Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов

— Хм… Думаю, тебе стоит заняться воспитанием этого Антончика. Не очень-то хорошо спорить с девушками на что-то, и уж тем более некрасиво это что-то с них потом требовать, — серьезно начинал Александр.

И Вика, превратившаяся вдруг в сентиментальную дурочку, с замиранием сердца думала: «Вот он какой благородный. И как живо он интересуется проблемами Дарьи…».

Всего за неделю общения барьеры между Викторией и Александром, к коим обязывали светские манеры, почти разрушились. Телефонные разговоры становились всё глубже и откровенней. Вике казалось, что свершилось чудо. Людям, столько видевшим в жизни, очень сложно, уже практически невозможно, всерьез заинтересоваться кем-то, довериться кому-то. Но Вике это было необходимо, и она решила верить. Она буквально жила этими диалогами, считая часы, когда раздастся долгожданный звонок и знакомый голос произнесет: «Как дела?» Сейчас она и сама не могла толком понять, как можно было так серьезно относиться к каким-то телефонным разговорам.

Правда, этот человек не особенно стремился предстать перед Викой воочию.

— Алло!

— Как дела?

— Куда ты пропал? Обычно ты звонишь на час раньше!

— Извини… Я и не думал, что ты заметишь мое отсутствие…

— Не ври. Все ты думал. И не звонил специально, чтобы я нервничала, чтобы…

— У тебя какие-то неприятности?

Сама заботливость.

— Нет… Не знаю. Объяснишь ты мне или нет, что тебе от меня нужно, а?

— Любви.

— Ты ведь даже не видел меня никогда…Эти слова слишком много для меня значат, не играй ими.

— Вик, ты что? Я обидел тебя чем-то? Неужели ты не чувствуешь, что я говорю искренне.

Виктория ощутила, как у нее перехватило дыхание. Но остановиться она уже не могла.

— Ну, конечно. И приходить лично ты отказываешься потому, что у тебя нет передних зубов и лысина на полголовы, — продолжала язвить Вика, — Ты боишься, что я испугаюсь, посему предпочитаешь довольствоваться телефонным общением. И так будет всегда…

— Подожди, я ошибаюсь или ты настаиваешь на большем?

— И не надейся! Просто для меня это единственный способ проверить, существуешь ли ты на самом деле.

— Виктория… Я мыслю — значит существую… Причем мыслю преимущественно о тебе. Прям, навязчивая идея у меня какая-то, — а потом вдруг без перехода Александр перешел на серьезный тон, — Знаешь, я боюсь личной встречи. Боюсь что-то разрушить.

— Отлично. Значит, так и будем всю жизнь общаться по телефону, — деланно безразлично заявляла Виктория, а сама обижалась. Считала, что он не всерьез относится к этим отношениям, раз не спешит налаживать личный контакт.

— Я не желаю, чтобы ты хотела меня видеть лишь для самоутверждения. Чтобы сразить наповал очередного поклонника и спокойно уйти в новую жизнь, — говорил Александр.

— А зачем еще женщина может желать увидеть мужчину? — иронизировала Вика.

— Чтобы улыбнуться, три секунды смотреть в глаза и упасть счастливой в мои объятия. Увидишь, так и будет.

— С чего ты взял?

— Я знаю.

— Ничего ты не знаешь, я никогда не паду в объятия человеку, которого впервые вижу!

— Можно видеть людей десятки раз, и они все равно будут чужими тебе, а можно не видеть никогда, но все же чувствовать, что это самые родные тебе души. Ты — родная. Понимаешь?

Виктория понимала. С каждым разговором понимала всё отчетливее. Это был ЕЁ человек. По складу характера, по мировоззрению, по убеждениям. Однажды он предложил забавную игру. «Мечталки» — так смешно она называлась. Нужно было придумать какую-то ситуацию. И по команде переключиться на эти новые предлагаемые обстоятельства. И разговаривать уже как бы в них. Получалось очень забавно.

— Ну, давай представим, что мы… — Виктория тщетно силилась выдумать подходящие обстоятельства.

— Муж и жена, причем уже очень много лет, — смело перебивал Александр.

— Ой, мы, наверное, уже так устали и тихо ненавидим друг друга…

— Нет! Ты что, относишься к породе людей, считающих, что быт убивает любовь?

— Милый, что с тобой? Неужели за столько лет совместного проживания ты еще не знаешь, к какой породе людей я отношусь? — смеялась Виктория.

— Выкрутилась… Дорогая, я тебе звоню из Парижа… У нас здесь семинар по программированию…

— А ты-то там что делаешь?

— Как, командирован от фирмы. Самолет опоздал, посему я звоню так поздно, в общем, извини, но к ужину и завтраку меня не будет. К обеду постараюсь успеть, ты ведь так вкусно готовишь…

— Ладно, спасибо, что предупредил.

— Эй, не клади трубку, у меня в запасе еще час свободного времени, предпочитаю провести его с тобой.

— Неужели упустишь возможность порассматривать парижанок?

— Что ты. Я нахожусь в гостинице, окна которой выходят прямо на центральную аллею квартала, мне и отсюда их прекрасно видно.

— А я-то думала, ты и по сей день кроме меня ни на кого смотреть не хочешь…

— Ну, зачем же так категорично… Я люблю тебя… Неужели этого мало?

Несмотря на то, что это была игра, от последних слов Виктория ощутила лёгкое головокружение.

— Я такого не говорила. Действительно все еще любишь?

— По-моему, я доказываю тебе это каждый день, и каждую ночь… Слушай, давай две минуты не будем играть, а?

— Ну, давай, на счет три возвращаемся в реальность. Раз, два, три.

— Вика, я просто хотел сказать… Просто всё так хорошо складывается… Ну, в мечталке. Может не поздно еще воплотить это в реальность?

Секунд десять длилось молчание. Вика крепко сжимала трубку почему-то вдруг вспотевшими ладонями.

— Знаешь, мечталки они тем и хороши, что никогда не воплощаются, — не желая выдать своё состояние, задумчиво проговорила она.

— Ты говоришь то, что думаешь?

— Нет. Но лучше давай пока оставим эту тему. Я не хочу принимать опрометчивых решений…

И они снова принимались болтать.

— Слушай, а вот представь, что я умер, явился к тебе в виде привидения и обещаю исполнить три твоих желания. Что бы ты заказала?

— Не надо про такое… Не вздумай умирать! С меня хватит смертей! — испуганно закричала Виктория потом взяла себя в руки и вдруг решилась на признание, ей нужно было открыться хоть кому-то, — Понимаешь, просто у меня после смерти мужа странная мания — я боюсь, что приношу несчастье людям, которые со мной. Я боюсь, что это я довела мужа до самоубийства.

— Что ты такое говоришь? Не вздумай накручивать себя. Между прочим, любой другой на моем месте уже включил бы диктофон. Такое признание! Опомнись.

— Ты просто не знаешь. Мне нужно выговориться, послушай меня. Только, если можно, не нужно диктофонов…

И Виктория рассказала о смерти мужа. «Доверять — так полностью», — считала она тогда. И делилась мучающими её сомнениями, ища спасения в уверенном тоне Александра, убежденно доказывающего, что Виктория не виновата.