Картер Браун - Любящие и мертвые

— Привет, куколка! Привет, Спящая красавица! Я — Принц Шарм, я пришел, чтобы разбудить тебя сочным поцелуем. Но после поцелуя, будь уверена, нас ждут райские наслаждения. Я достаточно опытен, положись на меня.

— Брысь!

Я протерла глаза, но кошмар не исчез. Карлик сидел, скрестив маленькие ножки, и улыбался деревянной улыбкой.

— Не разыгрывай из себя наивную недотрогу, — сказал он. — Я знаю: ты бегала на свидания к Принцу подземелья. Ну, чем вы там занимались?

— Сейчас я проснусь, и ты испаришься. Ты — мой кошмар, и я уничтожу тебя своим пробуждением. Уходи сам подобру-поздорову.

— О нет, я остаюсь с тобой. Как я могу уйти от такой классной девочки?!

Я изо всех сил старалась проснуться. Мотала головой, дергала себя за мочку уха... Карлик сидел на подлокотнике кресла и пялил на меня свои нахальные глазки.

Тогда я вскочила и осмотрелась. В гостиной никого не было. На стойке бара стояли пустые бокалы. Я глянула в окно. Смеркалось.

Я медленно повернула голову: мерзкая тварь, уродец, наглец наблюдал за мной своим немигающим взглядом.

— Не волнуйся так, бэби. Я — твой, я никуда не денусь. Вот ты думаешь: «Такой маленький». Но скоро ты узнаешь, какой я активный.

Я чуть не застонала. Боже, что за наказание, этот карлик!

Возможно, виноваты моя «фирменная улыбка» и «сексуальный взгляд», который так притягивает мужчин, — Джонни не раз говорил мне, чтобы я осторожно пускала в ход это опасное оружие.

Если карлика невозможно прогнать, значит, нужно войти в контакт, чтобы вытянуть побольше информации.

Я села, забросила нога за ногу и улыбнулась.

— Как тебя зовут, маленький?

— Мистер Лимбо, — гордо прокаркал уродец. — Скоро ты ко мне привыкнешь и не будешь называть маленьким.

— Возможно, — уклончиво ответила я. — Мне нужно время... Сотни две... То есть, лет двести.

— А как тебя зовут, красавица?

— Мэвис. Мэвис Зей... — я поперхнулась и поправила себя, — Мэвис Убхарт.

— Что такое?! Неужели мой сводный брат женился на такой прелестной куколке?

Последняя фраза была произнесена совсем не каркающим, а вполне нормальным голосом зрелого мужчины.

Мне показалось, что голос идет из-за спинки кресла. Только я решительным шагом направилась к креслу, как вдруг во весь рост поднялся прятавшийся там черноволосый широкоплечий парень.

Так вот кто дурачил меня!

Он был пониже Дона, но схож чертами лица. Правда, эти черты были резче, заостреннее, что придавало ему облик хищника.

Насмешник разглядывал меня, нимало не смущаясь.

— Хм... Дон опередил меня, — нагло заявил он. — Если бы вы, Мэвис, познакомились со мной раньше, чем с ним, то итог нашей встречи был бы предрешен. Когда речь идет о женщинах, я становлюсь опасен. Я убиваю их сразу и наповал.

— Убиваете?!

— Своим взглядом. Неужели вы не улавливаете семейное сходство? Все Убхарты умеют покорять женщин. Это у нас в крови.

— Так вы Карл? Сводный брат Дона? — спросила я, хотя, разумеется, знала ответ.

Застывший на подлокотнике кресла карлик вдруг закудахтал — он смеялся.

— Да, Карл! А ты что подумала, Принцесса? — карлик издевался.

— Замолчи! — Я едва не топнула на него ногой. — Довольно! Ты и так меня напугал!

— Будьте снисходительны к мистеру Лимбо, — насмешливо сказал Карл. — Это всего лишь глупая кукла, которую дергают за веревочки. Марионетка.

