Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

– Полезны в каком смысле?

Она взглянула на меня так, словно сочла мой вопрос, а может, и меня самого не очень умным.

– Маколи помогал губернатору решать разные вопросы, капитан. Ведь он был из рабочей среды. Парень с крепкой хваткой. Он умел улаживать дела быстро и без шума и не очень волновался, пострадает ли кто-нибудь по дороге. Подобный человек может быть очень полезен такому политику, как губернатор.

Я молчал, надеясь, что она углубится в подробности. Иногда люди говорят просто для того, чтобы заполнить паузу, но Энни была не из таких. Она не спешила нарушить тишину.

– С кем еще он общался близко?

– С Джеймсом Бьюкеном, – ответила она таким тоном, как будто я должен был знать это имя. Правильно истолковав выражение моего лица, она улыбнулась: – Похоже, вы недавно в Калькутте, капитан. Мистер Бьюкен – один из наших драгоценных крупных торговцев и один из богатейших людей в городе. Он джутовый барон и, как и Маколи, шотландец. Его семья торгует джутом и каучуком уже больше ста лет, еще со времен Ост-Индской компании. Там, на родине, у них было несколько фабрик. Спуститесь к реке, и вы наверняка увидите баржи с надписью «Производство Бьюкена – Данди» на борту. Когда-то они возили сырой джут из Восточной Бенгалии через Калькутту и дальше, в Шотландию. Там они плели из него все на свете, от веревок до чехлов на железнодорожные вагоны. Блестящая идея Бьюкена заключалась в том, чтобы перенести фабрики из Данди и открыть производство здесь. Все, что раньше производилось в Шотландии, он теперь производит здесь за малую долю прежней стоимости. Поговаривают, что он одним махом утроил прибыль. Он многократный миллионер. У него несколько фабрик примерно в десяти милях вверх по реке, в городе под названием Серампур, и особняк размером с дворец махараджи.

– Вы там бывали?

Она кивнула.

– Он фактически управляет этим городком.

– И каким же образом?

– Деньги решают все, капитан. Все местные чиновники у него в кармане, а может, и полиция тоже. Не знаю, как там, в Англии, а здесь купить можно каждого, вопрос только в цене. В Серампуре почти все так или иначе обязаны своим положением Бьюкену. Он даже привез из Шотландии несколько сотен своих людей, чтобы управлять местным производством. Город так и называют – Данди-на-Хугли. Вам стоит как-нибудь воскресным вечерком прогуляться по Чоуринги, капитан. Каждый второй, кто встретится вам на пути, скорее всего, будет одним из серампурских людей Бьюкена, выбравшихся на день в большой город. У себя на родине они были всего лишь трудягами из рабочего класса, а здесь завели собственных слуг и ходят с важным видом, словно какие-нибудь лорды.

– Чоуринги? Это дорога напротив парка?

– Серьезно, капитан, – поддразнила она меня, – когда вы приехали? Чоуринги – это наша Пиккадилли. Туда выбираются поразвлечься сильные мира сего. – Она помолчала. – Я бы с удовольствием как-нибудь вам ее показала.

Это звучало неплохо. Перспектива пойти с ней куда бы то ни было мне понравилась. Но я тут же устыдился подобных мыслей и сам себя одернул. Ведь я был в трауре по жене. И все же я не встречал в Англии девушек, которые вели бы себя столь прямолинейно. Правда, мисс Грант и не была англичанкой.

Я постарался сосредоточиться.

– В каких отношениях были Бьюкен с Маколи?

– Мистер Маколи всегда говорил, что он единственный, кому доверяет Бьюкен. Вроде бы потому, что они родом из одного города. Бьюкен водил с ним дружбу, и ничего его не смущало. Они то и дело здорово напивались вместе. Маколи регулярно приходил на службу к десяти или одиннадцати утра, после того как всю ночь развлекался в компании Бьюкена. Бьюкен знает толк в вечеринках.

– Они были близкими друзьями?

Она ненадолго задумалась.

– Точно не знаю, капитан. Маколи точно был с Бьюкеном в более близких отношениях, чем с губернатором, но не то чтобы Бьюкен обращался с ним как с равным. По моим ощущениям, Маколи был всегда готов угодить Бьюкену, оказывал ему разные одолжения: тут раздобудет разрешение, там подправит закон… Наверное, Бьюкен не скупился на ответные услуги, – правда, никаких доказательств у меня нет.

– Кто еще был у него в друзьях?

– Никто больше в голову не приходит. Как я уже сказала, друзей у него было немного… Был еще, конечно, этот пастор. Вроде бы его звали Данн или Ганн, как-то так. Маколи никогда не был особенно религиозен, но потом познакомился с этим пастором – тот, кажется, как раз тогда прибыл в Калькутту. Типичная история: недавно с корабля, приехал, чтобы творить богоугодные дела – спасать маленькие черные души от адского пламени… Фанатик, – подытожила она с отвращением. – Ну да ладно. В общем, если я не ошибаюсь, он заведует приютом.

Она затушила сигарету в оловянной пепельнице, стоявшей на столе.

– Время от времени Маколи ездил ему помогать. Тут для многих, включая меня, это стало полной неожиданностью. Потом, около двух месяцев назад, он начал ходить в церковь. Стал все больше говорить о грехе и об искуплении. Думаю, что-то в нем изменилось. Он как будто стал другим человеком. Забавно. – Губы Энни сложились в тонкую улыбку. – Такой человек, как Маколи, может всю жизнь вести себя как последняя сволочь, а потом как раз перед самой смертью прийти к Богу. Чистый лист, все грехи отпущены. Есть ли в этом хоть капля справедливости, капитан?

Я мог бы указать на то, что его нашли зарезанным в сточной канаве, вот вам и справедливость, – но решил, что лучше задам еще несколько вопросов.

– А враги у него были? – спросил я. – Кому-нибудь могла быть выгодна его смерть?

Энни усмехнулась:

– Его ненавидела половина людей в этом здании, но не могу себе представить, чтобы кто-то из них его убил. Кроме того, наверняка есть еще целая куча тех, кого он погубил, помогая своим покровителям, но я не берусь назвать никаких имен.

– А что насчет индийцев? Были у Маколи враги среди них?

– Наверняка были. Действуя в интересах Бьюкена, Маколи разорил многих местных землевладельцев и торговцев джутом. А были же еще те, кто пострадал, когда лорд Керзон разделил Бенгалию. Пусть под распоряжением и стояло имя Керзона, но именно Маколи составил отчет и написал соответствующие рекомендации. С тех пор прошло уже пятнадцать лет, но многие бенгальцы все еще этого не забыли. И не простили.

Могло ли это послужить мотивом для убийства? В свое время я читал в газетах, что объявление о разделе вызвало протесты в Калькутте. Лорд Керзон, бывший в то время вице-королем, решил разделить Бенгальское президентство на две части. Он мотивировал подобный шаг тем, что Бенгалия слишком велика, что мешает эффективно ею управлять. В этом присутствовала некоторая логика: провинция превышала по размеру Францию, а население ее было больше почти в два раза, – но местные усмотрели в действиях британцев попытку разделить и властвовать. Они пришли в ярость. Однако зачем кому-то ждать пятнадцать лет, чтобы отомстить? Говорят, правда, что у наших восточных братьев прекрасная память, но если бы кто-то из них так долго вынашивал планы мести, я бы ожидал чего-нибудь более замысловатого, чем нападение с ножом в темном переулке.