Иоанна Хмелевская - Свистопляска

И, оставив её в машине, я бросилась на помощь Болеку. По дороге вспомнила — мы ведь друг друга не знаем, правда, когда-то он украл у меня матрас, но это не повод для тесных контактов и знакомства.

И принялась кричать издали:

— Погодите, сейчас подам пану костыли, погодите!

Болек наверняка тоже позабыл о необходимости соблюдать конспирацию, потому что с недоумением посмотрел на меня. Пришлось погрозить ему кулаком, что никак не вязалось с намерениями доброй женщины помочь незнакомому инвалиду, зато оживило его серые клеточки, и парень перестал прыгать, пытаясь дотянуться до костылей. Мать девочки нехотя извинялась, всем своим видом давая понять, что дебил-инвалид загородил своими костылями всю аллейку, ребенок не мог его объехать, сам виноват, и вообще такие инвалиды должны дома сидеть, а не по аллейкам прогуливаться.

Я громко совершенно с ней согласилась, после чего, подавая костыли глупому инвалиду, шепотом коротко передала ему последние новости. Болек все понял и обещал передать по цепочке дальше.

До Песков я добралась за девять минут. Вальдемара и Мешека ещё не было. Я сама предложила пани Ядвиге подвезти её к рыбачьему порту, что она восприняла с благодарностью.

Море к этому времени совсем разбушевалось. Правда, сегодняшний шторм и в сравнение не шел с зимними штормами, но все равно был опасен для рыбачьих катеров. Огромные волны разбивались уже на дальней отмели, между нею и берегом море клокотало, а две полузатопленные баржи при входе в порт целиком скрылись под водой. Очень трудно было при таком волнении угодить в узкий проход между ними. Почти невозможно.

К счастью, только одному катеру требовалось пройти этим узким коридором, но как раз на нем находились муж и сын пани Ядвиги. На берегу уже собралась вся рыбацкая братия, в том числе оба брата мужа пани Ядвиги и много рыбачек, которые с волнением наблюдали за борьбой со стихией их товарищей. Вальдемар и Мешек действовали умело и энергично, хотя и профану было ясно, как нелегко им приходится. Вот они уже во второй раз приблизились к узкому проходу, и опять волны отнесли их в открытое море. С трудом развернувшись на крутой волне, они сделали попытку в третий раз направить катер к берегу.

— А я ведь им говорила, — с горечью произнесла пани Ядвига, — говорила, чтобы поторопились, нет, протянули время, сами видите, что теперь делается!

— Не волнуйтесь так, — попыталась я её успокоить, — видите, развернулись правильно, ещё немного, и причалят. Даже если катер перевернется, выплывут, ведь плавать оба умеют.

— А катер? Разобьют на баржах!

Старший брат Вальдемара увидел невестку и подошел к нам. Он тоже постарался вселить бодрость в пани Ядвигу, хотя чувствовалось, что и он волновался. Тут раздался громкий крик собравшихся на берегу. Опять большая волна подхватила катер и отбросила его в море. Пытаясь удержать катер, Вальдемар придал ему опасный крен, от которого тревожно забилось сердце. Катер не перевернулся, но, кажется, много набрал воды, было видно, как оба рыбака принялись вычерпывать её. Теперь им приходилось опять разворачиваться носом к проходу. Если, конечно, не захотят пристать к берегу в Лесничувке, туда как раз их сносило.

— И чего упираются? — не понимала я. — В Лесничувке нет затопленных барж, могут пристать, где заблагорассудится.

— Не пойдут они на это, позор для рыбака! — пробурчал брат Вальдемара.

— Ох, лучше бы я всю зиму чинила сети, чем такое, — вздохнула пани Ядвига.

Весь берег, затаив дыхание, следил за маневрами рыбаков. Вот Вальдемар улучил момент и нырнул в открытое море под набегавшую волну. На то, чтобы развернуться и нацелиться носом на проход, ему, на мой взгляд, отводилось всего секунды полторы. И он гениально их использовал! Волна вздыбила корму, нос зарылся в воду, но тут же выскочил, и катер устремился ровнехонько в узкое ущелье между баржами. Берег вздохнул одной грудью, и этот вздох я расслышала даже сквозь рев бушующего моря. Вот они уже идут узким, не более восьми метров в ширину, проходом между остовами барж, на которых разбилось столько лодок и катеров при гораздо меньшем волнении моря.

— И почему, черт возьми, до сих пор не уберут эти железяки? — раздраженно спросила я. — При отливе порезать их автогеном на куски и вывезти. Ну и что с того, что они большие, что наполовину засосаны песком? И не такое выковыривали из моря, водолазов нагнать, военных подключить, можно же с этим справиться.

— Может, и можно, — согласился со мной брат Вальдемара, но в голосе его звучала полнейшая безнадежность.

Катер шел узким проходом. Если теперь море не выкинет какой-нибудь пакости, все в порядке.

Кажется, попыталось-таки выкинуть, но не на того напало. Вальдемар принял меры и твердо придерживался взятого курса. Мешек, наверняка мокрый с ног до головы, без устали вычерпывал воду.

— Потому как я, проше шановной пани, на дух не выношу такого паскудства! — неожиданно произнес кто-то у меня за спиной. — Не люблю, и все тут!

Рыбак как рыбак, явно выпивши, лицо знакомое. В конце концов, за восемнадцать лет примелькались лица местного населения, со многими я была знакома. И меня многие знали. Наморщив лоб, рыбак мрачно глядел на бушующее море, на приплясывающий в его волнах катер, и я, естественно, решила, что он говорит о море, которое и в самом деле вело себя крайне неприлично.

— А кто любит? — на всякий случай вежливо согласилась я.

Рыбак, найдя понимание, обрадованно продолжал:

— А они.., сукины сыны, не при пани будь сказано, я бы ещё и не так выразился, специально искали на помойках старый канат, не нашли, так новый решили испоганить, меня наняли...

Вальдемару удалось держать курс, хотя волны и сносили катер к западу. Я старалась не моргать, думаю, как и все остальные на берегу. Общественность замерла. Вальдемар дал «полный вперед» и в клубах пены проскочил узкий коридор. Не задев за железки, он въехал на берег на гребне волны.

Люди с криками ринулись к морю. Мешек спрыгнул с катера, вместе с ним посудину вытягивало на берег более десятка добровольцев, по пояс в воде. Кое-кого волны сбивали с ног. Вальдемар, смеясь, махал рукой и что-то кричал. Стараясь казаться спокойной, пани Ядвига обняла сына, но он вырвался от матери. Еще предстояло много работы.

Фу, слава Богу! Теперь можно заняться и другой проблемой.

И я решительно повернулась к морю спиной. Рыбак по-прежнему стоял сзади, не принимая участия в вытаскивании катера. Вверху, рядом со зданием подъемника, я увидела Болека с его гипсом и костылями, внизу, в толпе, промелькнул майор. Наверное, оба приехали на его машине.

— Обвели меня вокруг пальца! — угрюмо жаловался рыбак, мстительно грозя кулаком невидимому обидчику. — Наплели с три короба, мол, хотят снимать кино о том, как трос оборвется. Я им ещё сказал — дело опасное, у нас тут один парень без руки ходит, а его ведь только краешком задело, куда там, и слушать не желают. Им лучше знать, я в кине не разбираюсь. А они деньги в руки суют, только раздолбай им канат. Мне что, я и раздолбал, не до конца, как велели, в самый раз сделал. И через это убийство приключилось!