Я была поражена.

— Это ваша кукла? Как же она разговаривает? А... — я все поняла и отпрянула от Карла. — Вы — чревовещатель!

Уродец закудахтал снова:

— Нет, это Карл — моя кукла. А чревовещатель — я!

— Почему вы не предупредили меня насчет братца и его способностей? — шепотом выговаривала я Дону, когда мы шли на ужин. — Он напугал меня своим уродцем. Я и не предполагала, что Карл — чревовещатель.

— Мне было неловко признаваться в такой вещи, — ответил Дон. — Как вы с ним познакомились?

Я рассказала «мужу», как мы сидели в гостиной с Фабианом, как я уснула и что увидела после пробуждения.

— Да, Карл хорош, ничего не скажешь, — Дон сокрушенно покачал головой. — Несносный шалопай!

— Несносный — да. Но, наверное, гениальный: чревовещание — ведь это так сложно...

В столовой стоял большой длинный стол. Сияли серебром приборы. В канделябрах мерцали свечи. Шутник Рэндолф Убхарт был, очевидно, порядочным скрягой и сэкономил на электропроводке.

Эдвина стояла во главе стола и смотрела на нас своими поблескивающими глазами. Потом, повернувшись к Дону, громко произнесла:

— Ваше место — рядом с Вандой. А вашу жену я посадила рядом с Карлом.

— Я не один, — сказал насмешник. — Со мной — мистер Лимбо. Ему поставлен прибор? Лимбо успел влюбиться в Мэвис и хочет провести этот ужин в ее обществе.

Кто-то позади меня недовольно хмыкнул.

Я заметила, что наш круг пополнился новыми лицами.

Прежде других я как следует рассмотрела женщину. Это была рыжеволосая дылда с глубоким, чуть ли не до пупка, декольте. Она производила странное впечатление. Я бы затруднилась сказать, кто передо мной — уродливая красавица или красивая уродка. Скорее, все же, второе.

— Привет, Дон, — сказала она низким голосом с неприятными модуляциями. — У каждого из нас есть новость для другого. Я не знакома с твоей женой, а ты — с моим мужем. Кого мы представим первым?

Дон бросил взгляд на меня и посмотрел на рыжеволосую.

— Мэвис, это моя сестра Ванда. Рядом с ней стоит, видимо, ее муж.

— Грегори Пейтен, — мужчина слегка склонил голову и улыбнулся.

Этого человека я назвала бы Мистер Зубы. Зубы были отличительной чертой Пейтена. Казалось, что они живут своей, обособленной от хозяина жизнью и вот-вот вцепятся в меня.

— Добрый вечер! — я постаралась быть милой и скромной.

Единственный из всей компании Грегори Пейтен засуетился и кивнул мне. Его череп светился сквозь редкие волосы, а водянистые глаза смотрели немигающе — это был взгляд, напомнивший мне мистера Лимбо. Я обратила внимание на губы Пейтена — мясистые, причмокивающие, чувственные... Интересно, что нашла Ванда в этом невзрачном субъекте? Я вспомнила, что Пейтен — психоаналитик и Ванда часто пользовалась его услугами.

Я села между Фабианом и Карлом. На стуле рядом с Карлом расположился мистер Лимбо. Неужели, когда подадут суп, кукла начнет есть? Если это произойдет, я не выдержу и скажу все, что думаю по поводу чревовещателей и их игрушек.

Ванда сидела напротив меня, глядя сквозь меня.

Эдвина тоже села и, жеманно выгнув кисть руки, позвонила в колокольчик.

Тотчас из кухни появилась женщина и перед каждым поставила его тарелку.

Было очевидно: семейство Убхартов проголодалось. Обед проходил в тишине, нарушаемой лишь позвякиванием приборов. Мерцающие свечи придавали ужину нечто похожее на священный ритуал.