Дональд Уэстлейк - Держи ухо востро!

— Престон тебя вылечил? — недоверчиво переспросил Келп.

— Я за ним наблюдал. Видел людей окружающих его, как они на него реагировали и я вдруг осознал — точно так же раньше люди смотрели и на меня! Я, конечно, не был таким же мудаком как Престон, не делал больно намеренно и специально не насмехался над людьми, но все равно. И я сказал себе: «Я не хочу быть Престоном Феавезером! Даже случайно». Вот так я и выздоровел, и вернулся домой, и позвонил тебе, Джон Дортмундер, и вот такое мое предложение.

— Я готов, — ответил Дортмундер.

— Уверен, так и есть. Я так ненавижу Престона, за все то дерьмо, что мне пришлось вытерпеть рядом с ним из-за этой квартиры, что одна только мысль о его роже, когда он войдёт в свой дом — для меня бальзам на душу. Так вот мое предложение: за все, что вы оттуда вынесете я дам вам семьдесят пять процентов от выручки, что, как вы понимаете, отличная цена, и скажем, это двадцать пять, тридцать про…

— Десять, — вставил Келп.

— Пусть даже так, — сказал Арни. — Семьдесят. К тому же это дельце раз плюнуть. Я вам сейчас покажу. Арни подскочил, и выбежал из комнаты. Келп и Дортмундер переглянулись.

— А он реально стал менее противным. Я уже в это не верил, — прошептал Келп.

— Но воняет тут тоже реально, — успел прошептать в ответ Дортмундер, и к ним вернулся Арни, держа в руках детский альбом для рисования.

— Я это нарисовал в самолете на обратном пути, — пояснил он, и присев за стол, раскрыл альбом, весь исчерканный чернильными каракулями. И водя коротким пальцем принялся показывать: — Здание на углу Пятой и Шестьдесят восьмой, восемнадцать этажей. Наверху находится два двойных пентхауса — с северной и с южной части, но оба смотрят на задний двор. Его квартира на южной стороне, окнами на парк, деловой и торговый район Манхэттена, восточная часть. Его сосед денег наверное имеет не меньше самого Престона, но у него какой вид из окна? На испанский Гарлем! И не думайте, что Престон не поизмывался над ним из-за этого.

— Хороший парень, да, — произнес Дортмундер.

— Ага, во всех смыслах. А вот эта загогулина играет решающую роль. Позади здания стоит четырехэтажный жилой дом. Престон выкупил его и, гад, продолжает богатеть с его помощью. В подвале этого дома, как раз на противоположном конце большого углового здания, он устроил гараж. Оттуда в большое здание ведет лифт. Свой собственный лифт, прямо из гаража в свою квартиру.

— Не дурно, — признал Дортмундер.

— Не дурно и для вас, парни, — заверил его Арни. — Для всех остальных в этом здании есть вся это высокая технология охранных устройств, консьержи и видео-наблюдение. А у Престона свой вход, свой гараж и свой лифт!

— Кто сейчас в квартире? — поинтересовался Дортмундер.

— Дважды в месяц, первого и пятнадцатого, охрана там осматривается, проводит там от силы пару часов. Дважды в месяц, десятого и двадцать пятого, приходят уборщики, прибираются там часов семь. Остальные двадцать семь дней в месяц квартира стоит пустая.

— Арни, ты уверен во всей этой информации? — уточнил Дортмундер.

— Я за нее заплатил, Джон Дортмундер, — заявил Арни. — Своим эмоциональным состоянием.

— Знаете, должен отметить, все звучит весьма привлекательно. Но проверить надо, — подытожил Келп.

— Ясное дело, вам надо проверить. На вашем месте, парни, я так бы и сделал. Пробрался бы в гараж, там сигнализация, но, уверен, парни, вы знаете как с ней справиться…

— Конечно, — подтвердил Келп.

— Там, — продолжал Арни, — стоит ВМW Престона, самая первая. На вашем месте, я бы влез в нее, выгнал оттуда и продал, а на ее место поставил бы грузовик и прокатился бы наверх на лифте.

Дортмундера так заинтересовала эта история, что когда она подошла к концу, он, наконец, всецело ощутил, что запах, о котором их предупреждал Арни, подкрался незаметно и оказался по-настоящему коварен. Выносить его дольше было просто невмоготу. Может быть это был запах остатков гадливости Арни, а может это просто жаркий август, но пришло время сматываться. Отодвинув стул от стола, Дортмундер спросил:

— Это все? Или есть еще детали?

— Каких тебе еще деталей?

Арни поднялся, за ним следом встали и Дортмундер с Келпом.

— Мы все проверим.

— Конечно. Мне кажется у нас сделка состоялась, так ведь?

— Если хочешь знать, то надо еще проверить не предложил ли ты это дело еще кому из своих клиентов, так что я пока скажу нет, — высказался Келп.

— Мы позвоним, — пообещал Дортмундер.

— Жду с нетерпением вашего звонка, — попрощался с ними Арни.

Шагая по Центральному Парку, отдаляясь от дома Арни и приближаясь к своей будущей добыче на Пятой, Дортмундер поинтересовался:

— Ты от Ральфа Уинслоу что-нибудь слышал?

— После той не состоявшейся встречи? — Келп пожал плечами. — Не поверишь, я был в трех кварталах от бара, когда Стен мне позвонил.

— И не надо было приходить.

— Я так и понял. — Келп оттолкнул мимо пролетающую тарелку фрисби. — Пару дней спустя позвонил брат Ральфа, рассказал что Ральф в тот вечер решил сначала свою проблему, а потом последовал совету своего адвоката и решил подлечится на курорте, который даже не в штате Нью-Йорк.

— Ну, что бы там ни было у Ральфа, теперь уже поздно.

— Видимо, да. Брат не в курсе. — В этот раз Келп поймал фрисби и бросил обратно, после чего громко извинился: — Ой, простите!

— Значит, брат не знал в чем там дело.

— Его брат простой гражданский, — сказал Келп, и кивнул в сторону Пятой улицы. — Может здесь выгорит.

— Надежда умирает последней.

Здание перед ними, гораздо выше всех соседних, было построено в далекие пятидесятые двадцатого века, как раз во времена строительного бума, когда декорирование, стиль и изящество считались устаревшим и убыточным делом. Высотка из серого кирпича, ощерившаяся балконами, нависала над парком как надсмотрщик. Дортмундер с Келпом, пережидая красный на переходе, внимательно его изучали. А когда перешли дорогу, направились дальше по улице, мимо этой громадины. Остановились парни у небольшого здания, прилепленного позади высотки, по-прежнему разглядывая ее стремящуюся ввысь стену.

— Снаружи туда не попасть, — констатировал очевидный факт Дортмундер. — Ничего похожего на пожарную лестницу тут нет.

— Джон, а ты что, полез бы на восемнадцатый этаж по пожарной лестнице?

— Просто сказал.

Решив не развивать дальше тему, Келп принялся рассматривать небольшой, по сравнению с высоткой, дом. Из него, словно какое-то футуристическое дерево или же как ножны для огромного меча — все зависит от вашего восприятия вырастала шахта лифта. Здание шириной в двадцать пять футов, что великовато для стандартных таунхаусов Нью-Йорка, имело четыре этажа, большие окна и цокольный этаж ниже линии тротуара. Отделка была из серо-бурого известняка, который нью-йоркцы называли «бурый камень», и здание было явно старше, чем монстр рядом. Вообще-то, этот монстр на углу заменил собой, наверное, дюжину вот таких низкорослых таунхаусов.