Со Миэ - Единственный ребенок

— Итак, отчет только что поступил. Оба погибли еще до того, как начался пожар. Ни в легких, ни в дыхательных путях не обнаружено и следа продуктов горения. Если б они погибли от огня, это сразу было бы видно, — сказал он.

И если б они погибли от огня, то не лежали бы неподвижно под одеялом. Сержант Ю еще раз припомнил, как пожилая пара выглядела на пожарище.

— И что же тогда явилось причиной смерти? — поинтересовалась Сонгён.

Покопавшись в карманах пиджака, сержант вытащил в несколько раз сложенный лист бумаги. Это был отчет о вскрытии из Национальной экспертно-криминалистической службы.

— Смерть наступила в результате отравления, — ответил он.

— Но тогда… А не могло это быть самоубийство?

— Кто-нибудь станет принимать отраву перед тем, как поджечь собственный дом, где в соседней комнате спит маленькая внучка?

У Сонгён не нашлось что на это сказать.

— Кроме того, в случае смерти от отравления тела обычно все буквально перекручены от боли, но эти двое перед пожаром неподвижно лежали под одеялом, сложив руки на груди. А значит, кто-то убедился, что они мертвы, и поджег дом только после того, как привел тела в порядок.

— Если пожар имел место после убийства… выходит, не осталось никаких улик?

— Вот именно. Почти никаких улик, к сожалению. Хотя…

Сонгён вопросительно посмотрела на него.

— Подозреваемый у нас все-таки есть.

— Кто?

Сержант Ю нерешительно помедлил, явно испытывая трудности с ответом, и посмотрел на Сонгён. Глядя на его расстроенное лицо, та вдруг кое-что припомнила. Он и какой-то его коллега уже приезжали к ним в дом поговорить с Хаён, жарким летним днем, все вспотевшие. Она попыталась припомнить, о чем они тогда спрашивали, но не смогла.

— Уж не хотите ли вы сказать… — Сонгён не договорила.

— Да, это та, что находилась тогда вместе с ними в доме, — Юн Хаён, — подтвердил сержант Ю.

— Да что… да что вы тут такое говорите?! Хаён еще совсем ребенок! Ей всего одиннадцать!

Не зная, как реагировать на ее протестующий тон, сержант Ю почесал в голове, а потом спросил:

— Сколько лет было самому молодому убийце в материалах, которые вы наверняка изучали?

Сонгён потеряла дар речи. Он был прав. Возраст не имеет значения.

Мэри Белл, самой страшной малолетней убийце в истории двадцатого века, тоже было всего одиннадцать. Вместе с подружкой она задушила соседского ребенка, которому не исполнилось и три годика, и искромсала его тело ножницами [23] Строго говоря, первое убийство (4-летнего Мартина Брауна) Мэри Флора Белл (р. 1957) совершила в одиночку. А потом, разгромив с подругой по имени Норма Джойс Белл детский дом, совершила на пару с ней второе убийство, 3-летнего Брайана Хоу, тело которого было изрезано бритвой и ножницами. . Да что там далеко ходить — в соседней Японии одна ученица начальной школы хладнокровно зарезала свою одноклассницу, повергнув в ужас весь мир [24] Имеется в виду 11-летняя Нацуми Цудзи, больше известная под интернет-ником Невада-тян, которая в 2004 г. в начальной школе в городе Сасэбо, префектура Нагасаки, убила свою одноклассницу Митараи Сатоми ножом для резки бумаги — сначала перерезала ей запястья, а потом и шею, — после чего спокойно вернулась в класс. На допросе малолетняя убийца показала, что вспылила из-за оскорбительных комментариев, которые оставила Сатоми к ее фотографиям в соцсети. Психиатры диагностировали синдром Аспергера (агрессия, девиантное поведение), так как до этого убийства были случаи побоев других одноклассников. .

— У меня есть сразу несколько причин так думать, — произнес сержант Ю, и Сонгён обратилась в слух. Сердце так громко билось в груди, что, казалось, содрогается все тело.

— Когда появляешься на месте пожара, то видишь, что все погорельцы выглядят более-менее одинаково. Захваченные врасплох, многие не успевают даже толком одеться. В то утро, когда я увидел спасенную девочку, что-то не давало мне покоя, хотя я и не мог точно сказать, что именно. Но потом как следует подумал и понял: дело было в одежде, которая на ней была. Именно это и показалось мне странным, — продолжал сержант.

Он хорошо запомнил то утро. Девочка, хоть ее и вынес из пожара кто-то из спасателей, прижимала к себе плюшевого медведя. И вдобавок к этому была в носках и в туфельках. Как она могла их надеть, если они были оставлены возле входной двери, а девочка, по ее словам, выбралась через окно, чтобы спастись от огня? Это могло означать только одно: она надела их заранее.

— И еще у нее была визитная карточка отца в кармане, — добавил он.

— Может… может, она собиралась тайком повидаться с ним? — произнесла Сонгён, страстно желая как угодно опровергнуть приводимые им доводы.

У него есть только один кусочек головоломки, твердила себе она. Этого мало, чтобы вынести окончательно суждение. Столько невиновных людей было осуждено на основании неправильно интерпретированных улик! В тот день Хаён могла замыслить уйти из дома родителей матери, чтобы повидаться с отцом — чем не объяснение?

— После того как ее спасли, она и словом не обмолвилась про бабушку с дедушкой. Любой другой ребенок при подобных обстоятельствах первым делом попросил бы найти или спасти своих опекунов, не обнаружив их среди спасенных. Но Хаён даже не озаботилась поинтересоваться, спаслись ли они, или же остались в доме. А из этого наверняка следует, что она уже была в курсе ситуации, — возразил сержант Ю, сразу припомнив кое-что еще.

А именно — то, как она выглядела, пока спала на заднем сиденье полицейской машины. Теперь, задним числом, он сознавал, что на ее лице не было ни малейших признаков шока или страха — одно лишь довольство мыслью, что отец скоро приедет.

— Просто не знаю, что и сказать… Все это так неожиданно… — произнесла Сонгён, подумав, что не может и дальше сидеть тут, слушая его. Мысли вихрем кружились в голове.

— Все это, естественно, пока лишь плод моих собственных умозаключений. У меня нет железных улик, чтобы доказать это. Если только не найдется то вещество, которое дали этой паре… Я пока больше никому не рассказывал. Никто из моих коллег ничего не знает, — сказал сержант Ю.

— Так зачем вы тогда… — начала было Сонгён.

— Потому что именно вам в первую очередь следует это знать. Вы — специалист в этой области, и при этом еще и ее опекун.

Сонгён ничего не смогла на это возразить.

— Как следует за ней присматривайте. Вот и все, что я могу сказать, — произнес сержант Ю, после чего поднялся и двинулся прочь.

Оставшись одна, она так и осталась сидеть на диванчике.

Сонгён не могла мыслить связно, все смешалось у нее в голове — она совершенно не представляла, что со всем этим делать, как понимать и что сообщить Джесону. Наконец кое-как ухитрилась взять себя в руки и после долгих размышлений пришла к единственному заключению: лучше пока вообще никому ничего не рассказывать.