Ирина Лобусова - Праздник Святой Смерти

По словам Наташи, ее били и заставляли признаться в непреднамеренном убийстве. Но она ни в чем не была виновата и была твердо уверена, что лечила правильно, и экспертиза все это покажет. А тогда ее выпустят.

История тронула Людмилу Сергеевну до глубины души! Ведь и она сама сидела за то, чего не совершала, ведь к убийству сокамерницы она не имела никакого отношения! И воспитательница принялась рассказывать Наташе свою историю.

Через пару часов они уже болтали, как близкие подруги. Общение с Наташей было настоящим наслаждением. Умная, начитанная, тонкая, интеллигентная, она была прекрасным собеседником. И Людмила Сергеевна прекрасно понимала ее состояние — ведь Наташа переживала то же самое!

В свою очередь история воспитательницы очень растрогала Наташу.

— Тебя выпустят, тебя обязательно выпустят! — убежденно говорила она. — Они поймут, что ты вообще тут ни при чем. Ну как можно арестовывать за такое? Это же просто глупость!

— Конечно, — сокрушенно вздыхала Людмила Сергеевна. — Но видишь, какие муки я терплю!

— Уверяю тебя, без родителей этой девчонки не обошлось! — вдруг твердо произнесла Наташа. — Знаешь, я вот просто уверена, что ее родители написали на тебя донос! А ты хорошо их знаешь?

И Людмила Сергеевна принялась рассказывать историю своего неудавшегося романа с Борисом Раевским.

— Вот сволочь! — в сердцах бросила Наташа, когда та закончила свой рассказ. — Ну какая же конченая сволочь! Просто подлец. Все они подлецы, эти мужики богатые! Вот и у меня был такой ухажер!

Наташа рассказала историю про своего бывшего ухажера. А потом вдруг неожиданно сказала:

— Знаешь, я не удивлюсь, если у этого Раевского куча баб. Наверняка он жуткий бабник. Я даже думаю, что когда он ходил в ресторан с тобой, у него уже был кто-то еще. Я не про жену говорю, я имею в виду любовницу.

— Точно был, — кивнула воспитательница. — Он же с этой бабой в садик несколько раз за девчонкой приходил. Я никому не рассказывала…

— Да ты что? Вот гад! А какая она?

— Красивая, ухоженная. Не простая баба. Внешне лучше его жены. И взялась за него крепко… — Но вместо того, чтобы продолжить, Людмила Сергеевна перевела разговор на другое.

Ночью она проснулась от того, что Наташа трясла ее изо всех сил, повторяя одно только слово:

— Проснись! Проснись!

Она очнулась, села на кровати. Наташа выглядела испуганной.

— Ты так страшно кричала! Тебе что, снится кошмар? Извини, что разбудила! Я просто не могла всего этого слышать. Сердце разрывалось, мне стало так тебя жалко…

— Это из-за всего этого… — Глаза Людмилы Сергеевны наполнились слезами, — из-за того, что я вспомнила Раевского. Так было ужасно… Я ведь все время живу в этом кошмаре. Самое удивительное, что я совсем не помню, что мне снилось. Вроде ничего особенного и не снилось. А видишь, как на самом деле все плохо…

После этого она по своему обыкновению залилась слезами. Но Наташа не стала ее упрекать или высмеивать, как сделали бы уголовницы. Вместо этого она крепко обняла ее и стала гладить по голове, так, как когда-то давно ее гладила мама…

— Но я одного не понимаю — почему ты связываешь этот кошмар с собой, — сказала Наташа, когда Людмила Сергеевна успокоилась. — Почему ты живешь в кошмаре? Я сейчас не про тюрьму говорю. Как это все касается тебя?

— Видишь ли… — внезапно решилась воспитательница, слишком уж участливые были у Наташи глаза, да и очень тяжело было нести в себе это бремя, — есть одна вещь… Я не все тебе сказала.

— Чего ты не сказала? — Глаза Наташи выражали только глубокое участие.

— Правду, — горько вздохнув, Людмила Сергеевна опасливо покосилась на дверь камеры, — я правду не сказала… Я ведь знаю, кто забрал ребенка из садика. Не знаю… правда…

— Ну если не хочешь, не говори, — убежденно посоветовала Наташа, когда в разговоре наступила пауза.

— Нет, почему. Я не могу больше все это в себе держать. Ты ведь никак не связана со всем этим… И ты моя подруга…

— Конечно, я твоя подруга, — Наташа ласково пригладила ее волосы.

— Это ведь Борис Раевский за девочкой пришел, папаша Софии. Вместе со своей любовницей был… Они не раз так приходили, девчонку забирать… Поэтому я и отпустила ее, с родным-то отцом!

— Но я не понимаю, почему ты не сказала! — воскликнула Наташа. — Ты обязательно должна об этом сказать. Пусть они разберутся! Ведь выходит, что ты сидишь в тюрьме совсем ни за что! Родной отец…

— Я тебе сразу сказала, что я ни в чем не виновата! Я уже хотела сказать, но… Они мне пригрозили.

— Кто? — не поняла Наташа.

— Кто-кто?! Его любовница! Она заявилась ко мне домой с двумя жуткими хмырями. Я не хотела их пускать, но они вломились в квартиру. Она сказала, что если я скажу кому-то хоть слово о том, что они с Борисом забрали девчонку, она убьет моего сына! И у нее были фотографии! Моего сына, моей мамы… Она все, все о нас знала! В какую школу он ходит, адрес мамы, даже какое у сына любимое блюдо! Она сказала, что знает, кто убивает детей. Что этим людям все равно, кого убивать. И если я скажу хоть слово, она отдаст этим людям моего сына!..

— Кошмар какой! Ну а вдруг это пустые угрозы? А если она блефует? — Наташа не могла успокоиться.

— А если нет? На следующий день ко мне на работу явился Раевский. И повторил то же самое, понимаешь, слово в слово! Он сказал, что у него деньги, связи. Его никто ни в чем не обвинит. А моего сына просто раздавят. И еще будут мучить перед смертью! Он меня так напугал… Про деньги и связи — это правда, я ведь все это знаю. Раевский действительно серьезный человек. У него и партийные бонзы, и спецверхушка НКВД в кулаке. На всех есть рычаги. Наверное, компромат. И он все что угодно может сделать!

— Подожди… — Наташа схватилась за голову. — Выходит, Борис Раевский может быть причастен к убийству дочери?

— Не знаю, насколько причастен, но кто убил, знает точно.

— А эта любовница приходила в садик после того, как он пригласил тебя в ресторан?

— Конечно приходила — потом! Появись она раньше, я бы никогда не согласилась бы на его приглашение!

— Значит, перестал прятаться… — задумчиво произнесла Наташа. — Подозреваю, что и к тебе он подкатывал не просто так. Возможно, у них были планы убийства. И они пытались тебя впутать, чтобы ты тоже была замешана и молчала.

— Да, теперь я тоже так думаю! — горячо подтвердила воспитательница.

— Хорошо, но почему ты так уверена, что его любовница тоже серьезный человек? Раевский — да, может быть. Но она?

— Она еще хуже, — Людмила Сергеевна понизила голос до шепота. — Она сотрудница Первого отдела НКВД! Знаешь, что такое первый отдел? Это разведка! Серьезней людей просто не существует!

— Ну откуда ты знаешь? Наболтать можно что угодно, — хмыкнула Наташа.