Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия

– Ух ты! – сказал он, когда достал серединку. – Это кольцо с бриллиантом. И большим.

– Я вдова Дун, – объяснила Рита Рей страховому агенту. – Она была одета в черные босоножки с открытыми пальцами, черные чулки в сеточку, черную кожаную мини, широкий дорогой черный кожаный пояс и соответствующую куртку поверх обтягивающего черного мохерового свитера с вырезом. С вершины пчелиного улья на голове свешивалась черная вуаль, удерживаемая перекрещенными черными булавками, пронзающими вершину прически. С траурной гаммой контрастировала только алая помада. – А это мой брат Орландо.

Она протянула руку – ногти окрашены черным лаком, как и на ногах.

Агент показал им на двойное кресло перед столом.

– Я уже объяснил по телефону, – начал он, – что без свидетельства о смерти компания вряд ли…

Рита Рей подняла вуаль и промокнула глаза черным платочком.

– Есть сотни свидетелей тому, что случилось с его останками, – сказала она, всхлипнув. – Растерзаны варварами. – Еще всхлип. – Это было ужасно. Но я понимаю. Вам нужны доказательства, что это был он.

– Вещественные доказательства, – уточнил агент.

Рита Рей улыбнулась едва заметно и полезла в черную блестящую сумочку. Она достала оттуда большой полированный футляр и бросила на стол. Внутри оказался ком мокрых темных волос.

– Это его, – сказала она. – От мумии, до того как… – Она шмыгнула носом, промокнула его платком. – До того как эти звери растерзали ее на куски.

Орландо сочувственно погладил ее по колену.

Рита Рей положила руку ему на руку, удержала на месте и подняла глаза на агента.

– Этого ведь хватит на анализ ДНК?

– А, – сказал агент. – Более чем достаточно, я думаю, для установления личности.

– Хорошо.

– Хотя, быть может, нет необходимости передавать это властям. – Он кончиком карандаша отодвинул от себя футляр. – Потому что я сегодня получил по почте нечто, что наверняка вас обрадует, миссис Дун.

– Чек? Уже? Как это мило!

Она подняла с лица вуаль, забросила на передний склон своего улья.

– Нет, не чек… – Страховой агент показал на телевизионный монитор в углу комнаты, поднял пульт и нажал на кнопку. Экран загорелся, несколько секунд оставаясь пустым, потом засветился ярко-белым. Яркость и контрастность пришли в норму, и на экране появились две ноги в шлепанцах, стоящие на песке. Появился звук: крики, счастливые веселые голоса, и наконец: «поехали» – очевидно, от оператора. Камера шевельнулась, показался широкий отель и берег, отороченный пальмами. И знакомый пик Бриллиантовой Головы. Ваикики.

– О'кей, теперь сюда, – сказал другой голос, и камера быстро повернулась на сто восемьдесят градусов вдоль полосы отелей, розовых дворцов рококо тридцатых годов, высоких башен, загорающих на берегу людей, загорелых серферов с досками, крепких студенточек в бикини, и остановилась на маленьком человечке в гавайской рубахе с гибискусами. Шики Дун.

Рита Рей застонала.

– Здравствуй, милая, – произнес знакомый голос с экрана телевизора. Камера подпрыгнула – явно в руках новичка, слишком быстро перейдя на крупный план.

– Я знаю, что ты беспокоишься, – сказал Шики, – но у меня все хорошо. Нужно было просто уехать кое в чем разобраться.

Его подсвечивало семужно-розовое небо, чуть окрашенное неоново-красным и подернутое полосами бледно-оранжевого.

Рита Рей закусила костяшки пальцев. Потом она просияла и сказала:

– Он и вам такую пленку послал? Это три месяца назад было. Мы тогда немного поссорились и…

– Можешь убрать крупный план, – сказал Шики.

Но вместо этого изображение еще приблизилось, заполнив экран и без того выдающимся носом Шики.

– Упс!

Изображение отдалилось.

