Дональд Уэстлейк - Не спрашивай

— Угу. А про то, какая именно газета им нужна, не говорили?

— Не понял?

— Неважно.

— Ты о чем-то важном спрашивал?

— Кто знает, что важно, а что нет, мистер Клаверацк?

Когда Гай повесил трубку, то услышал в своих ушах шелест многих долларовых купюр улетающих от него.

В понедельник вечером Грийку Крагнку позвонил друг и сказал:

— Без имен.

— О, привет, Чон.

— Я же сказал никаких имен!

— О. Почему?

— На случай прослушки.

— Твоей линии или моей?

— Любой линии. Слушай, сделай одолжение.

— Конечно, Чо-ох. Узвини.

— Не важно. Утром я пойду туда, где мы оставили грузовик со всем товаром; ты знаешь, о каком товаре я говорю. Не произноси это слово вслух!

— О, нет, не буду.

— У нас пока нет машины, может ли ты меня подвезти?

— Чту, ты отдаешь его?

— Нет, им нужно больше снимков, не спрашивай меня почему.

— Ах. Окей.

— Это на Лонг-Айленде, в Фэрпорте, на Меррик-авеню, большой серый грузовик с буквами j & l на дверях.

— Ты пуедешь су мной?

— Конечно, я или кто-нибудь еще с камерой. Я просто хочу, чтобы ты знал, где он находится. Я приду к тебе около восьми утра.

— Я буду здесь, Чон. Оо! Извуни.

— Все в порядке.

Городской квартал, из которого ОНИ забирали грузовик, с одной стороны был тихим и спокойным. Но в то же время он стал многолюдным, после того как на освободившееся место ОНИ очень тщательно припарковали другой грузовик.

По обоим концам квартала стояли фургоны с водителями внутри. Даже после того, как на ночь закрылся магазин видеопроката, в нем можно было различить тени движущихся людей. Фигуры людей виднелись и на крыше двухэтажного склада, возле которого был припаркован грузовик. Это место выглядело более оживленным, чем обычно. Тому способствовали медленно движущиеся четырехдверные седаны, в каждом из которых сидели по двое здоровенных парней. Появилось больше пешеходов, что было необычно для ночного времени суток в южнобережном коммерческо-провинциальном городке Лонг-Айленда. Все это наводило на определенные мысли.

Стрелки на часах слегка перешагнули за час ночи, но активность населения в квартале была удивительно высокой. Однако немного пошла на убыль лишь с появлением машины с дипломатическими номерами и двумя пассажирами. Она медленно проехала квартал, слегка притормозила возле «нового» грузовика и снова двинулась с места. Спустя восемь минут, она подъехала снова, еще медленнее, чем в первый раз. Через семнадцать минут, согласно нескольким записанным видеозаписям произошедшего инцидента, тоже авто появилось опять. Не спеша обогнуло грузовик и встало позади него. Фары погасли. Ровно на три минуты воцарились тишина и темнота.

Пассажирская дверь распахнулась, и из машины появилась фигура одетая в черное. Она осторожно двинулась вперед к задней части грузовика, туда, где располагалась сегментированная металлическая дверь. Незнакомец потянулся к ручке этой двери и, как только его пальцы сомкнулись вокруг металла, зажглось миллион прожекторов. Их свет был направлен прямо на него и миллион голосов закричали:

— Стоять! Полиция!

Как кролик, которого настигли автомобильные фары, Градец Краловц повернулся и прижался спиной к грузовику.

— Диддамс! — завопил он срывающимся голосом. — Это Диддамс!

В машине, в Ладе с дипломатическими номерами, доктор Карвер Зорн прижал голову к рулю и пожелал сам себе смерти. К сожалению, это не помогло.

— Диддамс, — отрывисто бормотал Градец, снова и снова, пока они не надели на него наручники, зачитали права и не запихнули в полицейскую машину. — Диддамс. Диддамс. Это Диддамс.

— Прикидывается невменяемым, — сказал один коп другому.

И они предположили, что паршивые либералы-судьи, скорее всего, клюнут на его уловку.

— Вот и все, — подытожил Дортмундер, наблюдая из окна неосвещенной закрытой прачечной неподалеку от того места, где в ярких лучах света арестовывали Краловца и доктора Зорна. Протянув бинокль Келпу, он добавил: — Не похож на счастливчика.

— Джон, никто из нас не выглядит счастливым, — ответил Келп и заглянул в бинокль.

— Чего нельзя сказать о копах.

После слов Гая Клаверацка «Им нужно больше снимков», Дортмундер понял все: Копы нашли грузовик и уже оцепили территорию. Он знал это, как каждый из нас четко и на интуитивном уровне знает, как следует потереть зудящее место. Но интуитивные вещи должны пройти научную проверку иначе они не имеют смысла. Так что возник вопрос: как засунуть лапку другого щенка в капкан и достать ее обратно.

Тини вспомнил, как однажды Краловц поставил прослушку на все телефоны посольства Тсерговии и этот случай до сих пор не давал ему покоя.

— Возможно, они снова там, — предположил Балчер.

Так оно и вышло.

Дортмундер вместе с Келпом заранее приехали в Фэрпорт, чтобы посмотреть, как там поживает их «щенок». Теперь же выжидая, когда массовая концентрация полицейских рассеется, они сидели на сушилках, болтая ногами, и рассуждали, знал ли Гай Клаверацк о том, что посылает их в ловушку. Келп пришел к выводу, что знал и предложил отомстить, навестить мистера Клаверацка в его складских помещениях.

Однако Дортмундер не поддержал его идею:

— Ты не разговаривал с ним. Его голос не звучал хитро, виновато или нервно; он был раздражен, как будто хотел быстрее приступить к делу, и не понимал, откуда все эти задержки.

— По-прежнему думаешь, что мы должны увидеться с ним.

— Возможно, — согласился Дортмундер. — Позже. Пожалуй, нам не стоит сжигать все мосты. Кто знает, может в будущем, мы сработаемся с Клаверацком.

— Не думаю, что смогу позволить себе такое, — ответил Келп.

На территории остались двое занятых работой полицейских. И Келп ударился в философские размышления:

— В этой ситуации есть и позитивные моменты, — заявил он.

— О-о, да?

— Ну, нас не поймали на месте преступления — это, во-первых.

— Согласен.

— Ты, я и Стэн получил по восемь штук. Почти.

— Не о числах мы думали.

— Нет, но это тоже кое-что. Другим парням досталось меньше трех.

— Не забывай об отдельных трех центах для Тини.

В свете фар отъезжающих полицейских автомобилей Дортмундер посмотрел на своего друга:

— Хочешь напомнить об этом Тини, когда вернемся?

— Скорее нет, — ответил Келп.

Зара, Грийк и архиепископ любовались священной реликвией Санкт Ферганы мерцающей внутри инкрустированного драгоценными камнями стеклянного реликвария, стоящего на столике из мрамора и железа датируемый четырнадцатым веком, который изначально выполнял функции жертвенника в древней Моравской или Молдавской церкви. Теперь же он занял почетное место в офисе архиепископа в ООН прямо напротив стола священника. Так что каждый раз, когда тот отвлекался от своих тяжких трудов, он был уверен, что реликвия цела и невредима.