Лана Прозак - Очищение

Тайнова не замечала, как уже две минуты кто-то настойчиво звонит в дверной звонок. Она совсем потеряла счёт времени, углубившись в мир своей собственной мрачной реальности. Но и человек за дверью не собирался сдаваться, без устали нажимая на белую кнопку.

Очнувшись, Ева бросилась к входной двери и силком затащила Зобова в гостиную.

– Зобов, у тебя есть такие вещи, о которых ты не можешь или не хочешь говорить, которые лучше скрывать от знакомых?

– Эмм… – это всё, что сейчас смог сказать Зобов, стоя посреди комнаты, от потолка до пола увешанной фотографиями и выписками из отчётов по делу, которое они расследовали. В грязных ботинках, мокрой от дождя куртке и с жёлтым пакетиком в руках он с опаской смотрел то по сторонам, то на огромную карту города, громоздко висящую посреди всего этого кошмара.

– Иногда, Зобов, иногда нужна ещё жертва, чтобы стал виден смысл поступков убийцы. И эта жертва становится тем самым звеном, которое скрепляет в единую цепь до этого разорванные куски. Так у тебя есть секреты, о которых ты боишься рассказать?

– Ну… Да…

– А если они тяготят тебя настолько, что уже невозможно молчать? Чувствуешь, что можешь сойти с ума, если кому-нибудь всё не расскажешь? К кому ты пойдёшь, с кем поделишься?

– У меня есть один прекрасный бар, там такой душевный бармен, я обычно к нему хожу, – Денис пожал плечами.

– Зобов! – с нескрываемой агрессией крикнула на растерянного гостя Ева. – Ты можешь быть серьёзным?!

– Серьёзным? – перебил Денис. – Серьёзным? Да я вообще не понимаю, что происходит. Я битые десять минут стоял у входной двери, пытаясь до тебя дозвониться, а потом ты с видом полоумной неврастенички втащила меня в комнату, стены которой увешаны фотографиями расчленённых тел и которая по внешнему виду больше похожа на место обитания маньяка-садиста, говоришь какую-то философскую ересь и просишь меня быть серьёзным? Нет, про тебя поговаривают, что ты не в своём уме, но чтобы настолько. Ты при каждом деле устраиваешь у себя дома своеобразный склеп?

– Да. А ты нет?

– Нет. Наверное, я ещё не достиг твоего уровня «гуру».

– Всё приходит с опытом.

– Так, капитан Тайнова, может, объяснишь, о чём ты сейчас говорила?

– Конечно, – нахлынувший азарт постепенно отпускал, – если ты объяснишь мне, что лежит у тебя в пакете.

Денис достал находившийся там предмет с одноразовыми стаканчиками и водрузил всё на маленький журнальный столик, на котором лежал ноутбук.

– У тебя свои методы работы, у меня свои. Это литровая бутылка виски. И я буду её пить в независимости от того, нравится тебе это или нет.

– Думаю, тебя редко люди в гости приглашают с такими заявлениями. Но мне всё равно.

– Ты будешь?

– На меня алкоголь не действует, но могу тебя поддержать.

– В смысле не действует? – удивлённо подняв брови, уставился на Еву гость.

– Я не пьянею, не знаю, почему, вот такая вот аномалия. Можешь раздеться и разуться. Я налью нам выпить.

Пока Тайнова разливала алкоголь по пластмассовым стаканчикам, Зобов уже успел снять верхнюю одежду и разуться. Он, не спрашивая разрешения, сел в кресло и повернул к себе ноутбук.

– Я подумал, что если сегодняшний вечер мне предстоит потратить на разглядывание фоток незнакомой мне девушки, то лучше это делать с алкоголем. Так, а что там с «вещами», о которых мы не говорим близким?

Ева протянула стакан Зобову и, отпив глоток из своего, начала рассказывать:

– После того как мы покинули квартиру отца четвёртой жертвы, меня не покидало ощущение, что я что-то забыла. И это чувство словно разъедало меня изнутри. Я пообщалась с продавцами того магазина, в котором семья обычно покупала продукты, и выяснила, что хлеб мальчик всё-таки купил, его опознал один из кассиров. Мальчик вышел из магазина, и тут его след обрывается. Когда я запросила видео с камеры наружного наблюдения, то оказалась, что она сломана и её ещё не успели починить. Думаю, что и не пытались. Всё как всегда… – Ева сделала ещё один глоток и продолжила: – Но это не имеет отношения к данному разговору. Так вот, когда я вернулась домой, то всё никак не могла понять, где наш убийца мог познакомиться с жертвами, как он вошёл к ним в доверие. И тут я вспомнила, о чём забыла рассказать. Сегодня мне звонила сестра первой жертвы, – Ева указала рукой на фотографию «Георгина», – и выяснилась одна очень важная деталь. Светлана уехала из города и перевелась в другое театральное училище тогда, когда сестра застукала её со своим мужем в постели, – от услышанных слов Зобов чуть не поперхнулся, но быстро взял себя в руки и продолжил внимательно слушать. – И, как я поняла, родители знали об этом, но молчали. При допросе они умолчали об этом весьма неудобном инциденте. А зачем рассказывать? Верно? Как это повлияет на расследование? Безобидная недосказанность, черт бы её побрал, – Ева замолчала. Пытаясь собрать все свои мысли, она посмотрела на карту, в то время как звенья из догадок в голове складывались в одну крепкую цепь мотива преступления.

– Весь вечер я смотрела на фотографии жертв, вспоминала все известные нам факты из их жизни. Я всё никак не могла понять, что их связывает, где столь разные люди могли встретиться с ним… И тут поняла… У них у всех есть секреты, есть вещи, о которых они не могли поговорить с друзьями или близкими. А к кому мы идём, когда нам хочется высказаться?

– Психотерапевты, священнослужители или…

– Или любой незнакомый человек, который мог притвориться психологом или священником. Который обладает харизмой, который умеет располагать к себе людей, который на невербальном уровне чувствует червоточину в душах своих жертв, – Ева встала с дивана и подошла к карте. – «Он мягкий и чистый, в глаза мне посмотрит и нежной ладонью грехи мои смоет. В глазах его я вижу свет, Иисус придёт, спасенье есть».

– Они грешники, – Денис повторил действия Тайновой и тоже подошёл ближе к стене. – Первая жертва, как стало известно, спала с мужем сестры. Прелюбодеяние, или как там?

– Жертва номер три, Егор, был гомосексуалистом. В глазах религиозных фанатиков это грех. Последний убивал и издевался над животными, возможно, будущий убийца людей. Они рассказывали ему о страданиях, мучающих их души, а он, ведомый неутолимым желанием и больной фантазией, в это время вынашивал план их убийства.

– Подожди, – Зобов сделал несколько шагов назад. – А вторая жертва, что скрывала она?

– Боюсь, мы этого не узнаем, но она писала недвусмысленные стихи, которые я сейчас процитировала. Они были где-то здесь… Вон там, около фотографии, почти на стыке стен.

Зобов подошёл ближе и, всматриваясь в развешанные клочки бумаги, прочитал вслух несколько строчек: