Нения Кэмпбелл - Страх

Гэвин потянулся, чтобы открыть ей дверь. Он был одет в облегающую кожаную куртку, которую определенно не носил раньше, и она неожиданно поняла, что его руки мускулистые, как на фотографии, где он стреляет из лука, на школьном сайте.

— Добрый вечер, — сказал он. И было ли это ее воображение или в его голосе слышалось предвкушение?

— Привет.

— Мне нравится твой наряд.

— Ты сейчас смеешься надо мной?

Его губы дрогнули.

— Может быть, немного. Сегодня никакой спортивной формы?

Она сглотнула.

— Нет.

— Какое разочарование. — Он включил поворотник. — Я удивлен, что твоя мать разрешила тебе поиграть со мной.

— Что?

— Похоже, я ей не нравлюсь, — Их глаза на мгновение встретились, когда он повернулся через плечо, чтобы подать сигнал.

— Я ей не говорила, — ответила Вэл, сама удивляясь своей смелости. Он не должен был знать о записке, которую она оставила на холодильнике. — Она не знает.

— Непослушная девочка. — И он улыбнулся, как будто находил эту мысль и сопровождавшие ее образы особенно приятными, что заставило Вэл почувствовать себя не такой глупой из-за ножа со сломанной ручкой, спрятанного в кармане ее шорт.

«На всякий случай», — подумала она, чувствуя себя сумасшедшей.

Как и прежде, он припарковался в гараже, хотя дождя не было.

— В этом районе возникли проблемы с вандалами, — объяснил он, хотя она и не спрашивала. — Они разъезжают по окрестностям и воруют всякие мелочи — мелкие воришки.

— Не думаю, что они угонят твою машину.

В тот момент, когда произнесла эти слова, она поняла, как это прозвучало, но вместо того, чтобы выглядеть обиженным, Гэвин рассмеялся. — Возможно, машину и нет, но я храню в ней кое-какие ценные вещи.

— Что, например? Тело?

Он окинул ее оценивающим взглядом.

— Я дилер.

— Наркотиков? — выпалила Вэл.

— Антиквариата. — Он нашел ключ от дома и вставил его в замок. — Я покупаю, продаю и заключаю сделки, — Он толкнул дверь и стал ждать.

Вэл протиснулась мимо, обдумывая его слова. Такое занятие вполне соответствовало его собственнической, стяжательской натуре. Логично, что Гэвин хотел владеть не только людьми, но и вещами. Вероятно, он рассматривал их в том же масштабе. «Если он вообще преследователь, — строго напомнила она себе, хотя и без особой уверенности. — У тебя еще нет доказательств». Немного подумав, она произнесла:

— Ты слишком молодой.

Гэвин пожал плечами.

— Это заставляет клиентов недооценивать меня.

«Я не совершу этой ошибки», — подумала она.

— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Кофе? Чай? Воду?

От того, как ее желудок сжимался, стоило только поместить в него что-нибудь, даже жидкость, идея с напитками казалась плохой. Вэл начала было отказываться, но потом поняла, что пока он готовит, у нее появится дополнительное время подумать. — Кофе, пожалуйста.

— Какой тебе принести?

— Гм… без молока. Немного сахара.

— Хорошо. Проходи, присаживайся. — Он сделал широкий жест. — Располагайтесь поудобнее. Я быстро.

Не стоит торопиться.

— Не спеши. — Вэл пыталась улыбнуться. Гэвин ушел, и она смогла вздохнуть свободно. Села за шахматную доску, на которой разыгрывалась партия. У черных осталось больше фигур, но белые загнали короля в угол — даже Вэл, с ее минимальным опытом игры на доске, знала, что это плохо.

Она почти ничего не помнила из предыдущего урока. Большая часть того, что она узнала, вылетело у нее из головы, когда Гэвин поцеловал ее. О боже, этот поцелуй… она едва помнила свое имя. Вэл подавила эту мысль, поморщившись, когда почувствовала, что ее щеки пылают. Она знала, как двигаются фигуры. Примерно. Она вспомнила, что такое рокировка. Почти.

Она имела понятие как целоваться. Немного. Но, как и в шахматах, Гэвин был гораздо опытнее в этой области. Кого он целовал? Если другие девочки в школе разделяют взгляды Лизы на него, ему будет трудно найти ту, которая согласится встречаться с ним. А может, и нет. Он достаточно быстро изменил ее мнение.

«Шахматы. Ты должна думать о шахматах».

Вэл смогла сосредоточиться на фигурах на доске, когда ее мысли немного прояснились. Она думала, что сможет вспомнить основы игры, как только они начнут играть, но это не было самой сложной частью шахмат. Сложная часть шахмат состояла в том, чтобы предугадывать ходы противника и выстраивать подходящую защиту и нападение с учетом специфического стиля игры каждого игрока.

Вэл посмотрела на лестницу. Как попасть на второй этаж, если придется вести партию?

Звук из кухни заставил ее виновато сосредоточиться на доске. На краю стола лежал кожаный журнал. Обложка была потертой, выцветшей и выглядела довольно старой. Что-то из его антиквариата? Она открыла его, бросив быстрый взгляд на кухню, и обнаружила пожелтевшие страницы. Очереди из цифр и букв образовывали большие колонны, которые тянулись на целые страницы. Пролистав их, она нахмурилась. Может это какой-то код? Если так, то ключа нет.

— Это шахматная нотация, Валериэн. Ничего секретного.

Вэл подпрыгнула, и журнал упал на пол с глухим стуком, заставившим ее снова вздрогнуть. Он словно прочитал ее мысли.

— Я не…

— Шпионила? — Он поставил кофе на стол и наклонился, чтобы поднять книгу. Ее реакция, казалось, развлекла его, если судить по улыбке. — Я вижу. Совсем незаметно.

Вэл сложила руки на груди и постаралась выглядеть спокойной.

— Ты записываешь свои игры?

— Да, но это не мои, а отца. Я изучал несколько его победных партий. Он был шахматистом, — небрежно добавил он.

— Был?

Гэвин отложил дневник.

— Мм. И очень хороший, хотя мне кажется, что сейчас я лучше, чем он. Я много практиковался.

— Действительно, — проговорила Вэл. — Как его звали?

— Что-то испанское. Он был из Испании. Предполагается, что мы очень похожи, хотя я могу судить об этом только с чужих слов. — Он положил голову на руку, наблюдая, как она потягивает кофе. — Конечно, шахматы были не единственным талантом, которым он владел в совершенстве, если верить моей матери.

Вэл поперхнулась кофе.

— Но опять же, нельзя полностью полагаться на стереотипы, чтобы сформировать свое мировоззрение. Даже если они в целом верны. Опыт — это все. Ты согласна, Вэл?

Она не могла смотреть на него.

— Я не знаю.

— Хм. Нет, я полагаю, не знаешь. Ну, — его тон немного утратил свою резкость. — Какие предпочитаешь белые или черные?

— Прошу прощения?

— За кого хотела бы сыграть?

— О … хм … черные.

— Интересный выбор. — Он повернул доску так, чтобы выбранный Вэл цвет оказался на ее стороне. Поскольку сам он не сделал ни малейшего движения, Вэл расставила фигуры на место. Она не могла избавиться от ощущения, что он испытывает ее, хотя что это за испытание и каковы последствия, она понятия не имела. Он ничего не сказал, когда она закончила, так что Вэл решила, что прошла.