Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

Миронов посвятил начальника в свой замысел, выстроил логическую и убедительную версию.

— Что же, действуй, Алексей Павлович, — заключил Зигаленко. — Сам езжай к Федулову. На месте разберись. А его жену — сюда. Я проштудирую все, что вы собрали за мое отсутствие…

Через час Миронов встретился с Федуловым.

— У меня к вам, Алексей Иванович, несколько вопросов, — сказал майор, когда они остались в квартире вдвоем. — Ваш сын, как выясняется, не питал особой симпатии к Пухову, тем не менее тот частенько бывал в вашем доме.

— В мое отсутствие, — уточнил Федулов. За эти дни он заметно осунулся, если не сказать, постарел, но все то же сосредоточенное выражение на лице, та же пытливость во взгляде.

— Был Андрей у вас и в воскресенье, — продолжал Алексей Павлович. — Заявился утром. С какой целью? Что его связывало с Тиной Иосифовной?

— Два сапога — пара, только разных размеров, — буркнул Федулов.

— Что-то, выходит, влекло его к вам?

— Все рушится. — Федулов уклонился от прямого ответа, заговорил о другом — Такое впечатление, что внезапно выключили свет в доме. Темнота, кошмар какой-то.

Он не скрывал, что на душе у него неладно. Опостылело все, и никому не объяснишь, никто тебя не поймет. Да и сам, похоже, он перестал понимать себя. Человек в общем-то широкой натуры, он оказался слаб духом в критическую минуту.

— Надо как-то выходить из этого состояния, — сочувственно сказал Миронов. — Нельзя жить в темноте.

Ему, в сущности, требовалось выяснить кое-какие детали, задать еще несколько вопросов, но спросить об этом прямо, как говорится, в лоб, он не решался. Другому, может, не задумываясь, выложил бы все сразу, и разговору конец, а тут…

— Видно, так на роду написано, — вздохнул Федулов.

— Зачем же так? На работе вас ценят. А по семейной части…

— Влип, как кур во щи.

Тина Иосифовна на шесть лет старше Федулова. Властная, с темной душой. Что чувствует, о чем думает — об этом можно догадываться лишь по косвенным признакам. Первым своим мужем помыкала, тот и пикнуть лишний раз боялся. Сосал себе потихонечку самогон, как молочко, и становился еще тише. Эта самая сивуха его и слопала.

Что касается Федулова, то он было решил никогда больше не жениться. Жили они вдвоем с Сергеем, ходили вместе в магазин, сын становился в очередь, а он шел в кассу. Ходили и на мультяшки, по очереди готовили кашу и ели ее из одной тарелки, тщательно следя за тем, чтобы другому меньше не перепало.

И тут подвернулась Тина Иосифовна. Растравила мягкую и хрупкую душу Федулова. Затомило мужика, и он решил рискнуть с женитьбой. Поверил, потянулся, не замечая, как увязал. А когда ворохнулся, уже не по щиколотку, по колено засосало.

Так Федулов оказался пленником. Тина прибрала его к рукам, добилась, что главными в доме стали ее дела, на все ложилась ее длинная тень.

— Однажды мы серьезно объяснились, — продолжал Федулов. — Я настаивал, чтобы она изменила отношение к Сергею. Но оказалось, что говорили мы на разных языках.

— А что вы скажете о ее судимости?

— Тоже скрывала. Правда, не сидела, отделалась штрафом за самогоноварение. Деньгами бредила. Хотела их иметь много-много. «Зачем?»— спрашивал. «А на черный день!» Чтобы купить в дом какую-нибудь вещицу, даже сыну, — ни-ни. Скандал устраивала.

— Сын, выходит, не зря бунтовал?

— Да, он своим детским умишком все впитывал. А я, дурак, оттягивал: то некогда, то вроде бы и так ладно. Сам себе боялся признаться, что влип безнадежно.

Федулова не покидала страшная мысль о том, что сын ушел из жизни с обидой на него. Почему он до конца не выслушал парнишку, не разглядел, что у него на душе?

— Значит, жена сама по себе, а вы сами по себе. Небось и постирушку сами делали?

— Чего скрывать — делаем, — смутился Федулов, — стираем и сушим.

— А на чем и где?

— Как — где? На улице. Подойдите сюда, к окну: видите там, в осинках, столбы вкопаны и веревки натянуты. Там и сушим.

— Вижу. Я только что там проходил, когда шел сюда через двор. Поглядел — веревки новые, словно вчера натянутые.

— Вчера не вчера, а недели две-три тому назад, — сказал Федулов. — Заменил сопревшие на новые.

— Так уж и сопревшие, — усомнился майор, что-то соображая. — Выбросили?

— Нет, куски, что покрепче, оставил. В хозяйстве всегда пригодится. Перевязать или…

— Нельзя ли взглянуть? — перебил Миронов.

Федулов наконец-то сообразил, к чему клонит майор.

— Конечно. Где-то валяются. Сейчас поищу. — И он стал шарить в кладовке, потом заглянул в ванную комнату, в туалет.

— Странно. — Алексей Иванович пожал плечами. — Куда же они запропастились?

Он минуту-другую стоял в нерешительности. Между его бровей легла упрямая складка. Потом встал на табуретку и извлек с антресолей коробку.

— Всякое барахло сюда запихал, — пояснил Федулов. — Одним куском перевязал.

Он распутал веревку и протянул ее Миронову.

— Как видите, старая, — добавил Алексей Иванович. — А где остальные два куска — ума не приложу…

Они смотрели друг на друга: Федулов как-то растерянно, а Миронов — сочувственно, с пониманием.

— Сейчас, Алексей Иванович, с вашего позволения, я приглашу соседей, — сказал Миронов. — Составим акт на изъятие веревки.

Федулов коротко кивнул. Побледнев, он опустился на стул и весь как-то сразу сник.

Капитан Степин доставил Тину Иосифовну Федулову в кабинет начальника угрозыска. За его столом следователь Арева перечитывала показания соседей. Не все, правда, охотно идут на сотрудничество с человеком в милицейской форме, и тем не менее, когда Степин вновь оказался в доме, все, к кому он обращался, помогли. «Видел Сережу с коренастым пареньком на автобусной остановке. Это было около десяти утра», «Сергей был в голубой курточке, с удочками. Кого-то поджидал. Потом из подъезда дома выбежал мальчик. Они направились в сторону автобусной остановки», «Встретила Тину Иосифовну возле дома. Она была очень взволнованна. Спросила, чего такая вся издерганная, она ответила: «Зубы болят». Было это после обеда, около двух дня», «Днем встретила Тину, она сказала, что ездила в центр покупать пасынку новую форму. Я возьми да и ляпни: давно пора, ходит в обносках…»

Арева дала Федуловой расписаться под текстом об ответственности за дачу ложных показаний и приступила к допросу. Тина Иосифовна казалась спокойной, по крайней мере — внешне. Она достаточно умна, чтобы не переоценивать свои возможности, и не настолько глупа, чтобы ломиться в открытую дверь.

— Я перечитала ваши показания, — сказала следователь. — Некоторые из них нуждаются в уточнении. Вы, к примеру, утверждаете, что уехали в город, а пасынок остался. Но вас утром видели на автобусной остановке, а чуть раньше Сергей с удочками уехал с этой же остановки.