Мария Тович - Сова плавает баттерфляем

Паша глядит на меня с опаской. За окном стемнело. Стеклянные стены кафешки похожи на иллюминаторы батискафа, который угодил в беспросветную тьму морской пучины. Буря гонит белые хлопья наискосок и вниз. Стёкла дрожат. Новых посетителей будто ветром вталкивает внутрь. В небольшом баре набилось столько народу, что даже самым стройным официантам трудно протолкнуться.

– Вы знали, что она собирается убить себя? – спросил Паша, в его тоне почувствовалось осуждение.

Я медлю. Взвешиваю слова.

– Однажды Мира заикнулась, что у неё появлялись подобные мысли. Так, мимоходом проговорилась. Бормотала, как в забытьи. Забыла уже после чего. А нет, вспомнила. Она нашла на домашнем компьютере базу с девушками. Оказывается, Стас искал их в соцсетях, сохранял по несколько фото каждой. Эдакая база моделей на вкус и цвет. Когда Мира простодушно спросила его, зачем он это делает, устроил скандал. Обвинил в шпионаже, недоверии, снова перевернул всё с ног на голову и сделал её виноватой.

Паша поднял брови и покачал головой.

Да, парень, я тебе и не такое рассказать могу.

– Вот тогда она и обмолвилась о том, что жить больше не хочет. Мира даже где-то раздобыла сильное снотворное.

– Но она ведь не отравилась, а спрыгнула с моста.

– Да, слава богу, лекарствами она не воспользовалась.

На лице у Паши нарисовалась странная гримаса, он уставился в пол и скривил рот в грустной улыбке:

– Когда мы проходили в десятом классе «Анну Каренину», Алла Георгиевна, учительница литературы, попросила высказаться о том, как мы относимся к главной героине романа. Все девчонки несли какую-то чушь про несчастную любовь, про бурю чувств у безутешной женщины, которая не смогла справиться со своей трагедией. Они жалели Каренину, были на её стороне. Мира же встала и ответила, что героиня ей противна: сначала изменила мужу – достойному человеку, потом наплевала на ребёнка и бросилась под поезд. Мира сказала, что такой поступок ни о чём, кроме как об эгоизме и зацикленности на своей персоне, не говорит. Вот так она считала…

В глазах защипало. Я понимаю, что тоскую по Мире-подростку. По юной девушке, чьё взросление пропустила. Жаль, что я не знала её. Девчонки в этом возрасте такие трогательные. Сколько тем мы могли бы обсудить… Она наверняка нуждалась во мне тогда. Но сейчас я нужна ей не меньше.

Паша скручивает салфетку в тугой валик. Тёплые воспоминания сменились горькой реальностью, он снова выглядит мрачным и напряжённым.

– Не понимаю… Как она могла? Если вы готовили план побега, то зачем она покончила с собой? Ещё и сына…

– Это была моя идея.

Помню, как мне в первый раз дали её подержать на руках. Тугой батон из пелёнки, в котором кривится маленькое красное личико. Она быстро успокоилась. Засопела крошечным носиком. Когда держишь младенца, мир перестаёт казаться страшным. Он по-прежнему огромный и опасный, но ты становишься сильней. Потому что теперь ты – целый мир для новорождённого. Твоим рукам доверили новую жизнь, и, значит, ты куда выносливее, чем думаешь.

Вот и сейчас… я испытывала подобное забытое чувство, я чувствовала ответственность за сестру и должна была вывести её из темноты на свет. Ведь никто, кроме меня, не мог помочь Мире, а её собственная воля была настолько подавлена, что ей не хватало решимости.

Я придумала план.

Нам надо было убедить окружающих, что человек спрыгнул с моста. Но как? Наверное, необходимо найти очевидцев, которые дадут показания. И важно, чтобы свидетели верили в то, что они говорят.

Выбор пал на тебя.

В первый раз Виталина позвонила тебе и сообщила, что горит ларёк. Я тут, конечно, ступила немного… Но что сделано, то сделано. Мы не сразу до тебя дозвонились. Сначала ответила девушка, потом какой-то капитан Мишин. Пришлось два раза сбрасывать звонок.

Я даже растерялась, когда ты наконец ответил и представился. Заволновалась и перепутала, что должна сказать. С перепугу ляпнула, что ларёк не разрисовали, а подожгли. В итоге пришлось заплатить пару косарей каким-то мальчишкам, шатающимся по округе, за то, чтобы они не рисовали граффити, как было запланировано, а развели огонь под крыльцом ларька с армянской выпечкой.

– Грузинской, – поправляет меня Паша.

– Вот. Тебе хорошо знаком этот ларёк. Ты не мог не заметить и того, что сообщение обогнало преступление на двое суток. Паша, ты ведь веришь в мистику?

Он смущённо прочищает горло, откашливается:

– В смысле? Я вообще-то в магов и фей не верю.

– Правильно. Возраст уже не тот. Но Мира мне рассказала, что в детстве ты верил в привидений, перед контрольными в школе съедал цветок герани и соблюдал кучу суеверий, которые должны были помочь тебе справиться с разными сложностями. Даже рассказала историю, как ты чёрного кота два квартала преследовал.

– Какого кота?

– Ну, в школе ещё. Вы на контрольную торопились. И вам дорогу чёрный кот перешёл. Забыл, что ли? Ты схватил Миру за руку и побежал коту наперерез. Хотел ему в отместку дорогу перейти, чтобы разрушить действие приметы. А кот вас увидел и дал дёру. Вы за ним гнались, пока в итоге не загнали в угол. Потом торжественно прошествовали перед ним и рванули в школу. К звонку на урок не успели. Но учитель заболел, и контрольную отменили. Так что ваше опоздание никто не заметил. А ты потом уверял, что, если б кота не догнали, не исправили бы судьбу, тогда бы точно учитель пришёл, а вас бы наказали.

– Вспомнили тоже.

– Все мы родом из детства.

– Вообще-то в полиции много кто суеверный, – выпрямил спину Паша. – Патрульным, например, не желают спокойного дежурства. Иначе обязательно случится какой-нибудь форс-мажор: или сумасшедший с ружьем по улице будет разгуливать, или медведь из леса в город забредёт. В общем, стоит только сказать, пусть у тебя сегодня будет спокойная смена, так точно приключится какой-нибудь трэш.

– Вот нам и нужна была твоя мнительность, и ты не подвел. Признайся, после второго звонка Виталины ты уже ждал, что на Михеевском мосту что-то произойдет?

– Я всё равно не понимаю, зачем я вам был нужен.

– Во-первых, вынести вещи Миры из дома и спрятать их на время в ячейке.

– Она не могла это сделать сама или попросить тебя?

– Нет. Каждый шаг Миры отслеживался. Даже на массаж она ходила по-настоящему, вставала у кабинета врача и вместо сеансов разговаривала со мной. Я не успевала забрать её вещи в этот день. И потом, мне тяжёлое поднимать нельзя. Решено было попросить тебя. Но на этом твоя роль не заканчивалась.

Ваня должен был приехать в город с утра. Но на окружном шоссе он попал в пробку и отклонялся от графика часа на полтора. Я нервничала. Если Ваня не успеет к назначенному времени, весь план провалится.