Джеймс Паттерсон - Четвертое июля

Выхватив пистолет, я взлетела наверх через две ступеньки, присела за перилами и замерла на месте. Сквозь шум дыхания мне послышалось невнятное бормотание в дальнем конце коридора. Вдруг воздух разорвал пронзительный крик. Я бросилась вперед, рванула дверную ручку и распахнула дверь.

Мой взгляд мгновенно охватил всю сцену. Посреди комнаты стояла двуспальная кровать. На постели сидела женщина, прижавшись спиной к высокому изголовью. Рядом возвышалась фигура в черном и держала около ее горла нож.

— Руки вверх! — заорала я. — Брось нож!

— Слишком поздно, — прозвучал голос. — Убирайся ко всем чертям.

Я нащупала на стене выключатель и зажгла свет. То, что я увидела, было чудовищно и невероятно. У кровати с ножом в руке стояла Кэроли Браун.

Кэроли собиралась убить эту женщину… На мгновение я застыла, не веря своим глазам. Потом что-то толкнуло меня изнутри, и я завопила со всей силы:

— Назад, Кэроли! Руки за голову!

— Линдси, — промолвила моя подруга спокойным тоном, — я прошу тебя уйти. Что бы ты ни сделала, она уже мертва. Ты не сумеешь остановить меня.

— Последнее предупреждение! — бросила я, взведя курок. — Положи нож, или я тебя убью.

Кэроли отвела глаза от хнычущей женщины и смерила взглядом разделявшее нас расстояние, прикидывая, сможет ли она перерезать горло жертве, прежде чем я вышибу ей мозги.

В голове у меня промелькнула та же мысль.

— Ты совершаешь большую ошибку. — В голосе Кэроли звучало сожаление. — Я хорошая, Линдси. А та дрянь, что ты видишь перед собой, Мелисса Фарли, — полное дерьмо.

— Брось нож на ковер, — распорядилась я.

Я так крепко сжала «глок», что у меня побелели костяшки пальцев. Но смогу ли я нажать на курок?

— Ты в меня не выстрелишь, — заявила Кэроли.

— Боюсь, ты забыла, что я коп.

Кэроли хотела добавить что-то, но ее остановило выражение решимости на моем лице. Я готова была выстрелить, и моя подруга поняла это. Она устало улыбнулась. Нож выпал из ее руки и глухо стукнул о ковер.

Я отбросила его ногой под шкаф и приказала Кэроли опуститься на пол.

— На колени! Руки вперед!

Я уложила ее лицом вниз, обыскала, но не нашла ничего, кроме тонкого кожаного пояса, обернутого вокруг талии. Я велела ей сцепить руки за спиной и скрестить лодыжки.

Потом посмотрела на женщину, сидевшую на кровати.

— Мелисса? Вы в порядке? Позвоните 911. Сообщите, что здесь едва не произошло убийство и мне срочно нужна помощь.

Мелисса потянулась к телефону на столике, не сводя с меня завороженных глаз.

— Мой муж, — прошептала она. — Он там, в ванной комнате, вместе с Эдом.

Я проследила за взглядом Фарли и увидела рядом с кроватью дверь. Створка медленно открылась, и в спальню тихо вошел мужчина в забрызганных кровью очках. Пока он двигался ко мне, я успела рассмотреть его. Мокрая от крови черная футболка. Ремень, снятый с пояса и болтавшийся на блестящей пряжке. Большой охотничий нож, зажатый в правой руке.

Все мои мысли сосредоточились на ноже, вернее, на том, где он окажется в следующую минуту.

— Брось оружие! — крикнула я. — Брось, или я стреляю! Мужчина мрачно усмехнулся с видом человека, готового на все. Он продолжал надвигаться на меня, подняв окровавленный нож.

Я собралась и сконцентрировала внимание на главной цели. На том, что представляло реальную угрозу. Кэроли находилась сзади, и это было плохо. Мужчина с ножом тоже это понимал. Его губы раздвинулись в улыбке.

Он произнес с запинкой:

— П-поднимайся! Мы возьмем ее.

Я попыталась представить, что произойдет, если я спущу курок. Враг находился в десяти футах от меня. Даже если я попаду ему в грудь, прямо в сердце, он все равно успеет прыгнуть.

Преступник шагнул еще ближе. Я подняла оружие, положила палец на спусковой крючок, но неожиданно Мелисса Фарли сорвалась с кровати и бросилась в ванную комнату.

— Нет! — закричала я. — Оставайтесь на месте!

— Мой муж ранен!

Я не услышала, как сзади открылась дверь. Даже не увидела, как кто-то вошел в комнату. Но в следующий момент она была уже рядом.

— Бобби, не надо! — воскликнула Эллисон. В комнате воцарилась мертвая тишина.

Человек, которого Эллисон назвала Бобби, застыл на месте. Потом он попятился, и в его глазах мелькнула растерянность.

— Эллисон, почему ты не дома?

Бобби! С моих глаз словно упала пелена, и я мгновенно вспомнила его лицо. Боб Хинтон, местный адвокат, налетевший на меня на велосипеде. Но у меня уже не было времени соображать, как и почему он оказался здесь.

Эллисон, как сомнамбула, выступила на середину комнаты. Она шагнула к Бобу Хинтону и обвила его руками. Я хотела остановить ее, но Хинтон быстро обнял девочку и крепко прижал к себе.

— Сестричка, — прошептал он, — напрасно ты сюда пришла. Ты не должна это видеть.

От напряжения у меня подгибались ноги, а палец на спусковом крючке стал влажным от пота. Я все еще держала Хинтона на мушке. Продолжая целиться, я немного сдвинулась в сторону, но он тут же повернулся и поставил Эллисон перед собой. Я поняла, что он пытается прикрыться девочкой.

— Боб! — произнесла я как можно искреннее. Мне хотелось, чтобы он мне поверил. — Тебе выбирать. Но если ты сейчас не положишь нож и не встанешь на колени, клянусь, я вышибу тебе мозги.

Боб наклонился и спрятал лицо за головой Эллисон, используя ее как щит. Я знала, что в следующий момент он приставит нож к ее горлу и потребует бросить оружие. Мне придется это сделать.

Однако произошло то, чего я не ожидала: Хинтон прижался щекой к Эллисон, и на его лице появилась глубокая печаль.

— Ах, Эли, Эли! Ты еще очень маленькая, чтобы понять. Эли покачала головой:

— Я все знаю, Бобби. Ты должен сдаться. Я расскажу про вас Линдси.

В дверях ванной комнаты замаячило что-то красное: оторвав взгляд от девочки, я увидела Мелиссу Фарли. Она была почти в обмороке, а ее ночная рубашка набухла от темной крови.

— «Скорую», — простонала она. — Вызовите «скорую», прошу вас. Эд еще жив.

Через десять минут за окнами завыли сирены, и на ночной дороге вспыхнули фары подъехавших машин. В небе слышался рокот вертолета.

Мелисса Фарли вернулась в ванную комнату к своему мужу.

— Эллисон, — попросила я, — будь добра, спустись вниз и открой дверь полиции.

Хинтон крепко держал девочку в руках. Она взглянула на меня широко раскрытыми глазами. Ее губы дрожали, с трудом сдерживая плач.

— Иди, милая, — пробормотала лежавшая на полу Кэроли. — Не бойся, все будет хорошо.

Стоявший в десяти шагах Боб вдруг обмяк, будто у него исчезла последняя надежда. Он резко сжал плечи Эллисон, и я ахнула. Затем он выпустил ребенка.