Михаил Рыбка - Пус Мидун (СИ)

— Подъем, ребята! ‒ Пус захлопал лапами. ‒ Просыпаемся! День уже давно!

Сонные морды десятка бобров разного возраста зевая и с недоумением уставились на незваного гостя. Тот, не теряя время, достал из жилетки молоток и гвоздь, и загнал его наискось через дверь в косяк, блокируя, таким образом, выход.

— Ну, чего разлеглись, твари дикие? ‒ кот недовольно обернулся, зажимая молоток в лапе. ‒ Сейчас мы будем близко с вами знакомиться!

— Мидун! Тебе чего надо? ‒ вдруг пришел в себя глава семейства. ‒ А ну пошел отсюда, сволочь!

Поймав на себе сверкающий яростью взгляд кота, бобер осекся, но отступать и не думал. Он вскочил и, выставив вперед лапы, пошел на кота, намереваясь его как-то обездвижить. Но стоило ему только подойти к озверевшему коту, как тот наотмашь ударил бобра по вытянутой лапе.

Бобер с визгом отскочил, хватаясь за ушибленное место.

— Да ты чего?!!

Кот, изогнувшись, в один прыжок подлетел к бобру и свалил его на пол. Следующий удар молотком пришелся уже по большим белым зубам бобра. Остальные члены его семьи замерли в диком ужасе, наблюдая, как их отец истошно орет, выплевывая сгустки крови и обломки зубов. Но кот не стал добивать жертву, вместо этого он начал носиться между бобрами и отвешивать каждому удар молотком по голове. Через минуту все бобры в доме лежали без движения, кто с проломленной головой, а кто просто без сознания. Кот, отдышавшись, обыскал одежду чавкающего кровавыми деснами бобра и нашел небольшую стамеску для тонкой работы по дереву.

— Слышишь меня? ‒ кот постучал бобра по щекам. ‒ У вас зубы такие, я просто не могу спокойно смотреть на них! Я бы хотел, чтобы у вас их не было! У меня вот и инструмент есть. А?

Бобер лишь беззвучно промямлил что-то и помотал головой.

— Ну не переживай, это же не просто так! Это же за то, что ты с Кабановым работал всю жизнь. Понял?

Бобер не отреагировал.

— Потерпи маленько, я быстро справлюсь, ‒ кот расплылся в улыбке. ‒ И потом самое главное: в пустыне ведь пошел до-о-о-оджь!.. ‒ протянул он шепотом.

Стамеска уперлась в беззубые окровавленные десна бобра, и кот замахнулся молотком.

— Не серчай, дорогой. Сегодня у меня вечеринка. А тебе и твоей семье помирать, ‒ и ударил.

Коту даже пришлось отступить от бобра, который зашелся в судорогах и конвульсиях.

Оглянувшись, кот пробубнил:

— Много же сегодня работы...

По дороге, гремя деталями, медленно катилась старая железная повозка, гонимая вперед запряженной в нее собакой. Старый пес, ушедший на пенсию со службы в полиции еще несколько лет назад, тащил поленья, высокой горкой уложенные на повозке. Он промышлял добычей дров, развозя их по домам. За связку он получал две копейки, а за целый воз – полтинник. Деньги не ахти какие, но на полусытую жизнь вполне хватало. Он даже умудрялся скопить пару стопок монет в год на подарки внучатам, приезжавших к нему в теплое время года погостить. Теперь была зима, морозы стояли крепкие, и спрос на дрова был высок. После пятой ходки в лес старый пес уже ощущал сильную усталость в лапах и чаще делал остановки для отдыха. Так и сейчас он свернул телегу с дороги и притормозил ее своим телом. Тяжело вздохнув, он перетянул заново ремень, съевший местами густую собачью шерсть, и взобрался на поленья, чтобы не сидеть на холодной земле. Откуда-то из недр повозки он вытянул засаленный узелок для перекуса и расположил его на коленях. От него пахло крапивной колбасой и сухарями, чем чаще всего пес и обедал. Вот первый сухарь отправился в жадное горло и разломился под тяжелым нажимом все еще крепких зубов. Ох, сколько мелкой пакости он переловил этими зубами... Иногда предаваясь воспоминаниям, пес удивлялся, как только ему удавалось наводить порядки во всем поселке, когда никто не боялся гулять ночью да оставлять любой скарб во дворе. Никто не посягал на чью-то жизнь, а дети беспечно бегали к реке купаться и не знали запретов от родителей. Но то было давно, с тех пор много чего изменилось. Последний кусок крапивной колбасы провалился в собачью пасть. Вместе с ним провалились воспоминания о счастливом прошлом, и снова вернулась печальная реальность настоящего. Холод игольчатой рукой похлопывал по щекам да лапам, потягивал за уши и щекотал затылок. Говорят, по форме снежинок старики определили еще большие морозы, которые должны были наступить через пару-тройку дней, но он не умел этого делать. Кряхтя, пес спустился с повозки и впрягся в нее снова. Впереди еще были две ходки в лес, бесконечное тюканье топорика и обмерзшие лапы, так что времени было слишком мало, чтобы его терять на досужие воспоминания. Подкрепившись, он ощутил наливающееся тепло внутри брюха. От такого ощущения обычно становилось легче жить.

Внимание пса, который уже было напрягся, чтобы сдвинуть телегу с места, привлекло движение на дороге. Искоса посмотрев в ту сторону, он увидел непривычную картину – по ней, приплясывая, шел кролик, ростом едва псу по пояс. В его лапах звенел бубен, который содрогался от ударов кроличьих лап в такт танцующей походки. Переваливаясь, кролик каждые десять шагов останавливался и делал оборот вокруг своей оси, а потом, оглянувшись назад, снова шел по дороге. Старый пес на секунду даже вывалил язык от удивления. Вскоре ушастый поравнялся с псом и, даже не глядя в его сторону, прошел мимо, обернувшись вокруг себя. Провожая необычного зверя взглядом, пес не заметил, как со стороны, откуда пришел кролик, появилась еще более необычная процессия. Тяжело ступая и шумно выдыхая, по узкой протоптанной дорожке двигался бегемот, впряженный в золотистую карету. На ней гордо восседал кучер – животное неопределенного вида с длинными усами и воткнутыми в водительскую кепку пушистыми ушами. Бегемот для защиты от холодов был туго обмотан пледами, прихваченными веревками вокруг его толстого тела. Местами плед выдернулся и висел мешкообразными пузырями, набиваясь в области живота снегом. К могучей шее бегемота было прицеплено ярмо, сцепленное ремнями с каретой. Двигаясь вперед короткой поступью, он неравномерными рывками дергал карету, заставляя ее еще сильнее подпрыгивать на кривой дороге. За каретой тянулась на привязи еще одна небольшая тележка в три этажа заполненная чемоданами, коробками, обмотанными в сухую траву вазами и прочим домашним скарбом. Для сохранности этих пожитков, верхом на них сидел тушканчик, облаченный в служебную куртку ярко-красного цвета, но работник он был никудышный – с десяток метров назад с телеги вылетел и упал на землю тугой сверток, который так и остался лежать в неглубоком снегу. Когда карета поравнялась с неподвижным псом, в свою очередь добровольно впрягшимся в свою телегу, кучер вдруг зашевелился и потянул за вожжи, соединенные с хвостом бегемота. Тот резко остановился, и получил в зад налетевшей каретой. Лениво оглянувшись, бегемот зевнул и навалил кучу.