Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия

Через пять минут он залез на полку и посветил в боковую пещеру, которая проглотила его приятеля. Но увидел только следы на пыльном полу.

– Бугерс! – осторожно позвал он.

Ответа не было. Тедди испугался. А вдруг Бугерс сдвинул большой камень, и его придавило? Или упал в яму, как в кино, когда герой попадает в ловушку? Или его схватил горный лев и сейчас отгрызает ему ногу…

– Эй, Тедди! – Голос пронесся по всему гроту, и звучал в нем не страх, ужас или боль, а восторг. – Я тут нашел сталактиты, сталагмиты, и тянется без конца! Ты подожди, я тут разведаю.

Тедди шумно перевел дыхание и пробормотал что-то вроде «о'кей».

Потянулись минуты – может быть, часы.

А Бугерс то и дело звал, все еще в ажиотаже от своего открытия, и голос его становился неразборчивым, и даже каким-то гулким. А потом он в самом деле крикнул:

– Ух ты! Ух ты! Погоди, ты должен это увидеть, лезь сюда! Класс!

Слова отражались от каменных стен, приглушенные шелестом и плеском воды, их едва можно было разобрать, но смысл был ясен: Бугерс что-то нашел потрясающее. Клад, может быть.

– Я тут останусь.

Тедди решил твердо. Но все же не смог удержаться, сложил ладони рупором и крикнул в дыру:

– Что там?

– Мумия!

Умия, умия, – повторило эхо в туннеле.

– Что? – Тедди был уверен, что ослышался.

– Я тебя не разыгрываю, Тедди, – мумия! Мертвый пещерный человек, или заблудился кто-то и застрял, и…

– Нет!

Вот теперь Тедди испугался по-настоящему. Кто-то застрял, значит, Бугерс тоже может застрять, и Тедди придется бежать звать на помощь, одному, и все объяснять, и потом…

– Иду обратно!

Голос Бугерса звучал громче и яснее.

Прошли минуты, и из дыры вынырнула вытянутая вперед рука, за ней перемазанная глиной голова. В руке был зажат фонарь. Лаз был такой узкий, что Бугерсу так и пришлось лезть – выставив вперед только одну руку.

Он вывалился на пол с плеском.

– Мертвец! Весь вот так скрючился. – Бугерс пригнул подбородок к шее, сложил руки на груди, охватив себя за плечи, ноги подтянул к животу. – Весь в глине и высохший, как те мумии, что в телевизоре показывают.

– Ты не свистишь?

Тедди вечно был жертвой бесчисленных розыгрышей Бугерса. Однажды как-то Бугерс спустился в ручей под высоким мостом черепах поискать. Там на берегу валялась размокшая картонная коробка, Бугерс ее открыл и заорал Тедди – тот стоял наверху на дороге, – что в коробке мертвый ребенок лежит. Тедди рванул вниз, обдирая шкуру о колючки ежевики, а там всего-то лежал сгнивший уже цыпленок. Может, Бугерс не нашел там никакой пещеры, а просто карман, где можно было встать, и приглушил голос рукой, чтобы Тедди подумал…

– Вот гадом буду! Настоящий мертвец. Мумия.

– Пошли тогда отсюда быстро, никому не говорим. Если мистер Браун узнает, что мы в пещеру лазили…

Забыв о медведях и летучих мышах, они отчаянно спорили по дороге.

– Прославимся! – говорил Бугерс.

– Ага, как же. Мистер Браун так разозлится, что нас из отряда выгонит. А мама меня убьет.

– Прославимся, – повторял Бугерс, – в газеты попадем. И в телевизор.

Как оказалось, спор был беспредметным. Выбрались они Уже в сумерках, и один из скаутов – все уже их искали – увидел свет их фонариков и скаутской перекличкой передал известие встревоженному мистеру Брауну.

