Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Он должен вернуться.

Он сказал, что вернется, и она поверила ему.

Но снаружи она опять чувствовала себя незащищенной.

Незащищенной и уязвимой.

Внутри стены держали, несмотря на слова. Те просачивались внутрь и вопреки тому, чего она боялась, они усиливали ее защиту, окутывали ее защищенностью.

Но снаружи. Комната, в которой она лежит, слишком светлая для того, чтобы в ней спрятаться.

Покрывало слишком тонкое для того, чтобы скрыть ее.

Так многие могут увидеть ее, лежащую посреди кровати.

Посреди комнаты.

Она слишком заметна. Ее слишком легко найти.

Но приехала мама. В точности как обещал мужчина, который ее спас. Она хорошо пахнет. Хотя она горячая и потная.

Она позволила себя обнять.

Стало немного лучше.

Но она по-прежнему видна. Мама не сможет защитить ее.

Она не сможет защитить маму.

Она не смогла защитить даже Фреда, а он был меньше.

Никто не сможет защитить их двоих, если это опять произойдет.

Никто.

Надо надеяться, что он вернется.

Мужчина, который спас ее.

Себастиан.

Он отправил Денниса за бумагой для рисования и фломастерами. Пока тот отсутствовал, Себастиан позвонил Ванье и рассказал ей о последних новостях. Она расстроилась из-за того, что Николь по-прежнему не говорит, несмотря на встречу с мамой.

— Они сейчас одни. Я решил их ненадолго оставить и посмотреть, будет ли разница.

— А что нам делать в противном случае? — скептически спросила она.

— Тогда потребуется больше времени. Но я собираюсь предложить ей порисовать.

— Порисовать?

— Это классический метод. Так бывает легче справляться с тяжелыми воспоминаниями. Рисовать то, что довелось пережить.

Ванья засмеялась. Горьким смехом.

— Значит, нам остается надеяться на то, что десятилетней девочке захочется немного порисовать?

Себастиан понимал ее раздражение. Ему самому хотелось, чтобы дело обстояло чуть проще.

— Да. Или у тебя есть другие предложения?

Ванья немного помолчала. Себастиан к этому времени уже знал ее достаточно хорошо, чтобы знать наверняка, что она подыскивает какую-нибудь язвительную реплику. Какую-нибудь хлесткую фразу, которая дала бы ей возможность почувствовать себя умной. Похоже, она ничего не придумала.

— Ладно, позвони мне, если что-нибудь произойдет, — только и смогла сказать она после долгой паузы. После чего положила трубку. Себастиан засунул мобильный телефон обратно в карман и дошел до угла, чтобы посмотреть, не идет ли Деннис.

В коридоре царила пустота. Денниса нигде не было видно.

Ну конечно, этот парень не в силах даже принести пару мелков. Себастиан раздраженно вернулся к палате Николь, осторожно приоткрыл дверь и заглянул. Внутри мать и дочь сидели так же, как он их оставил. Вплотную друг к другу.

Заслышав приближающиеся шаги, он закрыл дверь. Деннис не торопясь шел в компании Фредрики. Он нес блокнот для рисования и упаковку цветных фломастеров.

— Вам понадобилось идти вдвоем, чтобы принести это? — ехидно спросил Себастиан.

Деннис покачал головой.

— Она здесь, чтобы сменить меня. Я возьму ночное дежурство.

Себастиан взял у Денниса блокнот и яркие фломастеры и повернулся к Фредрике.

— Хорошо, никого не впускай. — Фредрика кивнула в ответ. Ничего большего он и не ожидал, она была одним из наименее общительных людей, которых ему доводилось встречать.

Мария и Николь посмотрели на него, когда он открыл дверь и снова вошел в палату. Он ободряюще улыбнулся им.

— Это всего лишь я, — дружески сказал он.

Себастиан положил блокнот и фломастеры на кровать перед Николь.

— Николь, ты любишь рисовать?

Перед тем как продолжить, он оставил место для ответа, хотя знал, что его не последует.

— Иногда бывает приятнее рисовать, чем говорить. Но, возможно, ты этого не любишь?

— Она обожает рисовать. Не так ли, солнышко? Ведь ты любишь рисовать? — призывно вставила Мария, казалось, более чем охотно стремившаяся поддержать попытку Себастиана.

— Я положу блокнот здесь, и ты сможешь воспользоваться им, когда будет желание. — Николь смотрела на лежавшие перед ней принадлежности, но прикоснуться к ним не пыталась. Себастиан повернулся к Марии.

— Я поговорю с больницей, чтобы вас оставили ночевать вместе с Николь.

— Спасибо.

— И вы должны сообщать, если вам что-нибудь потребуется. Еда, напитки, сменная одежда и тому подобное. Важно, чтобы вы не пренебрегали собой.

Она благодарно кивнула.

— Спасибо, я хочу лишь получить обратно дочь. Такой, как она была.

— Получите, только не отчаивайтесь.

— Я не отчаиваюсь.

— Отлично. Поскольку вы самый важный человек в ее жизни. Поэтому вы должны говорить мне, если вам что-нибудь понадобится.

Мария посмотрела на него с благодарностью. Себастиан не мог не признать, что, когда самый жуткий стресс отпустил и она смогла начать расслабляться, выглядела она довольно неплохо. Он знал, что уже произвел хорошее впечатление. Спокойствие и надежность в экстремальных ситуациях большинству кажутся привлекательными. К тому же он спас ее дочь. Если так будет и на этот раз, то уже не впервые благодарность перейдет в физическое влечение. Он посмотрел на нее с нежностью.

— Спасибо, — слабо ответила она.

— Не стоит благодарности.

Угловым зрением он увидел, что Николь подтянула к себе блокнот и начала рисовать.

— Что ты рисуешь, Николь?

Девочка повернулась к нему и показала ему верхний лист. Она только начала, но он сразу увидел, что это.

Желтая машина с зелеными прямоугольниками.

Задние дверцы открыты.

Он узнал ее.

— Здорово. Это скорая помощь, в которой мы с тобой ехали? — спросил он. Она повернула блокнот к себе и продолжила рисовать. Мощная фигура в зеленом плаще, которая кого-то несет.

Николь явно талантлива. Он сразу увидел, кто это.

— Это я?

Николь подняла взгляд. Ему показалось, что он увидел в ее глазах «да». Она склонилась над рисунком и опять взяла фломастер. Быстро нарисовала что-то на фигурке на руках у Себастиана.

Большие глаза.

Рта нет.

Она.

Себастиан ехал из больницы в несколько приподнятом настроении.

У Николь хорошая образная память. Конечно, рисунок, изображавший ее саму и Себастиана, был простеньким, но там присутствовало на удивление много точных деталей.

Татуировки у одного из санитаров.

Коричневые низкие ботинки Себастиана.

Полицейская машина, стоявшая чуть в стороне от скорой помощи.

Это был хороший знак, и они с Марией решили, что завтра продолжат.

Тем не менее, придя к себе в гостиничный номер, он чувствовал себя усталым и разбитым. Он прилег на кровать и задремал, но его разбудил настойчивый стук в дверь.

Себастиан подсчитал, что между тем, как он открыл дверь, и тем, как Торкель начал его ругать, прошло максимум три секунды. Никакой приветственной фразы. Просто два быстрых шага в комнату. Себастиан не успел даже спросить, что ему надо. Торкель сразу накинулся на него.