Лесли Горвиц - Формула смерти

— Что случилось, Барбара?

— Валери… — ответила жена, стараясь унять дрожь в голосе.

— Боже мой! Неужели это не может подождать? У меня по горло работы!

— Нет, Курт, не может ждать! Я бы тебе не позвонила, если бы дело не обстояло так серьезно.

— Она не?.. — он не закончил предложение, но Барбара поняла, что имеет в виду муж.

— Нет, слава Богу, но час от часу не легче. Замешана полиция!

— Сейчас выезжаю.

Что опять натворила эта шалопайка? Когда же она успокоится? Когда же, наконец, наступят хорошие времена?

Курт и Барбара Магнус прожили в браке уже двадцать семь лет, когда его назначили главным судмедэкспертом. Этому предшествовал ряд важных постов по возрастающей: заместитель главного судмедэксперта Бруклина, заместитель главного судмедэксперта графства Нассау, главный судмедэксперт графства Дейд во Флориде. Последнее назначение, по сути, спасло их брак. В течение всего года, пока находились в ссылке — так они расценивали назначение во Флориду, — Барбара грозилась от него уйти. Именно последнее назначение мужа заставило ее передумать и остаться с ним: сто двадцать пять тысяч долларов в год — не так уж мало, плюс миленький кирпичный домик на обсаженной кленами улице Форест-Хилз и летний дом на Файр-Айленд. Его никогда особенно не волновали деньги. До сих пор. Обзаведясь новыми привычками и усвоив новый стиль жизни, Магнус понял, что на сто двадцать пять тысяч долларов он не протянет, тем более с такими высокими налогами.

На сорок шестом году жизни Барбара Магнус не только не утратила своей привлекательности, но приобрела шарм, изящество и стиль. Хотя в ее волосах кое-где поблескивала седина, время милостиво пощадило лицо — ни единой морщинки, — живость и блеск глаз! Магнус понимал, почему мужчины так и липнут к ней. Сам он давно потерял сексуальный интерес к жене.

Когда Магнус вошел в дом, Барбара говорила по телефону и повесила трубку, как только увидела его.

— Это был Эл.

Эл Сильверстейн — их адвокат.

— Что она опять натворила?

— Валери была на вечеринке в доме своего друга в Манхэттене, его родителей дома не было — полная свобода, и вечеринка перешла за рамки дозволенного. Соседи позвонили в полицию, и с полдюжины детей арестованы.

— Лишь за то, что они слишком шумели?

Родители категорически запретили Валери посещать какие бы то ни было вечеринки без присмотра старших.

— У них оказались наркотики… — Барбара говорила ровным голосом, успев взять себя в руки. Магнусу показалось, что она вообще хочет переложить воспитание дочери на его плечи.

— Какие наркотики?

— Кокаин, наверное. Или травка, а может быть, таблетки. Какая разница? — разозлилась она.

— Но что совершила Валери? За что ее арестовали? — если бы у него были факты, он смог бы оценить ситуацию и сделать соответствующие выводы. Может быть, все не так плохо, как говорит Барбара. Он почувствовал боль в груди и сел.

— Хранение запрещенных законом веществ. Сопротивление представителям закона. Непристойное поведение, — она избегала его взгляда.

— Что? Что это должно означать? — последнее обвинение показалось ему более серьезным, чем два первых.

— Так сказали Элу полицейские, когда он позвонил туда. Они не сообщили подробности, но ведь мы все равно их узнаем, — лицо Барбары потемнело от злости, и когда он промолчал, она накинулась на него с упреками:

— Это ты во всем виноват, Курт. Не следовало с ней либеральничать. Именно ты избаловал ее. Я пыталась тебя переубедить, но ты не слушал.

— Что ты несешь? Я с ней либеральничаю? Где ты была, когда она без разрешения взяла машину? Почему ты не узнала, куда она направляется? — Магнус налил себе водки с содовой, выпил и снова наполнил стакан. В груди болело, нервы — на пределе.

— Конечно же, ты во всем винишь меня! Она и ее подружка, эта потаскушка Карла, сказали мне, что собираются в кино. Что я должна была делать? Запретить? Я не тюремщица, а ей уже семнадцать. Вложить в ее голову хоть чуточку здравого смысла нужно было гораздо раньше — после того, что тогда случилось, тебе не следовало вмешиваться, пусть бы она понесла наказание. Сейчас все это было бы позади.

«После того, что тогда случилось!» — обычно Барбара только в таких словах упоминала, что произошло три года назад. Он понимал ее чувства — именно из-за Валери им пришлось на время уехать из Нью-Йорка и затаиться во Флориде. Тогда им пришлось приложить громадные усилия, чтобы историю замяли, и они упоминали о ней тогда, когда хотели побольнее задеть друг друга.

— Ты, наверное, забыла, Барбара, если бы эта история вылезла наружу и Валери понесла бы наказание, с моей карьерой было бы покончено раз и навсегда, и у тебя бы не было этого дома и твоих автомобилей!

Барбара фыркнула и загремела в мойке посудой. Она устала быть опорой семьи, без ее любви и мужества этот дом уже давно бы развалился, и где бы они все сейчас очутились…

— Забываешь, Курт, что и без твоей помощи у меня могут быть и дома, и автомобили. Только тебя со мной не будет!

Не будучи готовым к такому резкому выпаду, Магнус расстроился еще больше и ничего не ответил. Она включила воду, намочила губку и принялась резкими движениями вытирать кухонный стол. Увидев, что муж наливает себе еще один стакан виски с содовой, Барбара взорвалась.

— Собираешься напиться? В создавшейся ситуации это вряд ли поможет.

О Господи, как ему хотелось снова оказаться в своем кабинете! Там у него власть, авторитет и уважение окружающих, здесь же — сплошные унижения.

— Давай не будем заводиться, а лучше подумаем, как выручать Валери. Где они ее содержат?

— В девятнадцатом участке на Западной девяносто четвертой улице.

— Ты говорила Элу, чтобы он попросил выпустить ее под залог?

— Нет, и не собираюсь. Нужно наконец преподать ей урок!

— Ну что ты, Барбара! Черт меня подери, если я позволю Валери провести ночь в камере! Что ты такое говоришь? Какой урок она может из этого вынести? Родители ее в грош не ценят?

— Я придерживаюсь другой точки зрения. Да и вообще, что ты так волнуешься за Валери? Да и за Валери ли? А не за себя? Ты не хочешь, чтобы эта история попала в газеты, вот что тебя больше всего беспокоит!

— Послушай, Барбара, конечно, черт побери, меня беспокоит и это! Но это не значит, что я не люблю свою дочь. Я не хочу, чтобы у нее появился привод в полицию. Да и за что? За то, что миллионы подростков делают изо дня в день по всей стране.

— Миллионы других подростков никого не убивают, Курт! — лицо Барбары стало пунцовым. Надо же было такому вырваться! Она не хотела заходить так далеко, эти слова висели в воздухе, как проклятье. — Кроме того… — ее голос прозвучал хрипло и приглушенно.