Андреа Камиллери - Жаркий август

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Есть у меня соображения насчет позиции.

– Какой позиции?

– Вам никогда не случалось листать «Камасутру»?

– А поконкретнее?

– Еще раз повторяю, что это всего лишь мое предположение. Мужчина уламывает девчушку пойти с ним на нижний этаж, который почти весь уже засыпан землей. И когда он ее туда завел, у него в голове только две мысли: во-первых, как он ей засадит, а во-вторых – когда ее лучше прикончить.

– То есть, по-вашему, убийство умышленное, а не в состоянии аффекта и тому подобное.

– Я просто излагаю вам свои соображения.

– Но зачем ее убивать?

– Возможно, между ними ранее была связь, и девушка запросила кругленькую сумму за молчание. Не забывайте, что речь идет о несовершеннолетней, и не исключено, что мужчина был женат. Вам не кажется, что это веский мотив?

– Воистину.

– Могу я продолжать?

– Конечно.

– Мужчина ее раздевает, сам тоже раздевается, потом ставит девчушку внаклонку, руки на стену, и трахает ее сзади. Потом в подходящий момент…

– Вскрытие сможет установить, имел ли место половой акт?

– Спустя шесть лет? Вы издеваетесь? О чем бишь я говорил… Итак, в подходящий момент…

– Это в какой?

– Пока малышка кончает и не может толком среагировать.

– Продолжайте.

– …достает нож.

– Стоп. Откуда он его достает, если он голый?

– Да чтоб я знал, откуда он его на хрен достает! Будете меня перебивать – сменю пластинку и расскажу вам сказку про Белоснежку и семь гномов.

– Прошу прощения. Продолжайте.

– Достает нож – сами потом разберетесь откуда, – перерезает ей горло, толкает ее вперед, а сам при этом отпрыгивает назад. Ждет, пока перестанет течь кровь, потом расстилает на полу лист полиэтилена, их там много…

– Стоп. Прежде чем взять полиэтилен, он надевает латексные перчатки.

– Почему?

– Потому что на полиэтилене нет отпечатков пальцев, так сказал Аркуа. И на скотче тоже.

– Вот видите, все спланировано заранее. Даже перчатки с собой прихватил! Продолжаю?

– Да.

– …заворачивает тело и заталкивает в сундук. Управившись с этим делом, одевается. Если повезло, на него ни капли крови не попало.

– А как же девушкины одежда, туфли, белье?

– Нынче девчонки легко одеваются. Он мог в одном обычном пакете все унести.

– Да, но зачем он унес их с собой, а не положил в сундук?

– Не знаю. Возможно, иррациональный поступок – не всегда ведь убийцы придерживаются логики, вы это лучше меня знаете. Устраивает вас такое объяснение?

– И да и нет.

– Или, может быть, он фетишист – достанет девочкины шмотки, поднесет к носу, вдохнет аромат и дрочит до посинения.

– А как вы вообще пришли к такому выводу?

– Насчет того, что дрочит?

Шутник, однако, этот доктор Паскуале.

– Я про реконструкцию момента убийства.

– Ах, про это? Рассмотрел хорошенько, куда и как вошло лезвие ножа, и поразмыслил над линией разреза. Кроме того, голова у девушки была опущена, подбородок прижат к груди, так что вполне можно представить себе, как оно было, тем более что убийца, вытягивая нож из горла, порезал ей еще и правую щеку.

– Особые приметы есть?

– Для установления личности? Шрам от аппендицита и еще редкая врожденная деформация правой стопы.

– А конкретнее?

– Варус большого пальца.

– А если простыми словами?

– Большой палец кривой. Смотрит внутрь.

Внезапно его осенило, что надо было сделать сразу и о чем он забыл. Не от старости забыл, уверил он самого себя, а из-за этой жары, от которой тупеешь, как от трех таблеток снотворного.

– Катарелла? Поди сюда.

Тот материализовался через четверть секунды.

– Слушаю, синьор комиссар.

– Задай поиск на компьютере.

– Туточки я.

– Проверь, подавалось ли заявление о пропаже шестнадцатилетней девушки. Если да, то оно должно быть за тринадцатое или четырнадцатое октября тысяча девятьсот девяносто девятого года.

– Исполню мигом.

– А как насчет вентилятора?

– Синьор комиссар, я четыре магазина обзвонил. Вентиляторы все вышли. В одном сказали, только подписные остались.

– Какие еще подписные?

– Которые на потолок вешают. Попробую еще в другие магазины позвонить.

Монтальбано подождал еще с полчаса, и поскольку Фацио так и не объявился, отправился обедать. Стоило сесть в машину и проехать совсем чуть-чуть, как в траттории он появился уже в насквозь пропотевшей рубашке.

– Комиссар, – сказал ему Энцо, – нынче слишком жарко, чтобы есть горячее.

– А что у тебя имеется?

– Могу принести большие тарелки с морским ассорти: креветки гигантские и помельче, осьминожки, анчоусы, сардины, мидии и морские черенки. Годится?

– Годится. А на второе?

– Барабульки с кисло-сладким лучком, в холодном виде чудо как хороши. И напоследок, чтобы рот освежить, жена приготовила лимонный шербет.

То ли из-за жары, то ли оттого, что после еды он здорово отяжелел, гулять по молу, как обычно, Монтальбано не стал, а отправился сразу домой, в Маринеллу.

Там он распахнул все окна и двери в тщетной надежде создать хотя бы подобие сквознячка, разделся догола и повалился на постель – вздремнуть часок. Проснувшись, надел плавки и пошел поплавать, рискуя получить несварение.

Когда, хорошенько охладившись, он зашел в дом, ему вдруг захотелось услышать голос Ливии.

Как быть? Он решил отложить гордость куда подальше и набрал ее номер.

– А, это ты, – ответила Ливия, не удивившись и не обрадовавшись. Да ладно, чего уж там: от ее голоса веяло вечными льдами.

– Как доехали?

– Ужасно. Жара была страшная, в машине кондиционер сломался. А когда мы после Гроссето остановились поесть в «Автогриле», Бруно пропал.

– У парня, смотрю, талант к этому делу.

– Ради бога, только не пытайся острить.

– Я просто констатирую факт. И куда же он подевался?

– Мы два часа убили, пока его нашли. Залез в кабину фуры и спрятался.

– А водитель?

– Ничего не заметил, спал. Ладно, мне пора.

– Куда?

– Меня кузен Массимильяно внизу ждет. Ты застал меня случайно, я просто заезжала за вещами.

– А где ты была?

– У Гвидо и Лауры на их вилле.

– А теперь уезжаешь?

– Да, с Массимильяно. Уходим в небольшой круиз на его яхте.

– Кто еще будет?

– Только я и он. Пока.

– Пока.

И где ж этот разлюбезный кузен Массимильяно добыл денег на круизную яхту, если учесть, что он не работает и целыми днями только и делает, что мух считает? Лучше было не звонить.

Монтальбано уже собирался выйти, как зазвонил телефон.

– Алло?

– И вообще, ты не держишь слово!

Это была Ливия, которую, судя по всему, так и распирало высказаться.

– Я?!

– Да, ты!

– Когда это, интересно, я его не сдержал?

– Ты мне клялся, что летом в Вигате убийств не бывает.