После допроса с пристрастием, во время которого Бугерс стойко держался своей версии, мистер Браун позвонил с мобильника в полицию. Полиция позвонила группе спелеологов-спасателей из Ноксвиля. Хотя Бугерс клялся, что нашел «мертвеца, мумию», взрослые сомневались. Если мальчик действительно видел там человека, наверняка удрал со страху сломя голову, не посмотрев, что там с ним. Это мог быть дурак-турист, полезший в одиночку в пещеру, и теперь он там лежит, раненый и без сознания.

Скаутов, в том числе Тедди, трепещущего заранее в ожидании материнского гнева, отвезли домой на автобусе. Бугерс, перепуганный, но в восторге оттого, что оказался в центре внимания, остался у входа в пещеру показывать дорогу спасателям. Полицейские прошлепали по подземному потоку к боковому лазу, поорали туда через мегафон без всякого результата, но дальше не полезли из опасения сдвинуть плохо лежащий камень и самим застрять. Прибыла съемочная группа, отверстие лаза осветили как в театре, и спасательная команда спелеологов – трое мужчин и одна женщина – в комбинезонах и шахтерских касках, с веревками и прочим снаряжением, полезла в туннель.

Спасательная команда вернулась с пустыми руками, но подтвердила растущей толпе, что да, ребята не только открыли новый большой зал, но и тело там действительно есть – только им его не захотелось беспокоить. Давно умерший, решили они. Голый, обезвоженный, полузасыпанный обломками, нападавшими из камина сверху, ведущего либо в другой зал, либо даже на поверхность. Пока полиция обсуждала вероятность преступного деяния и связывалась с судмедэкспертами, спелеологи подумали о возможности, что мертвец – это древний индеец, а захоронение может быть ритуальным, и известили одного антрополога из исторического музея в Пиджин-Фордже.

А репортерам в любом случае был рай: либо загадочное убийство, либо древний индеец, голый как кочерга, найденный в новооткрытой пещере фантастической красоты, и всего в десяти жалких милях от Долливуда и цивилизации XXI века.

Джимми Перо, новый охранник Музея Библии Живой в Гатлинбурге, бросил рацию в ящик и отбил уход с работы после первых восьми часов дежурства. Прошлявшись большую часть года по американскому западу, Джимми страдал от жестокой клаустрофобии. Хотя музей был просторный, высоты семьдесят футов – поддельная вавилонская пирамида, тянувшаяся на целый квартал вдоль Гатлинбургского стрипа, – в нем было тесно: как соты в улье, набиты были туда стенды, между которыми бродили толпы туристов. И полумрак был как в склепе – окон недоставало.

Джимми выбежал на улицу, вдохнул полной грудью чистый горный воздух и зашагал, освобожденный, вниз по дороге. Через три квартала туристы, что таращились на его голые ноги, напомнили Джимми, что он все еще в костюме Давида – линялые джинсы вместе с поясом, западными сапогами и рубашкой и джинсовой курткой «Левис» остались в шкафу. А, ладно.

К чертовой матери. Что ему сейчас нужно было – это банка пива. Индейская монетка все еще свисала у него с шеи, бумажник торчал из-за маскарадного кушака, и Джимми зашагал дальше, бормоча про себя насчет отбивания времени, десятиминутных перерывов на туалет, получаса на ленч и прочих прелестей режима. Девки подросткового вида изумленно ахали, хихикали, спрашивали, что у него там под «юбкой». Пожилые дамы задавали вопросы по Библии. Детишки хотели услышать историю Давида и Голиафа из первых рук, а туристы всех мастей снимались рядом с ним, как с картонной фигурой Элвиса, Мэрилин Монро или президента. Одна старая дева-учительница сделала ему выговор за то, что праща у него не настоящая – хрен ее знает, что она имела в виду. Баптистский проповедник обратил внимание руководства, что Джимми позволяет себе говорить «сегодня» вместо «днесь», и не менее трех деревенских кретинов спросили, действительно ли он еврей и можно ли его потрогать.