Лана Прозак - Очищение

– Да, мы его знаем, он работает у нас, – говорил тот, что пониже ростом и с сединой на висках. – Он должен был сегодня выйти заливать стол эпоксидкой, но не пришёл.

– Вы пытались с ним связаться?

– Да, мы ему звонили, но телефон выключен всё утро. А что случилось?

– Мне нужно с ним поговорить… срочно. Может быть, вы знаете его друзей или людей, с кем он близко общался? У вас есть их контакты?

– Жень, ты не знаешь, с кем Кириллович общался?

– Нет. Андроник, ты же его нанял, – высокий парень с густой длинной чёрной бородой, который до этого момента стоял молча, лишь изредка пожимая плечами, теперь решил заговорить. – Он вроде непьющий, но и неразговорчивый, всего пару месяцев у нас работает. Так что… Пока времени поговорить по душам у нас не было. А у меня девушка тоже в полиции работает, – сам не ожидая от себя, добавил молодой человек. – Не знаю, зачем я это сейчас сказал, – парень покраснел и застенчиво засунул руки в карманы джинсовых брюк.

– Ну, передайте вашей девушке мои соболезнования. Если Сергей Кириллович сегодня или в ближайшие дни свяжется с вами, обязательно сообщите мне, – Ева протянула визитку тому, что пониже ростом. – Это важно.

– Хорошо. Конечно. Может, хотите чай или кофе?

– А я похожа сейчас на человека, который хочет чай или кофе? – ответом на агрессивную реплику Тайновой стало смущённое молчание парней. – Спасибо за информацию, буду ждать от вас звонка. Уверяю: это очень важно.

– Конечно.

Когда Ева направилась в сторону выхода с автобазы, она услышала несколько прощальных фраз от молодых людей:

– Надеюсь, Инга на своей работе не превратится в такую же овцу.

– Надейся.

Никто ничего не знал. Она обзвонила все телефонные номера, которые ей предоставил вахтёр с первой работы, но никто ничего не слышал о Сергее и не видел его. Это был тупик. Ниточка оборвалась, и в этом была виновата только она.

Танюша не успела сказать Тайновой, что её ожидают в кабинете. Точнее, она успела, но Ева и так об этом знала, поэтому не дала ей договорить. Она распахнула дверь и с порога произнесла:

– Если у вас хорошие новости, то у меня плохие.

– Он не нашёлся?

– Нет. И есть два варианта: либо он гниёт у себя в квартире, либо в ближайшей канаве.

– Почему вы всегда такая мрачная, следователь Тайнова?

– Голова, не переживай, ты ещё привыкнешь, все привыкают. Просто обычно я говорю правду.

– Лучше бы в этот раз вы ошибались.

– Лучше бы… и давай на «ты». Что у вас?

– Поступил звонок от хозяйки квартиры, которую снимала Светлана, что приходил странный молодой человек, спрашивал про убитую. Хозяйка проявила бдительность и расспросила его, откуда он знает жертву. Тот сказал, что Светлана периодически покупала цветы в ларьке, где он работает. Они подружились, и тут она пропала, а он решил проверить, цитирую: «Всё ли с ней в порядке». Хозяйка квартиры посоветовала ему связаться с нами. Он не связался, а она не спросила, где этот цветочный магазин находится. Пробиваем все цветочные ларьки в округе.

– Цветы? Для кого? А у тебя что, Зобов?

– Я ребят поторопил. Хорошо так поторопил. Короче, они взломали страничку в социальной сети последней жертвы, а там переписка с неким «скромным наблюдателем» – это ник парня шестнадцати лет. Так вот, там они обсуждали, как надо над животными издеваться, что больше доставляет удовольствия, что меньше, но это не самое важное. Два месяца назад состоялась переписка с этим самым парнем, где наша жертва пишет… Давай лучше сама. Вот, у меня распечатка, – Ева взяла из рук Зобова белый листок с напечатанным текстом и начала читать вслух:

«Представляешь, батя совсем сбрендил. Как-то привёл меня в какой-то кружок идиотов. Там чувак такой в странном костюме, что-то типа как в фильмах американских, такой весь улыбается, разговаривает. Ну, там конфеты везде, кола, даже алкоголь был, вино вроде. Это типа батя увидел, как я кота убил, решил, чтобы я с чуваком этим побазарил, он на путь истинный бы меня настроил, а этот чувак тааааакой крутой. Он мне совсем другое сказал, такое сказал, что я понял, что всё я правильно делаю. – А что он тебе сказал-то? – Да это не важно. Просто крутой он. Бывают такие челы… всех понимают типа. Не, ну батя у меня реально ненормальный, задолбал реветь по ночам, всё никак не успокоится. Лаааадно, ты сегодня кого того самого?»

– Всё, – Зобов забрал листок из рук Евы. – Дальше опять размышления о садизме.

– То, о чём мы с тобой и говорили. Он умеет расположить к себе кого угодно. Голова, ты в курсе?

– Да. Мы продолжаем прорабатывать всех бывших насильников и обитателей сумасшедших домов, сейчас сузили круг, добавили строку «фанатичная религиозность» в выборке, но, мне кажется, это тупик.

– Мне тоже так кажется. Он организован, и точно не попадал под внимание работников психбольниц, и, я уверена, ни разу не подозревался в изнасилованиях. Он долго лелеял свой план и только сейчас начал воплощать его в жизнь. Он умён, и он контролирует себя настолько, насколько может.

– У нас нет зацепок, кроме этого «цветочного» парня. Всех проверили. Институт перевернули, друзей сто раз обошли. В компьютере ничего, выписку звонков и СМС ждать ещё сто лет. Будем искать этого парня.

– То же самое и с моим спортсменом. НИ-ЧЕ-ГО. Мы выяснили, что в тот вечер он не пользовался проездным в метро, если и пошёл на встречу с убийцей, то пешком. Голяк. Я свяжусь с ребятами. Посмотрим, что можно разузнать. Прекрасное воскресенье. Вам не кажется? Мы не спим, не едим, не отдыхаем, а у меня ещё и похмелье. Когда найду этого урода, лично ему шею сверну, – Зобов размял шею, и она захрустела.

– Голова, как семья? – Ева решила не обращать внимания на очередной выплеск эмоций у Зобова и обратилась к Голове. Он выглядел очень встревоженным.

– Дочь под домашним арестом, лучше не спрашивай.

– Это не поможет.

– Зато жить будет.

– Хорошо. Все знают, что делать.

Сколько прошло времени? Сколько недель, дней, суток, часов, минут, секунд? Сколько? Когда она впервые увидела труп молодой девушки, так аккуратно лежащий на холодной серой почве с еле заметной, ещё только пробивающейся порослью молодой травы? Как давно она увидела белую окоченевшую кожу юной, только сформировавшейся девочки, у которой была вся жизнь впереди? А как давно она увидела изуродованное тело двенадцатилетнего мальчика? Как давно? Сутки, двое суток назад? По её ощущениям все эти события происходили в одно время, в одной плоскости другой параллельной вселенной – недавно и одновременно очень давно. Целую жизнь назад. Ева забыла, что она болеет, что ей нужно принимать лекарства. Или она их принимала? Когда она последний раз их принимала? Недавно или очень давно? Всё это было не важно! Она забыла про боль, про усталость, про кошмары. Она хотела лишь одного: не дать возможности убийце дописать букву «И».