Михаил Рыбка - Пус Мидун (СИ)

Кучер, суетясь, спрыгнул с козлов и подбежал к двери кареты, поспешно ее отворяя. В завешенной плотными тканями темноте кареты началось шевеление и послышалось недовольное бормотание. Мелькнув яркими перьями, из дверного проема показалась сова, но только совсем уж странная: ее перья были жиденькими, клюв – совершенно непропорциональным, а в довершение всего из-под приоткрытого клюва белели зубы. Чересчур маленькие глазки были совершенно неподвижными, но излучали чувство собственного достоинства, присущее только знатным особам. Эти глазки с пронзительным выражением уставились на пса, впряженного в телегу с дровами. Через короткое мгновение сова бархатным голосом произнесла:

— Милейший, позвольте. А где здесь можно остановиться на пару деньков? Или совсем осесть? У вас есть распорядитель?

Остолбеневший пес только клацнул зубами и закрутил хвостом, словно щенок-подхалим. Он никогда в жизни не слыхивал подобного голоса у птицы, ведь обычно они или ухали, или мерзко кудахтали.

— Милейший, вы изволите отвечать? ‒ сова скривилась и покосилась на своего кучера.

Но пес только мотнул головой. Он хотел сказать «извините, госпожа, я не знаю, кто теперь в нашем селе распорядитель», но всем показалось, будто он просто отказался говорить.

— Ухарь! ‒ молвила сова, посмотрев на своего кучера. ‒ Если ты будешь останавливаться возле каждой недоеденной падали, я тебя вместо колеса прикручу к карете. Извините, милейший, я не знала, что вы поганая тварь! ‒ сова мило улыбнулась псу.

Кучер, с ненавистью глядя на пса, прытко взобрался на козлы и щелкнул по заду бегемота плеткой. Карета снова затряслась и, рискуя потерять управление, тронулась дальше своей дорогой. Еще долго пес смотрел вслед растворявшейся в морозном дне процессии, и не мог понять, кто же с ним только что говорил. Лишь когда мороз окончательно прихватил суставы, он сдвинулся с места и поплелся развозить дрова.

Пус Мидун, специально растягивая удовольствие, неторопливо сервировал стол. Под уютное потрескивание камина, разведенного Чумазым, кот раскладывал, как умел, вилки, ставил тарелки. Он водрузил во главе стола большой кувшин с настоем чмыряги приземистой ‒ сладких ягод, которые давали густой сок, едва их прокипятишь. В это же время енот метался между кухней и кладовкой, грабя чужие запасы и вываливая их на стол. Впереди была шикарная вечеринка, которую друзья решили затеять в одном из недавно освободившихся домов. Да и повод не заставил себя долго ждать: буквально в этот день, ближе к обеду, к прогуливающемуся неспешной походкой коту подкрался Порфирий Закрейздо, который уже на второй год был избран местным распорядителем. В его ведении находились земельные вопросы, вопросы границы села и торговые отношения с окружающими поселками. Кроме этого, он также организовывал медицинскую и пожарную службы, да руководил народным ополчением в случае нужды. На близкий контакт со страшным зверем, Пусом Мидуном, его вынудили жители поселка, которые на подпольных встречах условились если не оказать организованное сопротивление душегубцу, то хотя бы регламентировать его нахождение в их обществе. Звери смирились с тем, что Мидун теперь в их краях главный, что его воля выше воли любого другого существа, семьи или группы, но им для выживания необходимо было осуществлять хозяйственную деятельность и вести хоть какой-то промысел. С этими словами, трясясь, словно лист на ветру, Порфирий побеспокоил кота и попросил о переговорах. Кот же поначалу скривился да отмахнулся лапой – не лезь, мол, в мои дела. Но через минуту размышлений согласился:

— Поговорим вечером. Приходи в дом Бубеля, он свободен уже.

Закрейздо, сам удивленный своей смелостью и тем, что нашел в себе силы вымолвить пару слов для обоснования необходимости встречи, часто закивал и поспешил скрыться из виду. А кот, не ощущая под густой лоснящейся шерстью холода, залег подремать под чьим-то забором. Лишь спустя некоторое время он начал вертеться, да неосмотрительно выставил хвост на дорогу, где его и переехала карета. Кот не успел даже понять, что случилось, а карета уже повернула за поворот и скрылась из виду. Отряхнувшись от снега, Мидун решил, что ему все это приснилось и пошел за Чумазым, чтобы вместе с ним готовиться к встрече с Закрейздо.

Когда на улице стояла уже непроглядная ночь, в дверь коротко постучали. Компания и не расслышала бы этот стук, если бы в этот момент не настала пауза между обсуждениями экзистенциального смысла и физиологического назначения тошноты. Не дожидаясь команды, енот спрыгнул с насиженного места и, подбоченясь, с деловитой мордой пошел открывать дверь. Навстречу ему, словно из холодильника, отряхивая с боков снег, вошел Закрейздо. Вернее, вполз: это был очень толстый удав, который в прошлом году потерял на лесопилке хвост. Из-за этого змея выглядела похожей на короткий валик. Он был обмотан в теплый шарф, связанный тугими узлами на спине – для сохранения тепла. Порфирий, неуклюже сгребая за собой половые дорожки, протащился в комнату к столу и замер на полу, поглядывая на Мидуна.

— Вечер добрый, Пус. Пришел я.

Кот повел ухом и сделал широкий жест:

— Проходи. Садись, где хочешь.

Закрейздо с тоской осмотрел место, куда его приглашали. Каждый житель поселка прекрасно знал, что Порфирий не может есть за столом. В его доме не было мебели выше пяти сантиметров, преодолеть иное препятствие было для него сложной задачей. Знал это и Мидун, но, согласно внутренним убеждениям, совершенно не ставил перед собой задачу деликатничать в щекотливых ситуациях.

— Я не смогу туда забраться...

Кот недовольно крякнул.

— Тучун с тобой, валяйся там. Чумазый! Айда за стол. Проголодался я.

Енот шустро переступил через Порфирия и шмыгнул под столом на другую сторону. Вскоре над яствами замаячила его ухмыляющаяся и довольная от такого обилия еды морда. Не мешкая, енот отсыпал в свою тарелку добрую порцию слякотных грибов и подставил стакан поближе к Пусу – тот как раз разливал чмырягу из кувшина. Следующие десять минут друзья, шумно чавкая, лакомились вкусной едой, которой давно в их животах не было. Казалось, они даже забыли о своем госте, который все это время терпеливо ожидал возле стола, наблюдая лишь за дергающимися лапами хозяев вечеринки. Некогда грозный и авторитетный Порфирий Закрейздо не смел сейчас лишнего слова молвить, чтобы не раздражать Мидуна.

– Да!.. – пустая тарелка полетела со стола в угол.

Кот, поглаживая усы, довольно откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

– Блаженство ли? О нет, мой дорогой Чумазый. Что такое настоящее блаженство, никто кроме меня не знает!