Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Вместе с тем, Ванья сознавала, что все их версии требуют тщательной проверки и что пришла пора предъявить компании «FilboCorps» данные, свидетельствующие о том, что убийства в Турсбю могут быть связаны с планами строительства шахты. А ведь есть еще Стефан Андрен, проживающий в Лондоне, который тоже владеет землей в интересующем их районе. Он прилетает в Стокгольм из Осло вечером и обещал позвонить ей. Но первой на повестке дня значится компания «FilboCorps». Они с Себастианом должны быть там через тридцать минут.

Ванья припарковала машину во втором ряду перед домом Себастиана на Грев-Магнигатан, набрала код на входной двери и побежала вверх по лестнице, чтобы забрать коллегу. Она чувствовала, что, пожалуй, слишком сурово разговаривала с ним по телефону, но он здорово облажался. Никто не заставлял его лезть в постель с Окерблад. Он заслужил, чтобы его отругали. Однако она понимала, что если хочет добиться от него пользы, необходимо успокоиться, иначе остаток дня он будет вести себя, словно обиженная примадонна. Толку от этого не будет, а у них много дел.

Ванья одним махом преодолела три ступеньки. Позвонила в его дверь. Себастиан открыл быстрее обычного.

— Привет, можем ехать в любую минуту, — сказал он, впуская ее в квартиру.

Ванья вошла в прихожую. Пахло кофе и тостами. По-домашнему и неожиданно. В конце коридора открылась дверь, и из ванной вышла женщина в халате. Ванья уже собиралась отпустить язвительное замечание, но тут узнала ее.

Мария Карлстен. Мать Николь.

Из кухни навстречу ей вышла Николь в пижаме. Молочные усы и недоеденный бутерброд в руке.

— Что они здесь делают? — прошептала Ванья Себастиану, когда мать и дочь ушли на кухню. Себастиан посмотрел на нее с удивлением, словно она задала странный вопрос.

— Они здесь живут. Квартира в Фарсте была скомпрометирована. Мы решили, что это самое надежное место.

— Кто это решил?

— Торкель и я, так что тебе незачем фантазировать, будто я придумал это сам, — ответил он. В его голосе слышалось нечто оборонительное, было очевидно, что он вовсе не намерен обсуждать, подобает ли этой маленькой семье находиться на его кухне.

Ванья опешила. Она представления не имела о том, что мать с дочерью живут у Себастиана. Почему она не в курсе? Торкель не доверяет ей или просто хотел избежать ее возражений?

— Мы с Николь тут сделали кое-какие успехи, — продолжил Себастиан, словно прочитав ее мысли. — Спокойная домашняя обстановка пошла на пользу.

— Это хорошо, — произнесла Ванья, действительно так думая. Николь у них потенциально единственный свидетель. — Что за успехи? Ты можешь о них рассказать?

— Конечно.

Себастиан жестом пригласил Ванью в кабинет. Когда они проходили мимо кухни, Ванья бросила туда взгляд. Мама с дочкой, похоже, удобно устроились там и завтракали. Видимо, Себастиан прав. Его квартира больше подходит для десятилетней девочки, которой требуется отдохнуть и обрести покой, чем временное жилье полиции. Оно лишено индивидуальности и уюта.

Они вошли в кабинет, и Себастиан закрыл дверь. Потом подошел к забитому книгами стеллажу и достал лежавшую поверх рядов книг пачку бумаг.

— Николь нарисовала их вчера.

Он принялся медленно показывать Ванье рисунки. По одному. Она увидела девочку в лесу. Себастиан заменил рисунок.

— Ты, наверное, помнишь, я говорил, что она движется в обратном направлении. К главному моменту. Так и есть. В Турсбю была картина перед пещерой, потом пещера. Теперь она в лесу.

Рисунки оказались очень экспрессивными. Яркие цвета. Ванью сразу поразило то, как талантливо Николь умеет выражать свои впечатления. Детские мазки усиливали ощущение беззащитности. Огромный лес казался действительно угрожающим. Нарисованная маленькая девочка — одинокой. Из рисунка в рисунок Ванья ощущала бегство.

— Здесь мы подходим к дому. На краю. Видишь?

Ванья кивнула. Он прав. Она узнала тот белый дом. Дом Карлстенов.

Себастиан протянул ей последний рисунок.

— Это она нарисовала сегодня ночью. Марии я его еще не показывал.

Ванья увидела тело с каштановыми волосами, окруженное кровью, и поняла почему.

— Значит, она все видела?

Себастиан кивнул. Ванья посмотрела на него. Пораженная.

— Должна сказать, отличная работа.

— Будет больше. — Себастиан подошел к стеллажу и, перевернув рисунки, положил их обратно на книги. — Она еще не закончила.

— Надо признать, ты оказался прав. Похоже, хорошо, что она здесь, с тобой, — продолжила Ванья, несколько более примирительным тоном, чем собиралась. Но в данный момент она им даже слегка восхищалась.

— Спасибо.

— Хотя, когда я их здесь увидела, мне это показалось немного странным.

— Понимаю. Я здорово опростоволосился с Малин, — признал Себастиан. Ванья почувствовала, что слегка улыбается.

— Мягко говоря. Сейчас Торкель в нее вцепится.

— Вы нашли ее брата? Как его там зовут?

— Тумас Нурдгрен. Нет, он куда-то подевался с момента убийств. Его никто не видел. Думаю, Торкель объявит его в розыск.

Себастиан тоже чуть игриво улыбнулся ей.

— Но он имеет личную привязку к Карлстенам, ему за тридцать, и он знает окрестности?

Ванья кивнула.

— Социально адаптирован, даже состоял с какой-нибудь женщиной в отношениях, и все спланировал заранее. Верно? — самоуверенно продолжил описание Себастиан.

Ванья поняла, к чему он клонит.

— Да, он вписывается в твой психологический портрет преступника, — сухо подтвердила она.

— Мне просто хотелось услышать это от тебя.

Она покачала головой и даже усмехнулась. Он открыл дверь и вышел в длинную прихожую.

— Пошли? — спросил он. — Несколько часов я могу отсутствовать.

Ванья кивнула в ответ.

— Всегда лучше быть вдвоем. Начнем с «FilboCorps».

Себастиан прошел на кухню и попрощался с Николь, погладив ее по голове.

— Мне надо немного поработать, но я скоро приду. — Николь смотрела на него с некоторым отчаянием, но под конец кивнула. Он обратился к Марии: — Если что, звоните. Никому не открывайте.

Ванья смотрела на троицу на кухне. Она внезапно задумалась, не позволить ли ему остаться. Возможно, он принесет больше пользы здесь, с Николь. Однако что-то во всей этой истории ее настораживало. Ситуация казалась не совсем здоровой. Себастиан действовал не только как следователь. Когда Ванья смотрела на них, у нее возникало ощущение семьи. Папе надо идти на работу.

— Николь действительно тебя любит, — сказала она Себастиану, когда тот вернулся. — Похоже, она тебе доверяет.

— Да, наверное, единственная во всем мире, — честно ответил он.

Ванья покачала головой. Так типично для него. Усматривать чересчур много в каждой ситуации.

— Она ребенок, Себастиан. Ребенок, получивший травму. Она нуждается в тебе, но она не знает тебя, — сказала она чуть резче и откровеннее, чем ей, возможно, хотелось.