Картер Браун - Мэвис и супершпионы

Неожиданно графиня звонко шлепнула ладонью о стол и приказала:

— Все молчат! Тихо!

Она несколько раз повторила приказание и, дождавшись тишины, широко улыбнулась и произнесла:

— У Гарри — замечательная идея. Завтра вечером мы устраиваем костюмированный бал под названием «Пир Тиберия».

— Карнавал? — Джекки вскочила. — Потрясающе! Но где мы возьмем костюмы?

— Наш добрый славный Гарри обо всем позаботился, — успокоила ее Карла. — Эта идея пришла к нему еще в Риме. Там же он заказал все необходимое и привез сюда. Однако у Гарри есть условие: он сам будет решать, кто и какую роль сыграет на «Пиру Тиберия». Соответствующие костюмы вам принесут. Это будет утром или днем.

Пьяная Памела Уоринг вдруг превратилась в школьницу-старшеклассницу, глазки ее забегали от предвкушения.

— Это замечательно! Я тоже хочу!.. — взвизгнула она.

Во всей поднявшейся кутерьме мне лично было непонятно только одно: кто этот Тиберий? Пит должен был помочь, и я толкнула его локтем.

— Тиберий? Это, крошка, римский император. Жил две тысячи лет тому назад, — ответил Пит. — Был очень жестоким — как многие императоры. Здесь, на Капри, на высоком скалистом берегу у него была роскошная вилла — дворец, чудо архитектуры. Тиберий покинул Рим и девять лет дышал воздухом Капри, предаваясь самому гнусному разврату и наводя ужас на островитян. Говорят, в Голубом гроте, подальше от людских глаз, он держал пленников — девушек и юношей.

— Зачем?

— Несмышленая моя, какие оргии без красивых рабов? — засмеялся Пит. — Ну, как? Нравится правитель? Зато о нем помнят здесь до сих пор.

Памела Уоринг, как оказалось, не пропустила ни единого слова из рассказа Пита и теперь попыталась ему возразить:

— Эти истории — приманка для туристов, не более. Да, Тиберий был мрачным типом. Но всю свою злобу он вложил в борьбу с римской знатью, а сюда приехал уже стариком. Может быть, он бесился, но уже ничего не мог сделать. У него просто не было сил! А вы говорите — оргии! Не было этого!

— Памела! — заорала Джекки. — Ты лишаешь нас удовольствия хотя бы мысленно представить, как римский император именно здесь насиловал девушек, а потом наблюдал, как по его приказу их сбрасывают с утеса...

— Фу! — Памела поджала губы. — Это пошло.

— Зато интересно, — и Джекки показала ей язык.

— Ну, вы-то, Высокородная, и в те времена могли бы не опасаться покушений на свою невинность, — заметил Марти.

— Вижу, в целом, моя идея пришлась вам по вкусу, — сказал Гарри. — Надеюсь, вы не сомневаетесь, что я буду настоящим Тиберием! — И он обвел всех кровожадным взглядом. — Ух и задам я вам жару! Эта роль как будто специально для меня. Берегитесь, леди! И вы тоже. — Он посмотрел на Высокородную Памелу. — Вы крайне подходящий объект для изнасилования.

Лицо Памелы полиняло, это было уже не лицо, а какая-то грязноватая тряпка с дыркой на месте рта.

— Вы меня оскорбляете, — прокаркала мисс Уоринг.

Она демонстративно поднялась из-за стола и удалилась. Присутствующие потихоньку хихикали, а когда дверь за Памелой закрылась, раздался самый настоящий взрыв смеха.

Гарри развел руками:

— А я думал, что сказал ей комплимент...

Графиня встала и сообщила, что завтра гости до восьми вечера могут располагать собой, но в восемь все должны быть в костюмах и загримированы согласно своей роли. После этого начнется оргия. Графиня произнесла слово «оргия», слегка выпятив губы, и даже, как мне показалось, покраснела.

Мы разбрелись кто куда. Я вышла на террасу, чтобы подышать свежим воздухом. Ночь была чудо как хороша — прекрасная итальянская ночь. Звезды сверкали, как драгоценные камни на черном бархате. Они подмигивали мне, как будто говорили: «Спокойнее, Мэвис! Все еще очень неплохо кончится!»

Я услышала шаги и обернулась. Это был Пит.

— Ну как? Довольны? — заговорил он негромко. — Все идет как нельзя лучше. Вы уже познакомились с Его высочеством и даже подружились. Не так ли?

— Я сама не ожидала... Все получилось так неожиданно...

Пит слушал мой рассказ, запрокинув голову к небу и сцепив руки на затылке. Он улыбался и излучал спокойствие и уверенность.

— Ну... Что мне теперь делать? — спросила я.

— Ничего. Дышать этим воздухом, наслаждаться отдыхом, поощрять ухаживания Гарри... Все это меня устраивает. Нашего артиста, я думаю, тоже. Ваша естественность, Мэвис, это самое лучшее, что могла сделать природа для сыскного дела. Вы можете совсем забыть про шпионские страсти...

— Как я могу забыть то, что вы мне сказали?! — По моей спине пробежал холодок, и я поежилась, хотя было очень тепло. — Неужели с Его высочеством может что-то случиться?

— Я знаю одно: парни, которые за ним охотятся, — люди серьезные. И проколов в этой «конторе» не бывает. Там умеют работать.

Его слова привели меня в отчаяние.

— Но я вижу только Гудмена! А вы говорите — «парни»!

— В одиночку совершить убийство такой особы, как принц, — дело трудное. Бригада не пойдет на неоправданный риск. Наверняка у Гудмена есть сообщник.

— Кто? — ахнула я. — Вы кого-нибудь подозреваете?

— Не могу сказать... Хотя... Вот этот иллюзионист Амальфи... Он не кажется вам каким-то не таким?..

— Амальфи — исключительно симпатичный человек, он не может быть связан с убийцей Гудменом, — твердо произнесла я. — Он мой друг...

— Вот то-то и оно! Вы попались, птичка! — невесело рассмеялся Пит. — Гудмен ужасен, Амальфи мил. Одного вы боитесь до смерти, второму доверяете, как самой себе. А в результате они вертят вами, как хотят. Старый трюк! «Дядя плохой» и «дядя добрый». Что, разве не так?

В словах Пита был резон, и я призадумалась. Потом робко спросила:

— И когда они начнут свою... акцию?

— Я думаю, торопиться не будут, — ответил Пит и, поджал губы. Потом добавил: — А куда им торопиться? Гарри пробудет на Капри две недели. Им нужно провернуть это дельце без осечки. Гудмен и его сообщник и пальцем не пошевельнут, пока не удостоверятся, что все продумано до мелочей, учтена каждая деталь. Полагаю, пока два-три дня принц может спать спокойно, особенно под бдительным приглядом Али-Бабы.

— Кого вы называете Али-Бабой? Этого великана с мечом?

— Да. Это телохранитель Гарри. А меч его называется ятаганом. Увидишь такого молодца — не уснешь до утра, — Пит усмехнулся. — Гудмен, я думаю, побаивается великана и, очевидно, надеется добраться до принца с помощью женских чар — ваших чар, Мэвис. Так что события мимо вас не проскочат, вы будете участвовать в них самым активным образом. Но это потом...

Пит достал свои особенные сигареты, щелкнул зажигалкой и затянулся. Мне всегда казалось, что международные шпионы ведут аскетичный образ жизни, что они всегда напряжены, что их глаза красны от бессонницы... Но Пит опровергал все мои представления о секретных агентах. Он был, я бы даже сказала, гедонистом. Тьфу, какое дурацкое слово!