Иоанна Хмелевская - Свистопляска

— Хотелось бы мне знать, — пробормотал он, — они все ещё там сидят? Сплошной идиотизм, но уж коль скоро я дал себя в него втянуть, пусть это имеет хоть какой-то смысл. Хорошо бы пани удалось это проверить.

— Достаточно отыскать Зигмуся, — не задумываясь ответила я. — Рискну, попробую. Я его здорово накачала, наверняка глаз с двери не спускал. Вот и пароль пригодится.

Тоже стараясь не хлопать дверцей, я вылезла из машины и осторожно пошла к «Альбатросу». Дорожка, выложенная плиткой, вела от входной двери пансионата к калитке в ограде. Я потихоньку кралась по другой стороне улицы, где темнели деревья и кусты сквера, пытаясь разглядеть в темноте притаившегося Зигмуся. Меня обогнали двое мужчин, один, похоже, местный рыбак, а второй отдыхающий, и я услышала обрывок их громкого разговора.

Отдыхающий: «...завтра и отправимся?» Рыбак, совсем рядом со мной: «Завтра, наверное, не получится».

Отдыхающий, обходя меня: «А в чем дело?» Рыбак, уже впереди, я услышала лишь долетевшие слова: «Погода меняется, в большую волну не выйдешь в море. Слышите, поднимается ветер...» Разговор как разговор, ничего особенного, я слушала его краем уха. Все последующее наступило одновременно.

Распахнулась дверь пансионата, и выскочила Выдра, прижимая к груди плюшевого медвежонка панду. За ней бежал пан Северин, за которым по пятам мчался Выдрин муж. В проеме двери появился Зигмусев номер третий.

Рыбак с отдыхающим уже подошли к калитке пансионата, как вдруг из темного сквера выскочил Зигмусь с чемоданчиком и бросился на рыбака. Споткнувшись, он взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие и не упасть, и со всей силы стукнул отдыхающего чемоданчиком в колено. Тот с громким криком отпрянул и налетел на успевшую выбежать из калитки Выдру. Замерев, я наблюдала разворачивающееся передо мной действо.

— Ну-ну-ну! — нервно выкрикивал Зигмусь. — Все в сборе-сборе! Задержать-задержать!

Не вникая в смысл выкриков кузена, я глубже спряталась в тени дерева. Что будет дальше?

Выдра отпрянула тоже с криком, но, поскольку сзади на неё налетел пан Северин и со всей силы толкнул, она чуть не упала. Правда, Северин успел подхватить даму, но медведя она выпустила из рук. Травмированный отдыхающий попытался освободить дорожку, чтобы его снова не травмировали, и, кажется, наступил на ногу Северину. Тот взвыл от боли. Набежавший муж с разбегу подпал ногой медвежонка, и тот вылетел на мостовую. Третий номер опередил остальных и вывел Выдру из игры, крепкой рукой втащив её обратно за ограду. Муж сделал попытку оттолкнуть бедолагу отдыхающего, все ещё загораживавшего проход, но ему под руку подвернулся рыбак, которого крепко держал Зигмусь, не выпуская из рук драгоценный чемоданчик. Рыбаку удалось освободить одну руку, и он заехал Зигмусю в ухо, моментально развернулся и успел ещё и Северина двинуть. От удара Зигмусь пошатнулся, взмахнул чемоданчиком и удачно подрезал им ноги отдыхающего. Последний рухнул как подкошенный.

Дальнейшее уже не прослеживалось в таких подробностях. На мостовой разгорелась битва, главным оружием в которой служил Зигмусев чемоданчик. Кто-то вырвал его из рук хозяина и бил по головам неприятелей.

Количество сражавшихся увеличилось, к ним присоединился какой-то мужчина, выскочивший из «Альбатроса», и два молодых человека, случайно проходивших мимо. Возникла необходимость в дополнительном оружии: кто-то схватил валявшегося медведя и принялся им наносить удары направо и налево. Находясь в безопасности, Выдра отчаянными воплями из-за ограды призывала мужа и пана Северина опомниться.

