Лана Прозак - Очищение

– В глазах его я вижу свет, Иисус придёт, спасенье есть. Иисус придёт… Иисус… Буква «И»… Треугольник…

– Что? – Ева с изумлением смотрела на напарника, который в неведомом порыве бросился, перепрыгнув через диван, на другой конец комнаты и уставился на карту, словно молитву повторяя одну и ту же фразу: «Треугольник».

– Треугольник! Помнишь, мы говорили про равносторонний треугольник, про то, как были расположены найденные жертвы на карте? Так вот! Это не треугольник! Надо перевернуть карту.

Зобов снова перепрыгнул через спинку небольшого обшарпанного дивана, подбежал к карте и стремительно снял все гвоздики со стены.

– Ну давайте же, Ева Александровна, помогите мне.

– Как ты? Это не треугольник, – повторила Ева, – это буква «И». Пока ещё не дописанная буква «И». Этот ублюдок телами жертв хочет написать имя «Иисус». Я была права насчёт тебя, Зобов! Была права!

– Это тот самый момент по закону жанра, когда мы должны наброситься друг на друга со страстными поцелуями.

– Что? – Ева на секунду отключилась и не расслышала последней фразы Дениса.

– Ничего. С юмором дела обстоят всё так же плохо. Давай перевернём карту, – немного покраснев, но всё так же сосредоточенно, Денис продолжил убирать гвоздики со стены.

Это занятие оказалось сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Большая неповоротливая карта наотрез отказывалась прикрепляться к стене в неудобном для себя положении, но спустя несколько десятков минут она всё-таки сдалась под натиском двух следователей и расположилась так, как им было угодно.

– Если наши предположения верны, то следующую жертву он должен оставить приблизительно здесь, – Тайнова водрузила новую кнопку на карту. – Это мой район, нужно удвоить патрули. Если мы не сможем предотвратить смерть следующей жертвы, то, возможно, сумеем поймать его на месте.

– У меня каша в голове, – после проделанной работы Денис изрядно вспотел и теперь сидел на спинке всё того же дивана, попивая из стакана виски. – Итак, что мы в итоге имеем? Разыскиваемый убивает своих жертв, считая их грешниками, но при этом с точностью копирует почерк других серийных маньяков. Возможно, жертвы сами обратились к нему за помощью. Так кто он? Священник… Даже думать об этом мерзко. Но точно не психолог, люди нашего менталитета редко обращаются к психологам, считая, что в таком случае их сразу запишут в ряды психов.

От этих слов Тайнова слегка поёжилась: она сама нередко так говорила, но из других уст такие выводы звучали действительно смешно.

– И не священник, – вторглась в монолог Ева. – Хоть сейчас походы в церковь снова становятся модными, но я не думаю, что это кто-то из священнослужителей, и точно не из православных. Ты видел, как в православных церквях проходят исповеди?

– Нет.

– А я видела и до сих пор пытаюсь забыть. Прости, я увела русло размышлений в другую сторону. Итак, это не священник, я имею в виду, что официально у него явно нет никакого духовного сана. Но он мог себя так называть, например, отец «такой-то», чтобы сразу расположить к себе человека. Он даже может соответствующе одеваться.

– Секта – это не помпезная церковь, в стенах которой ты заочно чувствуешь себя грешником, а арендованное помещение с приятной обстановкой и располагающим уютом. Но у лидеров сект обычно есть парочка приближённых помощников.

– Да, но это в том случае, если лидеры этих сект не рассматривают своих прихожан как возможных жертв, которых они будут садистским способом убивать, чтобы утолить свои больные потребности. В обычных сектах всё проще: деньги, власть, снова деньги. Максимум убивают тех, кто захотел соскочить, но тут стараются всё сделать как можно тише. Здесь нечто другое. Это не секта в общем понимании этого слова. Допустим, люди приходили делиться с ним своими переживаниями и осознавали, что все из присутствующих на этих встречах также отягощены грузом таких же тайн. Он мог проповедовать, мог внушать, что об их встречах нельзя никому рассказывать. Вот тут-то и выросла эта стена из тайн. Думаю, он давно вынашивал этот план, долго готовился: подбирал место, выбирал жертв, подготавливал способ убийств. Он организован и уверен в себе.

– Очень похоже на правду. Итак, мы предположительно знаем, чем связаны ребята, как он выбирал своих жертв и почему они не сопротивлялись. Догадываемся, что им движет, и, возможно, знаем, где будет найден следующий труп, но по факту мы ни на шаг не приблизились ни к нему, ни к месту, где его нужно искать, – Денис сделал последний внушительный глоток виски и потянулся за новой порцией.

– Но это лучше, чем ничего. Начнём проверять все известные нам секты, свяжемся с ребятами из других отделов. Кто-нибудь что-нибудь да слышал. Ты сам-то оперуполномоченный уголовного розыска, а если учесть, в какой структуре ты работал до этого, то не говори мне, что у тебя нет информаторов на улице, маленьких барыг большого города. Тряхни их, теперь ты знаешь, за какие ниточки тянуть. Я потрясу своих. Не бывает идеальных преступлений.

– Маленькие информаторы большого города, – полушёпотом, растягивая каждое слово, повторил Денис, потягивая виски из своего пластмассового стаканчика. Он задумчиво смотрел в потолок, словно не решаясь что-то сказать, словно страшась разрушить иллюзию правдивости их рассуждений. Его застенчивое молчание прервала Ева:

– Надо было настоять на слежке за Сергеем Кирилловичем. Это ещё выйдет мне боком, чувствую.

– За кем? – Денис вышел из своего полузабытья, пытаясь вновь уловить нить разговора.

– За отцом последней жертвы. Он врёт, и врёт отчаянно. Теперь я это осознала в полной мере. Вопрос только в том, кому это выйдет боком. Ему или нам?

– Ты видишь всё в слишком мрачном свете. Ну, соврал он насчёт количества измученных его сыном животных, ну и что с того?

– Нет, теперь я уверена, что он соврал не только насчёт кота, но и насчёт фотографий.

– Фотографий? Каких?

– Я показала отцу фотографии жертв, он сказал, что не знает их… Да! И не надо на меня так смотреть, Зобов. Ты серьёзно думаешь, что двенадцатилетний ребёнок сам пойдёт раскаиваться о том, что мучает животных? Он мог даже не осознавать, насколько это плохо. Или осознавать, что плохо, и тем более никому не рассказывать. Если кто и ходил на исповедь к убийце, так это отец. Он знал о наклонностях сына, но не знал, где искать помощи. Вот и нашёл. Думаю, в какой-то момент он привёл туда сына, там последний и познакомился с убийцей. Только ребёнок об этом не догадывался и думал, что познакомился с другом папы и потом без проблем ушёл с ним или сел к нему в машину.

– Не факт, отец мог не знать их: разные группы, встречи в разное время, но в любом случае на него следует надавить.