, пескарями да опятами.

Когда же сам президент РФ заявил, что хочет уйти в монахи, а глава православной церкви поведал о горячем желании присоединиться к буддистскому ордену, стало ясно — в государстве творится что-то неладное.

Рябов мучительно играл на портативном саксофоне, нюхал кокаин, потом сидел перед зомбоящиком, тупо глядел неувядающий тележурнал «Ералаш».

Я же, акушер второго разряда, Петр Кусков, принял от безделья пару родов и дико напрягся от предощущения судьбоносного дела.

— Петя, что-то не так… — с горловым клёкотом произнес сыщик. — Меня уже и кокаин не берёт. А с саксофона слетают сплошь синкопы.

— Может, прибегнем к традиционному методу? — я зорко прищурил правый, а затем и левый глаз. — Пробежимся по столице. Вдоль и поперек. Авось негодяй, загнувший поганку, сам попадёт к нам в лапы.

Рябов отбросил на продавленный диван серебряный саксофон и затолкал за пояс брюк именной браунинг.