И тут несчастный медведь не выдержал. Я увидела, как он лопнул, из него вылетел небольшой завязанный мешочек. Описав дугу, он шлепнулся где-то в кустах скверика, а бесчисленные кубики белой губки посыпались на бойцов, покрыв их толстой, будто снежной, пеленой.

— Ну конечно, — проскрипел майор у меня за спиной. — Сто тысяч чертей и холера им в бок!

Где-то на краю поля битвы промелькнул вдруг сержант. На переднем плане Северин отчаянно пытался выпутаться из схватки. Муж Выдры, дико поблескивая очками, сражался как лев, от его ударов противники так и валились на землю, и я вспомнила, как кто-то из знакомых говорил о нем — сплошные мускулы, овладел несколькими видами борьбы. Похоже, правда, вон как славно работает!

На шум из «Альбатроса» высыпали люди, среди них я увидела пана Януша, тоже не слабак. Вновь прибывшие смело кинулись разделять противников, хотя и не поняли, кто с кем дерется. Рыбак громко поносил Зигмуся, Выдрин муж — отдыхающего-Шум свободно перекрывал возмущенный голос Зигмуся. Уже не повторяя, а утраивая слова, он жаловался, что на него напали и втянули в хулиганскую драку, его, честного человека и гражданина! Свой чемоданчик он нежно прижимал к животу, и я удивилась, как он, чемоданчик, выдержал. Ага, оказывается, предусмотрительный кузен перехватил его двумя ремнями. Зигмусь очень любил заботиться о своем имуществе. Не сомневаюсь, после сегодняшнего ещё больше полюбит. Может, даже страстно.

Майор, стараясь держаться в тени деревьев, незаметно подкрался к толпе на мостовой и смешался с ней. Никто не обратил на него внимания, впрочем, со всех сторон подходили и подбегали люди, интересуясь, что здесь происходит. А уже ничего не происходило, представление закончилось.

Выдра разыскала в уличной пыли и нежно прижимала к груди останки распоротого медведя и громко рыдала. Муж утешал её По примеру майора я, осмелев, тоже подобралась поближе и уже могла расслышать слова, в которых Выдра изливала свою скорбь: вот теперь пан Станислав будет иметь все основания отругать её, не надо было ей без спросу, тайно, забирать бедного медведя, и что теперь делать, не может же она возвратить игрушку в таком состоянии, нет, рука не поднимется вместо целого и чистого медвежонка отдать вот это распоротое безобразие!

— Ну так купим другого, — успокаивал супругу муж. — Отдашь новенького, не плачь. Хорошо, хорошо, ещё сегодня позвоню, чтобы завтра же и привезли. Ладно, сам съезжу, обещаю тебе!

Клянусь, в этот момент у меня уши были как у царя Мидаса!

(Для незнающих на всякий случай поясню. У царя Мидаса были ослиные уши, и сей прискорбный факт царь старался держать в тайне. Узнал об этом слуга, долго крепился, чтобы никому не проболтаться, не выдержал, побежал на берег озера, выкопал в песке ямку и шепнул в нее: «У царя Мидаса ослиные уши». А после этого тростники на озере оглушительно зашумели: «У царя Мидаса ослиные уши». Тайна перестала быть тайной; А к чему это я? Ага, наверное, такими ушами царь Мидас слышал лучше, чем обычными.) К скверику я направилась не сразу и кружным путем. Фонари светили по той стороне улицы, и окружающее просматривалось нечетко, точь-в-точь как в большинстве польских фильмов, действие в которых происходит преимущественно в ночную пору при выключенном за неуплату электричестве. Думаю, на вылетевший из медвежонка мешочек первым вышел сержант, недаром он держался на некоторой дистанции от драки. Вторым к мешочку подбежал Северин, но без толку, потому что из руки сержанта сокровище выхватил кто-то другой. Подскочил, молча выхватил и кинулся бежать. Сержант глупо крикнул: «Стой, стрелять буду!» — но так нерешительно, так неуверенно, что любой дурак поймет — не будет он стрелять, так что неизвестный и не подумал остановиться.