Поясная фигура. Шики что-то развернул у себя за спиной и достал, показывая. Это была газета.

– Ближе.

Снова приближение. Газета Гонолулу: заголовки, дата. Три дня тому назад, ясно видно.

– О'кей, теперь сделай дальше.

– Смотри-ка, начинает получаться, – сказал оператор.

Камера взяла общий план, фигура Шики с головы до ног.

Он опустил газету.

– Так что не волнуйся за меня, любимая. Я буду дома раньше, чем ты думаешь.

Он подмигнул и – Пуф! – исчез в облаке белого дыма.

Дым рассеялся, открыв песок, воду и открыточный глянцевый закат. Князя Света не было.

На узкой полоске земли где-то в просторах Тихого океана, не более чем точка на развернутой карте, Бог Неба достал из воздуха блестящую раковину каури. Зажал ее в кулаке, подул на кулак и разжал. Раковины не было. Он вытащил ее из сопливой ноздри хихикающей коричневой девочки, сунул эту раковину в ее ручку и пощекотал под подбородком.

Семьдесят восемь обитателей острова – мужчины, женщины и дети – дружно издали «ааах!»

Бог Неба скромно поклонился и вернулся к Игре.

– Посмотрим ваши карты, – сказал он трем Игрокам.

Они сидели перед принесенным морем контейнером, затянутым ярко-оранжевым церемониальным шелком Великого Крыла Бога Неба. Двое из мужчин опирались на перевернутый корпус каноэ с балансиром, третий сидел на пне пальмы, а Бог Неба – на своем троне: проржавевшем рыбацком стуле с ахтердека круизного судна, выброшенного лет десять назад на рифы атолла.

Дочь вождя, прислоняясь спиной к костлявым голеням Бога Неба, сидела на песке, поглаживая длинные шелковистые волосы собаки Бога Неба, крошечной, как песчаный краб, и такой легкой, что могла летать на крыльях ветра рядом со своим хозяином.

– Не повезло, – сказал Бог Неба Игроку на пне. – У тебя пусто.

– Пуссто! – сказали островитяне.

Бог Неба посмотрел карты второго Игрока.

– Двойка, тройка, пятерка, семерка, восьмерка. Чуть бы еще повезло, мог бы вытянуть стрит.

Островитяне почесали головы:

– Стррритт.

Бог Неба объяснил это понятие, пояснил на пальцах и камешках.

– Три червы, – сказал он третьему Игроку. – Еще бы две – и флешь. Флешь – все одно-одно, понимаешь?

– Флешшшшь.

Островитяне понимали одно слово из двадцати.

– А знаете, что я вам скажу? – сказал Бог Неба. – У меня опять три одинаковые. Дамы. Я выиграл.

Он сгреб девять жемчужин и свою ставку – три эмалированных магнита для холодильника: Фред Флинтстоун, Женщина-Чудо и огурчик. Их он бросил себе в карман.

– Сыграем еще, ребята?

Трое кивнули, широко улыбаясь большими белыми зубами.

Быть избранным в Игроки и сидеть рядом с Богом Неба во время Игры – это давало большую мана. И еще Игроки могли вблизи видеть магию Бога Неба. Иногда Игрок Выигрывал и покидал Игру, унося с собой одну из красивых фигурок бога Тики, принадлежащих Богу Неба. Мужчины соревновались, кто унесет больше всех тики от Бога Неба. Цена за невесту в двадцать пять штук была установлена для свободных женщин самого высокого статуса. У первого из конкурентов было четыре, и он их носил в повязке из кокосового волокна на голове. Некоторые из самых миловидных и трудолюбивых женщин носили изображения бога между грудей в виде подвесок на сплетенных человеческих волосах. Пять самых разноцветных принадлежали дочери вождя. У ее отца было десять, каждое неповторимо, тяжелое в руке, и каждое красивее другого – дар от Бога Неба, когда он спустился перышком из грохочущего брюха Большой Птицы.