Андреа Камиллери - Жаркий август

– Я из-за вас пол рабочего дня потеряю!

– Синьор Миччике, вы догадываетесь, почему мы вас вызвали?

– Не догадываюсь, а знаю: со мной только что Спиталери говорил. Из-за этой лабуды с самовольным строительством.

– А больше он ничего вам не сказал?

– А что, есть что-то еще?

– Послушайте, двенадцатого октября, в последний день, во сколько вы закончили?

– Это был не последний день, я еще на следующий день вернулся.

– Зачем?

– Доделать то, что накануне не доделал.

– А поточнее?

– Двенадцатого после обеда я только взялся за работу, и тут приходит Дипаскуале и говорит не разбирать мостки.

– Почему же?

– Сказал, лучше подождать еще денек и посмотреть, не будет ли протечек. И еще добавил, что после обеда хочет заехать хозяин и лично убедиться.

– А вы что?

– А что я? Уехал.

– Продолжайте.

– Вечером, где-то после девяти, позвонил Дипаскуале и сказал, что с утра можно все разбирать. Я поехал, заделал окно досками, затянул пленкой и разобрал мостки. Как только начал ровнять грунт, подъехали еще трое из бригады.

– Из какой бригады?

– Которая забор вокруг стройки убирает. Потом прошелся пару раз вокруг дома трамбовкой…

– Что за трамбовка? – спросил Фацио.

– Машина такая, с ней еще дороги строят.

– Каток?

– Типа того, только поменьше. Когда закончил, поехал домой.

– Вместе с катком?

– Нет, его ребята из бригады должны были на грузовике вывезти.

– Вы не помните, не случалось ли вам утром тринадцатого заходить на нижний этаж?

– Спиталери то же самое спросил. Нет, не заходил, нужды не было.

Если бы он вошел, то как минимум лужу крови в гостиной должен был бы заметить. Но, похоже, Миччике не врал.

– Вы видели там сундук?

– Да. Его туда велел поставить…

– Да-да, синьор Спечале. Вы его открывали?

– Сундук? Нет. Я и так знал, что он пустой. Чего его открывать?

Вместо ответа Монтальбано взял со стола листок, перевернул и протянул Миччике.

Тот взглянул на фотографию убитой девушки, прочел сообщение о пропаже и с явным недоумением вернул листок комиссару.

– А это тут при чем?

Ответил Фацио:

– Если бы вы открыли сундук утром тринадцатого, то увидели бы ее внутри. Зарезанную и упакованную.

Реакция Миччике была неожиданной. Он вскочил, весь побагровев: кулаки стиснуты, зубы оскалены – дикий зверь, да и только. Монтальбано даже испугался, что сейчас он вспрыгнет на стол.

– Вот гаденыш, сукин сын!

– Кто?

– Спиталери! Знал ведь и ничего мне не сказал! Уже по тону его мог бы догадаться, что он решил меня подставить!

– Сядьте и успокойтесь. Зачем, по-вашему, Спиталери вас подставлять?

– Чтобы вы решили, что это я девчонку убил! Когда я уехал, в Пиццо Дипаскуале остался! И про все эти дела я ни сном ни духом!

– Вы когда-нибудь видели эту девушку поблизости от стройки?

– Никогда!

– Когда двенадцатого после обеда вы закончили работать, не помните, что вы делали?

– Откуда я помню? Шесть лет прошло!

– Уж постарайтесь, синьор Миччике, – сказал Фацио. – Это в ваших же интересах.

Миччике снова рассвирепел. Прежде чем Фацио успел его остановить, он вскочил, разбежался и со всего маху грохнул головой в закрытую дверь кабинета.

Пока Фацио силком усаживал его на место, дверь распахнулась и на пороге возник слегка обалдевший Катарелла:

– Синьор комиссар, что ли, вы меня звали?

Чтобы утихомирить разбушевавшегося зверя, пришлось Фацио с Монтальбано наперебой заговаривать ему зубы, улещивать и щелкать наручниками.

Наконец Миччике, который уже минут пять сидел смирно, обхватив голову руками, в отчаянной попытке вспомнить, принялся бормотать:

– Погодите… погодите…

– Не иначе от удара в голове прояснилось, – прошептал комиссар.

– Погодите… кажись, в этот самый день… Да… Да…

Он опять вскочил, но Монтальбано с Фацио были уже наготове и быстренько его скрутили. Можно сказать, уже наловчились.

– Но я просто жене хотел позвонить!

– Ну тогда ладно… – разрешил комиссар.

Фацио протянул ему аппарат с выходом на городскую линию. Миччике набрал номер, но второпях ошибся и попал в колбасную лавку. Набрал снова и опять ошибся.

– Давайте я, – предложил Фацио.

Миччике, не выпуская из рук трубку, продиктовал ему номер.

– Кармелина? Это я. Помнишь, шесть лет назад наш сын Микилино ногу сломал? Неважно, зачем я спрашиваю, скажи просто «да» или «нет». Помнишь? А не помнишь, это шесть лет назад было? Подумай хорошенько. Шесть лет назад? Да? А случайно не двенадцатого октября? Да?

Положил трубку.

– Теперь припоминаю. Отстрелялся я в тот день рано, поэтому прилег и задремал. И будит меня Кармелина, вся в слезах. Микилино упал с велосипеда и сломал ногу. Я повез его в больницу в Монтелузу. Жена со мной поехала. И проторчали мы в этой больнице до вечера. Можете проверить.

– Обязательно, – сказал Фацио.

Они с Монтальбано переглянулись.

– Можете пока идти, – разрешил комиссар.

– Спасибо. Пойду набью морду Спиталери, пускай хоть увольняет! – И вышел из кабинета, скрежеща зубами.

– Как будто из зоопарка сбежал, – прокомментировал Фацио.

– Как ты думаешь, почему Спиталери не сказал ему ничего про убийство? – спросил комиссар.

– Потому что Спиталери, будучи в отъезде, никак не мог знать, что сын Миччике сломал ногу. Поэтому был убежден, что у него нет алиби.

– Так что Миччике верно заметил: Спиталери хотел его подставить. Вопрос в том, зачем.

– Может, он считает, что в этом деле замешан Дипаскуале? А для Спиталери куда ценнее Дипаскуале, который кучу всего про него знает, чем простой работяга вроде Миччике.

– Пожалуй.

– Ну что, вызываю опять Дипаскуале?

– Что за вопрос?

Так в игре появился новый игрок – прораб.

Отправившись, по обыкновению, пообедать у Энцо, комиссар задержался у будки Катареллы, который тут же вытянулся в струнку.

– Вольно. Что там в итоге с вентиляторами?

– Нету нигде, синьор комиссар. Даже в Монтелузе. Дня через три-четыре, говорят, подвезут.

– За это время мы уже до костей прожаримся.

Катарелла проводил его до дверей и остался стоять на пороге.

Стоило Монтальбано открыть дверцу машины, как оттуда дохнуло таким жаром, что он не нашел в себе мужества сесть за руль. Лучше, наверное, дойти до траттории пешком – всего-то минут пятнадцать – и держаться, разумеется, теневой стороны. Он сделал несколько шагов.

– Синьор комиссар! Вы что, пешком пойдете?

– Да.

– Погодите минутку.

Катарелла вернулся в здание и вышел, размахивая зеленой кепочкой с козырьком наподобие бейсболки. Протянул Монтальбано:

– Вот, наденьте, это вам голову прикрыть.

– Да перестань!

– Синьор комиссар, вас удар хватит!