Брэд Паркс - Ближе, чем ты думаешь

Наверняка Дэнсби рассчитывал, что Кодури так и останется анонимом. Когда же мистер Ханиуэлл начал с этим разбираться, Дэнсби избавился от Кодури, резонно рассчитывая на то, что подозрение падет на меня. Таким образом, я окончательно теряла своего ребенка и должна была сесть в тюрьму, причем сразу по двум обвинениям.

— Прием? — спросил Бен. — Земля вызывает Мелани!

Я ничего не могла ему ответить. Все происходящее настолько дезориентировало меня, что я почти впала в какой-то транс. Как бы я ни старалась, но во мне не возникало ни гнева, ни облегчения, ни удовлетворения, ни каких-либо других эмоций, которые я так старательно культивировала в себе на тот маловероятный случай, если мне доведется обличить человека, который когда-то изнасиловал меня.

Все, чего я сейчас хотела, — вернуть моего сына.

Я взглянула на мистера Ханиуэлла. Если бы в тот момент я выпалила: «Аарон Дэнсби — тот, кто изнасиловал меня» — то наверняка даже адвокат, который только что помог спасти мою жизнь, счел бы, что я либо пьяна, либо под кайфом, либо и то, и другое. Аарон Дэнсби был политиком, не говоря уже о том, что он занимал пост главы правоохранительных органов округа Огаста.

Нет. Сначала мне нужны были доказательства.

И я знала, что, по иронии судьбы, у меня есть очень простой способ их добыть. Все, что мне нужно было сделать, это отправиться в дом Дэнсби. Если Алекс находится там, каких еще доказательств можно желать?

Одна фотография Дэнсби или его жены с Алексом на руках докажет все.

Я дождалась, пока оформили мое освобождение из региональной тюрьмы Мидл-Ривер, и только потом, по дороге домой, рассказала Бену то, о чем мне стало известно.

Даже Бен, всегда такой невозмутимый, был шокирован. Но как только он переварил услышанное, то сразу согласился, что я рассуждаю логично.

Запнулся он только над возможным порядком наших действий.

«Как, — спросил он, — мы сможем получить общую связную картину?» Ведь все, что у нас было, — это фотографии, снятые на телефоны, которые даже нельзя было толком увеличить.

Я пыталась найти решение вплоть до того момента, пока мы не миновали дом Бобби Рэя с торчащей рядом табличкой «Улэбнитись» и всем остальным.

— Думаешь, Бобби Рэй сможет помочь? — спросила я.

— А что, вроде неплохая идея, — ответил он.

Тедди и Венди ждали нас на подъездной дорожке: они уже успели украсить входную дверь плакатом с надписью «Добро пожаловать домой, Мелани!»

Я поблагодарила их за этот милый поступок, а потом рассказала о том, что нам предстоит сделать. Ни у одного из них не было приличной камеры; тогда я попросила их поискать в сети адрес Дэнсби. Мы с Беном спустились по подъездной дорожке к трейлеру Бобби Рэя и постучали в парадную дверь.

— Привет, — сказал он, увидев меня. — Что, нагнула их?

— Вот именно. Спасибо тебе за помощь. Если бы не ты, мне пришлось бы долго гнить в тюрьме.

— Да ладно, не парься. Не зря же у меня на футболке надпись «Связался со мной — значит, связался со всей стоянкой трейлеров», — ухмыляясь, сказал Бобби Рэй. — Могу даже одолжить тебе свой, разве что на нем болтается флаг, который ты недолюбливаешь.

— Спасибо, — сказала я. — Вообще-то мне нужно кое-что другое, если ты не возражаешь.

И я рассказала ему обо всем, что хотела сделать. Когда я закончила, он сказал:

— Да не вопрос. Есть у меня камера с таким увеличением, что вы просто упадете. Правда, придется повозиться, чтобы отцепить ее с кронштейна. Но потом я готов к любому рок-н-роллу.

— Отлично, — сказал Бен. — И еще кое-что, если ты не против.

— А то. Ну, выкладывай.

— Есть у тебя ствол, который ты мог бы нам одолжить?

Я едва смогла поверить в то, что подобные слова исходят из уст моего мужа-пацифиста. Бен всегда презирал оружие. И постоянно твердил, что контроль над его приобретением должен быть всемерно усилен, ведь столько афроамериканцев использовали оружие, чтобы устраивать разборки друг с другом по всей Америке.

Бобби Рэй сунул руки в карманы.

— Ваще-то нет.

— Нет? — непонимающе спросил Бен.

— Ты только не трепись про это, — ответил Бобби Рэй. — Но у меня есть судимость. И если меня накрыли бы со стволом, то пиши пропало. Я просто втираю всем, что у меня полно этих железок, чтобы ко мне никто не лез.

Два часа спустя мы впятером — Бен, Тедди, Венди, Бобби Рэй и я — кое-как втиснувшись в машину Бена, ехали по самому престижному району Стонтона.

Мы решили подождать до захода солнца, чтобы наступившая темнота хоть немного прикрыла нас. Никакого огнестрельного оружия у нас не было, только камера. Мне даже не хотелось представлять, как отреагирует Дэнсби, если узнает, что мы прячемся рядом с его апартаментами.

Дом, адрес которого нашел Тедди, находился на Догвуд-роуд, по обеим сторонам которой располагались добротные, просторные постройки. Резиденция Дэнсби была выполнена в стиле греческого модерна: красный кирпич в сочетании с высокими белыми колоннами. Находилась она на вершине небольшого холма.

— Проедь чуть дальше, — сказала я Бену. — А потом припаркуйся где-нибудь на обочине. Не хочу, чтобы кто-то заметил нас.

Бен так и поступил.

— Ладно, и что у нас за план? — спросил меня Бобби Рэй, когда мы наконец остановились. Камера лежала у него на коленях.

— Подобраться как можно ближе к этой хоромине. Ты только выставь увеличение на максимум. Если сумеешь заснять ребенка, считай, что твоя работа закончена.

— Ты что, хочешь, чтобы я подошел к окнам и начал снимать?

— Да, если тебе это по зубам.

— Прости, но не пойдет. Я все еще на испытательном сроке.

Я взглянула на Тедди. Заняться съемками я могла бы и сама, но Тедди был выше — вдруг окна окажутся слишком высоко. Да и удрать он смог бы гораздо быстрее, если это вдруг потребуется. Вдобавок он наверняка бы не закричал, увидев Алекса.

— Понял, — ответил он.

— Будь осторожен, хорошо? Не надо понапрасну рисковать. Если тебе покажется, что тебя засекли, тут же убегай.

— Ну конечно. Но не похоже, что они подозревают о нашем визите.

Бобби Рэй в двух словах объяснил Тедди, как обращаться с камерой. Затем мой брат вышел из машины, пересек улицу и вошел в соседский двор.

После его ухода в машине воцарилось молчание. Никому не приходило в голову хоть что-то сказать.

Я словно находилась в чужом теле, в чужом рассудке. Еще утром я проснулась в карцере, не имея в своем распоряжении ничего серьезнее зубной щетки, а теперь пыталась собирать доказательства, чтобы опровергнуть ужасный заговор, составленный против меня.

Бен держал меня за руку. Как странно, что он вернулся. Я понятия не имела, как будет выглядеть наша дальнейшая совместная жизнь. Ведь он столько лгал мне, да и его карьера вдобавок рухнула.