Иоанна Хмелевская - Убийственное меню

* * *

Не зная о наполеоновских планах племянницы, оскорбленная в своих лучших чувствах, Марина демонстративно встала из-за стола. В последний момент спохватилась, сжала зубы и не застонала!

* * *

— Прогресс просто поразительный, — сообщила Юстина Конраду, когда тот отвозил ее домой после очередного успешно сданного экзамена. — Я говорю о питании. На тетку накатило вдохновение, а в таких, случаях она даже не талант кулинарный, а просто гений. Дядя и не замечает разницы. У него характер железный, он сам себя ограничивает в еде, две трети от прежних порций берет, не больше. Уж не знаю, какие из этого выводы, потому что других изменений не наблюдается.

— Одно наблюдается, — внес коррективы Конрад. — С нашим агентством пани Вольская покончила. Так что вывод можно сделать: отказалась от преступного умысла. А у меня появилось больше времени для тебя.

— Кроме меня, у тебя вроде бы диплом еще был.

— Так я уже защитил его, теперь вот осталось выдержать еще и твои экзамены.

— И что потом? — притворно удивилась Юстина.

— А потом, я надеюсь, и у тебя будет больше времени для меня.

Огромным усилием воли Юстинке удалось не покраснеть. Разумеется, она понемногу свыкалась с мыслью, что Конрад встречается с нею не только ради информации о своем подопечном, но девушка боялась давать волю надеждам.

Один раз, с Петром, уже испытала разочарование, так что отказывалась верить даже своим глазам. Да к тому же имелось одно неприятное обстоятельство, которое заставляло ее держаться на определенной дистанции от Конрада. Она помнила его странное поведение в тот злосчастный вечер, когда пьяная Марина поперлась в казино, и с тех пор ломала голову, что же с ним. Болезнь? Временное недомогание? Может, просто геморрой? И что, влюбится в него безоглядно и только потом узнает, что нет между ними полного доверия, что ее обманули и скрыли… что скрыли? Может, сущий пустяк, а может, и серьезную болезнь, которая разрушит их жизнь, сделает невозможным счастье.

Молчание и явное замешательство девушки Конрад воспринял по-своему. Он увлекся, без Юстинки для него белый свет не мил, ей же он, похоже, безразличен. А ведь казалось, что и она относится к нему… как? С доверием — факт, но этого мало. Неужели у нее кто-то есть? Вряд ли, расписание Юстины известно ему не хуже, чем ей самой, и в нем нет места для посторонних. Значит, просто он ей не нравится…

Юстина почувствовала, как Конрад весь напрягся, и ею овладело отчаяние. Ну как ей сказать о своих сомнениях? Человек вправе обидеться и бросить ее к чертям собачьим. Хотя… может, он и не питает к ней серьезных чувств, все это она выдумала и вот теперь мучается.

— О господи, проклятие какое, что ли, тяготеет надо мной? — вырвалось у Юстины. — Слишком много сваливается на мою бедную голову!

— Если речь обо мне, так лучше сразу скажи, — каким-то деревянным голосом произнес Конрад.

— Вот как раз тебе я и не могу сказать! Сразу отобьет охоту встречаться со мной…

Прикусила язык, не договорив. А у Конрада сразу отлегло от сердца.

— Давай, выкладывай, какой у тебя камень за пазухой! Нет ничего такого, что бы могло отбить у меня охоту видеться с тобой.

Машина стояла на краю стоянки у дома Вольских, так что причиной катастрофы Конрад не стал. Юстинке очень нескоро удалось вырваться из его объятий.

— И все-таки, — жалобно пролепетала она, — пока не могу. Я должна тебя о чем-то спросить, но мне надо созреть. Лучше после экзаменов, ладно?

— Детей и жены у меня нет, — торопливо заверил ее Конрад. — А впрочем, если хочешь, подождем до конца твоей сессии.

Хотя сомнения и не совсем оставили девушку, домой она впорхнула невесомым эльфом. И наткнулась на зареванную тетку, трясущимися руками запихивающую в рот свежие пончики.

— Тетя! — укоризненно произнесла Юстинка.

— И ты против меня! — вскинулась у Марина. — И это чудовище, твой дядя! И даже Хеленка…

— Я только напомнила, что пани хотела еще месяц продержаться, — высунулась из кухни домработница. — До платья дохудеть…

— А на что мне платье? — взревела Марина. — Зачем мне вообще одеваться? Никуда я не пойду, никуда он меня не возьмет, ведь я не человек, со мной можно не считаться, сижу как прикованная в четырех стенах, так мне и половой тряпки хватит…

Радостные надежды улетели со свистом, эльф мигом превратился в смертельно уставшую девушку.

— Одной половой тряпки не хватит, понадобится несколько. Что опять случилось? Дядя не взял вас с собой куда-то?

Хеленка, пожав плечами, скрылась в кухне.

— Да, не захотел, — прошамкала Марина с набитым ртом.

— А пончики откуда?

Хелена опять высунулась их кухни и ябедничала:

— Пани купила.

— Тетя!

— Я ведь уже похудела! — заорала Марина. — А тут как раз привезли свежие, еще теплые. Семь кило! А я-то решила… А он… Худей не худей, все одно! Обозвал меня рекламой Мишлена, той самой, автопокрышки…

В ответ на вопросительный взгляд девушки кухарка вполголоса пояснила:

— Пани напрасно обрядилась в такое голубое, эластичное. Налезло, ничего не скажу, но обтянуло ее — страсть! А как пани еще и пончики принесла, так пан Кароль развернулся и был таков.

— Семь кило! — рыдала Марина с набитым ртом. — Я специально взвесилась!

И она выхватила из коробки седьмой пончик.

Юстина прикинула — было двенадцать штук. Ну что станешь делать с такой? Отобрав остатки сдобы, девушка велела Хелене подальше спрятать, отнесла наверх свой рюкзак и опять спустилась в гостиную. Тетка рыдала над последними сладкими крошками.

— У меня кончилось терпение! — объявила Юстина. — Раз вы не понимаете, какой вред себе нанесли, я умываю руки. Этими пончиками вы вернулись на три дня назад. Доходит? Три дня диеты как не бывало. И зачем вы напялили голубое платье? Мало того, что обтягивает ужасно, так голубой цвет еще и толстит, уж вам ли не знать! Лучше было надеть то, цвета гнилой зелени.

— Я и так все время в нем хожу.

— Потому что оно единственное впору. До остальных еще худеть и худеть. А тетя пончиками перед дядиным носом трясет. Он ведь и сам на диете, воздерживается, но и ему нелегко. Вот и взорвался. Не жалеете вы ни дядю, ни себя.

— Что, опять я виновата? — не поверила собственным ушам страдалица.

Если у Марины и были какие достоинства, выдержка и терпение явно не входили в их число.

— Ладно, делайте что хотите, больше я не стану надоедать. Однако в заключение считаю долгом сказать следующее: уговаривая вас и дядю немного похудеть, я и представить не могла, что из отвратительных для многих миллионов людей диетических блюд вы сделаете такие шедевры, что и голодание покажется благом. Скажи кто мне такое — не поверила бы. Но ведь вижу и сама ем.